— Что мы можем сделать?
— Мы в дерьме, — пробормотал Орландо, выхватывая у нее драгоценный резервный запас «Хайленд Парк» и делая большой глоток. — Мы в дерьме по самые уши. У нас на руках набитый кокаином чемодан, украденный у мафии!
— Нет, это не так. Он наш!
— Н-нет, не наш! Чемоданы, полные кокаина, долларовые чеки, антиинформация — это всегда принадлежит мафии. И они все навалятся на нас. Мы ничего не можем сделать, кроме как свалить товар в какую-нибудь яму и бежать, спасая свои гребаные жизни.
— Но мы не можем бежать. Мы не сможем убраться отсюда до прибытия «Рогатки».
— М-может, попытаться угнать-за-шестьдесят-секунд[261] один из астероидных транспортов астронавтов?
— Да, правда, мы не умеем управлять ими, а если бы и знали, они все равно не предназначены для возвращения на Землю. Мы просто прожили бы немного дольше.
На станции не было спасательных шлюпок. Большинство старателей и вся служба обеспечения полностью зависели от «Рогатки», которую ждали только через три месяца. Где-то должен быть отделяемый спасательный отсек для суперкарго, который открывался его идентификационным ключом… но об этом можно забыть. Он наверняка одноместный. Вдруг перед Грейс мелькнула слабая надежда.
— Может быть… Может быть, Дракон не знает? Может быть, куколка сказала правду?
— Возьми себя в руки. Это была интерактивная видеограмма, Грейси. Тот, с кем мы говорили, и был Дракон, гребаный ублюдок! А ты как думала?
— Ты уверен? Я согласна с тобой, но не знаю, это просто не… Кто-то постучал в дверь. Они замерли, не дыша, и уставились друг на друга. Грейс бесшумно поднялась и включила свет.
— Войдите, — откликнулся Орландо.
Дверь открылась, и появилась Лейки — тучная леди в своем инвалидном кресле.
— У вас сломан замок, — сообщила она. — Вам следует пожаловаться Эдди.
— Он не сломан, — пояснила Грейс. — Мы отключили его.
Лейки огляделась, золотой водопад озера Вероника закачался. Ее, казалось, не так сильно, как куколку Сару, удивил разгром в каюте.
— Чем обязаны? — спросила Грейс.
— Я здесь потому, что мы хотим поговорить с вами.
— Все хотят поговорить с нами, — сказал Орландо. — Ваше кресло — тоже?
— У моего кресла мозгов не больше, чем у хомяка. Я имею в виду некоторых из нас. — Кресло зашипело. — Сегодня утром вы оба исчезли с экрана системного оператора. Мы думаем, Эдди водил вас за стену, и теперь вы знаете кое-что, и, если никто вам не поможет, за это кое-что вы поплатитесь своими хорошенькими туристскими шкурками.
— Что такое Фулкрум? — спросила Грейс.
Тело Лейки превратилось в развалину, но ее отечное лицо все еще сохраняло следы былой красоты, особенно когда она улыбалась.
— Вы только что раскрыли все свои карты, маленькая леди.
— Я правда не понимаю, что вы хотите сказать.
— Дайте мне точку опоры, — сказала Лейки, — и я переверну мир.
— О чем вы говорите?
— Для меня Фулкрум не значит ничего. Для вас же он — жизнь или смерть. У вас, ребята, хватило наглости заявиться на «Ковш». Разве вам есть дело до того, что нуль-переходы сотворили с нашей культурой, с нашими людьми? Мы здесь живем, на этом гребаном обломке, это единственное, что у нас осталось. На станции есть ремонтный отсек, через коридор от обзорной палубы к центру, там разбирают на части отслужившее свой срок пищевое оборудование. Вам лучше быть там в ноль четыреста по стандартному времени, а то как бы чего не вышло. Вы знаете, что такое «похороны в море»?
Когда астронавты голышом выбрасывали какого-нибудь негодяя из шлюза прямо в вакуум, это называлось «похороны в море».
— Ладно, — сказала Грейс. — Поговорим. Но мы хотим получить обратно свои велосипеды.
Лейки одобрительно усмехнулась:
— Я посмотрю, что можно сделать.
Шесть часов спустя станция погрузилась в ночной цикл. Тусклые лампочки в ореолах пылевой взвеси едва освещали темные коридоры. Вздыхали воздухообменники. Чужаки пробирались к месту встречи, стараясь издавать как можно меньше шума. Как только они допрыгали до последнего пересечения коридоров, Орландо тронул Грейс за руку. Она кивнула. Они оба слышали скрип подошв на липучках. Какой-то ветеран космических трасс крался следом за ними, и это определенно была не Лейки. Не говоря ни слова, они подпрыгнули — вот где пригодились гимнастические тренировки в условиях повышенной гравитации — и понеслись вперед, отталкиваясь от стены коридора и пролетая вперед некоторое расстояние до следующего толчка.
