– Как будто я какая-то героиня второго плана.
«Нет, спасибо», – говорит она.
Ну, никто не захочет быть довеском к старшему брату.
– Я бы хотела быть таким запоминающимся персонажем, как Карен. Это высшая форма младшей сестры.
– Она не высшая форма, она «стань такой, и с тобой покончено»-форма. Слушай, я всё ещё рассчитываю на тебя. Потерпи, и сможешь стать приличным персонажем.
– Я стремлюсь стать хорошим персонажем-младшей сестрой.
– Верно.
Конечно, никто не заметит, что в тот момент, когда ты захочешь стать «персонажем – младшей сестрой», приличным персонажем ты быть прекращаешь.
– А точнее, тебе стоит стремиться к образу Мариллы из «Аня из зелёных мезонинов».
– Мариллы?
– Спокойно, – ответил я голосом Мэтью.
Я только проснулся.
– Нет, серьёзно, Марилла – настоящая идеальная младшая сестра. Я хотел бы такую сестру. Она – цундере из цундере. «Я хотела мальчика! Девочка нам не нужна!» Но в итоге, для Ани она стала дередере.
– А, цундере в исходном смысле слова.
– Она цундере даже в современном смысле. Даже когда она стала дере для Ани, её язычок остался всё таким же острым, она просто супермоэ.
– Брат, ты вот так читал «Аня из зелёных мезонинов»?
– Да. Когда я это читал, в голове сейю Мариллы была Кугимия Рие-сан.
– Не переходи на личности.
«А сколько Марилле лет?» – спрашивает Цукихи…
Какая дурочка, не понимает.
Младшие сёстры расцветают в пятнадцать лет.
– А если подумать, то больше всего выиграл Мэтью. Он долго жил с сестрой и воспитал не связанную с ним по крови девочку с косичками. Он превзошёл Синдзи-куна, идола всех мрачных затворников.
– Не говори о Мэтью так, будто он какой-то мрачный затворник…
– Эпизоды вроде того, когда он пошёл покупать Ане подарок на Рождество, доводили меня до слёз. Я его так понимал. Я… Я подумал, однажды тебе это может пригодиться.
Я точно вспомнил ту знаменитую книгу.
– Так вот, Цукихи, будь такой же. Если у тебя получится, мы сможем прожить до глубокой старости в будущих Зелёных Мезонинах.
– Братик, это практически предложение руки и сердца.
– О, это не предложение, это полонез.
– Свадебный танец?!
«О боже, как же теперь я смогу читать «Аня из зелёных мезонинов», – Цукихи схватилась за голову.
Какая беспокойная сестра. Я слегка пожал плечами, встал с постели и начал раздеваться.
Конечно, я не собирался делать ничего пошлого, просто переоделся из пижамы в домашнюю одежду.
– Хм. А где Карен-тян?
– Что?
Я повернулся к Цукихи, которая, исполнив свой долг будильника, развалилась у меня на постели.
До Мариллы ей далеко. И, похоже, вытащить лом она уже не пытается.
А значит, мне это только предстоит.
Может, если я выйду из комнаты, то когда я вернусь, всё станет как было, как в игре.
Но должен сказать, что катающаяся по кровати Цукихи, которая не думает о том, насколько открывается её юката, напоминает гусеницу бражника.
Я назову её сесжником.
– Брат. Не придумывай сестре неприличных прозвищ.
– Не читай слова автора. И вообще, отвечай на вопрос. Я спрашиваю, что случилось с твоей заметной сестрой, которая выросла выше меня и которая всегда рядом с тобой, будто у вас одна душа на двоих. Где носит эту хвостатую?
– Она вышла пробежаться.
– Пробежаться? В смысле, она бегает? Вот это новость. Она не из тех, кто занимается подобным.
– Сегодня особенный день. Карен-тян сказала, что она празднует начало Золотой Недели.
– И как же она празднует?
– Думаю, она воображает себя одним из бегунов, несущих Олимпийский огонь.
– Понятно. Даже сегодня она не перестаёт быть дурой.
– Наверное, она перепутала Золотую Неделю и Олимпийские игры.
– А. Она перепутала слова, у которых совпадает только первая буква [3]. Глупость вполне в её духе.
Как трогательно.
Понятно, так вот почему во второй раз Цукихи пришла будить меня одна.
Они вдвоём пришли ко мне, пока я маялся утренним бездельем (это примерно час назад было), но Цукихи насквозь видела моё намерение дождаться их ухода и снова заснуть, и потому решила второй раз разбудить меня в одиночку.
Так вот откуда лом, ха.
Ее одну никуда отпускать нельзя.
Если сравнивать Карен и Цукихи, жестокой будет Карен, чьё призвание – боевые искусства, но опасной Цукихи, которая не знает, когда остановиться.