Не осмеливаясь схватиться за что-нибудь, они ввалились в ремонтный отсек, чудом не врезавшись в здоровенный остов синтезатора мясных продуктов, и залегли позади него под брезентом. Скрип шагов приближался, будто кто-то в сапогах тихонько прогуливался по свежему снегу. Чужаки едва дышали. В ремонтном отсеке было темно, как в могиле, но в этой темноте они не чувствовали себя в безопасности. Их окружали бесчувственные машины системы жизнеобеспечения, тайные хозяева станции, они казались чужакам глухими, слепыми, злобными чудовищами. Потом кто-то пронзительно вскрикнул. Что-то упало, раздалось несколько жутких, захлебывающихся человеческих стонов…
— Это Лейки, — прошептала Грейс прямо в ухо Орландо.
Наступила тишина. Они пробирались вперед, пока не увидели в тусклом свете, льющемся из прохода, перевернутое и сломанное инвалидное кресло. Лейки лежала рядом, ее золотистые волосы разметались, она выглядела так, будто повышенная гравитация наконец добралась до ее большого тела, раздробив кости и раздавив лимфатические сосуды.
— Лейки? — беспомощно прошептала Грейс. — Эй, э… ты в порядке?
Послышалось слабое всхлипывание. Рядом с телом Лейки, как рисованная картинка на темном фоне, на корточках сидела куколка Джека Одиночки в своей обычной замусоленной ночной сорочке.
— Джек не делал этого, — жалобно скулила Анни-ма. Она потирала голые руки и съеживалась от ударов, которые существовали только в ее виртуальном мире. — Это не Джек! Его здесь не было! О, ударь меня сильнее, да…
Окровавленный нож с запястья легендарного пилота валялся рядом на полу. Орландо и Грейс подошли ближе к месту страшного события. Лейки получила множество ударов ножом. Раздувшиеся капли крови покрывали все ее тело и обшивку на полу, как нелепые черные пузыри. Взгляды чужаков встретились. Безумец, должно быть, находился где-то очень близко и в совершенно невменяемом состоянии. Конечно, у него было еще оружие. Джек Одиночка носил при себе не один только нож.
— Анни? — прошептала Грейс, стараясь говорить как можно мягче. — Где бедняга Джек?
— Здесь Джек, — отозвался незнакомый голос.
Они повернулись. К ним приближались белые огоньки. От скопища погибших машин отделился долговязый человек с визором, которого они звали Слепой Пью; руки и ноги у него были сильно искривлены от множественных переломов. Его поддерживал под руку пучеглазый парень по кличке Джо Каир. К ним присоединились другие действующие лица: однорукий Грязный Гарри, надменная женщина, которую называли Джин Харлоу[262] за ее платиновые космы, еще двое из службы обеспечения в серо-коричневых комбинезонах. Сейчас они как раз обеспечивали доставку Джека Одиночки. Пилот рассеянно смотрел на чужаков, будто с трудом осознавая, где он находится, и все бормотал: «Джек не делал этого».
— Это он убил Лейки? — спросила Грейс. — Мы слышали шум борьбы.
— Лейки?
— Леди в кресле. Долговязый безразлично кивнул:
— Похоже на то.
— Мы должны были встретиться с ней здесь. Она сказала, что может помочь вернуть наши велосипеды.
— А, велосипеды. Идемте. Оставьте это. — Он резко дернул подбородком в сторону трупа. — Роботы все уберут. Ее звали Лана. Она была моей женой, — добавил он буднично, проводя их к обзорной палубе под руку с Джо Каиром. — Это было много лет назад, когда я еще был пилотом. Но мы разошлись.
Купол все еще заполняла собой огромная, молчаливая и величественная туманность, усыпанная сияющими молодыми звездами. Остальные старатели и те двое из службы обеспечения собрались вокруг долговязого. Джек Одиночка все еще что-то бормотал про себя.
Позади, как беспокойное привидение, маячила Анни-ма. Долговязый повернулся спиной к звездам, прислонился к перилам и повернул голову, нашаривая визором чужаков.
— Меня зовут… хотя это не важно. Они кличут меня Либу, что означает «филин». Когда-то давно я был франко-канадцем. Эти добрые люди уполномочили меня выступать от их имени. Нам нужно поговорить с вами о тех сведениях, которыми вы располагаете касательно Фулкрума, и о том, как вы собираетесь ими распорядиться.
— Лейк… Лана называла это слово. Мы не знаем, что оно означает, — сказала Грейс.