– А. В любом случае, сегодня первый день Золотой Недели. Ничего хорошего в этом нет.
– Ты неожиданно пессимистичен с самого первого дня, брат.
29 апреля, суббота.
День зелени.
– Ещё и девяти часов Золотой Недели не прошло.
– Профессионалы вроде меня могут понять общий исход по девяти часам.
– Будь то национальный праздник, день какого-либо события или воскресенье, ты их все ненавидишь. Ты любитель трудовых будней.
– В каком смысле?
Звучит уныло.
Ничего не чувствую.
Хотя я и правда скучный.
– Не то чтобы я ненавидел их. Я их просто не переношу.
– Это одно и то же.
– Нет.
Я считаю, что «ненавидеть» и «не выносить» – это разные вещи.
Хотя, если она говорит мне, что это одно и то же, то так оно, наверное, и есть.
Когда-то я сказал, что смотрю в прошлое, но ни о чём не жалею, но кто-то возразил, что смотреть в прошлое и сожалеть – это одно и то же, и, в общем, я не знаю, с чего мне начать свой ответ.
– В любом случае, оттого, что Золотая Неделя – это Золотая Неделя, жизнь лучше не станет.
Утро наступило как обычно, мои сёстры пришли меня будить как обычно, мои ногти растут как обычно, я не расту – как обычно.
– Действительно. Тебе просто не нужно идти в школу, вот и всё.
– Люди не прекращают воевать, и нет конца бесчисленным предательствам и лжи.
– Э? Увеличили масштаб?
– Несомненно, сегодня кто-то умрёт. Так почему мы об этом забываем и празднуем?! Готовьтесь к трауру!
– Брат, на что ты злишься и почему?
Сестра и правда удивилась брату, которого взбесили каникулы (потому что я не отдыхаю) из-за того, что он не знал, что делать со свободным временем.
Я понимаю её чувства.
Однако я всё больше втягивался, поэтому продолжил. Я не из тех братьев, кто думают о своих сёстрах.
– Я всегда в трауре. Я никому не дарю даже новогодних открыток.
– Разве это не потому, что тебе некому их дарить?
– Не говори так, будто ты знаешь! Что ты вообще обо мне знаешь?!
– По крайней мере, я знаю, сколько новогодних открыток ты получаешь каждый год.
– А, да.
– Точнее, я знаю, сколько новогодних открыток ты не получаешь.
– А, верно.
Став старшеклассником, я стал получать намного меньше новогодних открыток. Мне их не дарит даже тот парень, который шлёт их всем одноклассникам. Другими словами, дело не в настроении. Я в трауре круглый год.
– А, понятно. Ты ненавидишь праздники, потому что тебе не с кем играть. Вот это новость.
– Ты заметила то, чего лучше бы не замечать.
Цукихи смотрела на своего настоящего брата глазами, полными неподдельного сочувствия. Кстати, у Цукихи (и Карен) есть столько друзей, что количество посылаемых им открыток измеряется сотнями, и это становится испытанием для нашего кошелька и почтового ящика. Мы родственники в крайностях.
Сложно найти центр масс.
– В любом случае национальные праздники в смысле времени суток ничем не отличаются от будних дней. Неважно, как много ты мечтаешь, реальность не изменится. Даже если забыть о личных причинах, к лучшему ничто не изменится. Обычная повседневная жизнь, почему мы называем её Золотой Неделей? В каком месте она золотая? «Над пропастью во ржи» – но тут загоны Холдена. Утро наступило как всегда, сёстры пришли меня будить как всегда, ногти растут как всегда, я не расту – как всегда, люди не прекращают воевать, и нет конца бесчисленным предательствам и лжи. И твои трусики белые. Как всегда.
– Не говори про мои трусики.
Ответ Цукихи предполагал, что юная леди смутилась, но она училась во втором классе средней школы, в эпицентре полового созревания, и её абсолютно не волновало то, что тело под кромкой юката было обнажено и прекрасно видно.
Это не то что одно плечо на виду – тут оба плеча голые [4].
Она не стеснялась пользоваться своей одеждой.
Также делала и Карен, но она была сестрой, крушившей идеальных женщин тысячекратными тренировками.
– Грегору Замзе [5] понравилось бы. Однажды утром он проснулся насекомым. Какое превращение. С такой младшей сестрой я не могу ему не завидовать. Эй, сесжник…
– Не пытайся привить неприличное прозвище.
– Хм.
Ладно.
В то же время, если сравнить превращение в насекомое с превращением в вампира, я не могу просто завидовать Замзе-сану.
Понятно.
С тех пор прошёл уже месяц.
Так много всего случилось – вообще, сейчас не лучший момент для взгляда в прошлое, как будто взятого из концовки, однако, если я внезапно обернусь, то буду удивлён.
