До отдела внутренних дел от нашего дома – десять минут ходьбы. Мы же их превратили во все двадцать из-за того, что Жомов с Поповым, как два идиота, пялились по сторонам, то и дело останавливаясь и с бурной жестикуляцией принимаясь обсуждать ту или иную деталь окружающего пейзажа. Понять их, конечно, можно. Все-таки по родным урбанистическим красотам мы все соскучились. Но когда два взрослых мужика, да еще одетых в милицейскую форму, начинают хлопать друг друга по плечам и орать: «Ой, смотри-смотри, троллейбус поехал!» – это выглядит, мягко говоря, странно. Так и тянет подойти к ближайшему телефону-автомату и набрать номер «Скорой помощи». Удивительно, что никто из прохожих помочь душевнобольным ментам так и не попытался. Просто пялились удивленно, а кое-кто даже на другую сторону улицы поспешил перебраться.
Один только мой Сеня выглядел грустно-задумчивым. Шел себе тихонько по тротуару, опустив голову, и даже мой поводок в руку взять забыл. Понятно, конечно, что он из-за утраты драгоценностей расстроился, но я почему из-за этого страдать должен и собственным поводком давиться? А Рабинович моих страданий не замечал, и я так и довел сам себя до нашего отдела. От этого, честное слово, крамольные мысли в голову полезли: а может быть, раз я сам оба конца поводка контролирую, то хозяин-то мне и не нужен?.. Но я титаническим усилием воли прогнал эти дурацкие думы прочь. Согласитесь, не бросать же мне хозяина из-за того, что он один раз свои прямые обязанности выполнить забыл! Пропадет он без меня…
Не знаю, что именно так угнетало Сеню. Конечно, разрушенные в прах мечты еще никому радости не доставляли, но, может быть, мой Рабинович так же, как и я сам, чувствовал себя неуютно дома. Уж не знаю, что именно, но что-то вокруг мне казалось странным и необычным. И вывеска над магазином вроде бы не так висит, и этих афиш о концерте я, кажется, раньше не видел. В общем, такое ощущение, что мир вокруг переменился. А может быть, переменились мы за долгое путешествие? Не знаю. Но забивать этой чепухой себе голову я не стал. Просто решил махнуть на все хвостом и заново попробовать привыкнуть к цивилизованной жизни. Тем более что и к отделу мы уже подошли. Пора приступать к работе! Но тут и начались первые странности…
Несмотря на то что мы вышли из дома раньше обычного, на утреннюю планерку все-таки умудрились опоздать. Наши коллеги уже расходились по своим рабочим местам, а мы только еще подошли к «аквариуму». К моему вящему удивлению, на месте старшего дежурного по отделу сидел не бессменный Матрешкин, а не кто иной, как сам наш начальник – подполковник Кобелев. Причем погоны на нем были лейтенантские! Я застыл, не веря своим глазам, да и мои товарищи оторопело уставились на нового дежурного, явно не понимая, что это за чудо. А Кобелев, кстати, с не меньшим удивлением смотрел на нас. Даже рот раззявил, будто четыре привидения враз увидел.
– Это что, новый прикол? – оторопело поинтересовался Жомов, пихая локтем моего Сеню и кивая головой в сторону Кобелева.
Рабинович ничего не ответил, видимо, от удивления потеряв дар речи. Он таращился на «лейтенанта-подполковника», а тот пялился на Жомова, не замечая ничего вокруг. Естественно, дежурный был в «аквариуме» не один, а с помощником. И тот, закончив с кем-то разговор по телефону, присоединился к своему начальнику, уронив трубку из рук. Немая сцена росла и ширилась. В дежурку то и дело заходили иные-прочие сотрудники нашего отдела и поочередно застывали, глядя на нас, как на призраков. Мои менты не желали приходить в себя, не в силах оторвать глаз от претерпевшего метаморфозу Кобелева, а я метался от одного к другому и постепенно начинал звереть, извините, от тщетности собственных усилий вернуть их к действительности. Я уже успел порычать и подумывал, не покусать ли кого-нибудь, но тут неожиданно мне оказали помощь.
– И что это тут, как в бане, за выставку восковых фигур устроили? – прогремел позади меня знакомый голос. Я обернулся и едва не уронил нижнюю челюсть себе на передние лапы!
В дверях, ведущих в глубь нашего отдела внутренних дел, стоял экс-старший дежурный Матрешкин. Причем стоял не как-нибудь, а подбоченясь, гордо неся на плечах подполковничьи погоны. Сеня медленно, о-очень медленно повернулся к нему. Движение моего хозяина повторили и Жомов с Поповым, причем Андрюша от неожиданности едва не приземлился на пятую точку и почему-то похлопал себя по карманам. Крест, что ли, искал?! А Матрешкин замер в дверях, подобно всем остальным. Несколько секунд он молча багровел, а затем прорычал:
– Жомов, и что это за маскарад ты тут устроил? После вчерашней пьянки отойти не можешь? – И прежде чем Ваня успел что-либо ответить, «подполковник-лейтенант» продолжил орать: – Ты что это такое на себя нацепил?
– Не понял, что за наезд?.. – обескураженный Жомов осмотрел себя с ног до головы. – Форма как форма.
– Ты мне тут свою «гоблинскую» лексику не выставляй напоказ. Тут тебе отдел милиции, а не конкурс пародистов, – продолжал визжать Матрешкин, окидывая взглядом безмолвствующую аудиторию. – Дурака он из себя строит! А то не знает, что ОМОН уже три года, как ликвидировали. Или, можно подумать, сам когда-нибудь в ОМОНе служил…
– Не понял, – вновь повторил Ваня, теряясь еще больше. – А где же я служил, по-твоему?
– Ты мне не тыкай, лейтенант, – заорал как резаный новоиспеченный подполковник. – Марш домой, переоденься в нормальную форму и топай к себе в криминально-экспертный отдел…
Вот тут у всех у нас челюсти окончательно поотваливались. Люди добрые, это что же такое на белом свете творится?! Я совершенно не понимал, что происходит, а мои менты, судя по их вытянутым физиономиям, разбирались в ситуации даже хуже, чем я сам. Впрочем, они всего лишь люди и требовать от них быстроты мышления просто грешно. Тем более что все вокруг страшно напоминало дешевый розыгрыш. И первым эти мысли озвучил Попов.
– Ребят, это что, прикол такой у вас сегодня? – растерянно поинтересовался Андрюша. – Прекратите дурака валять. Не до шуток мне…
– Во-во, – поддержал его Жомов. – Я не знаю, кто это придумал, но как только пойму, не одни рога напрочь посшибаю!
– Ой, да помолчи ты, киллер доморощенный! Ты хоть комара когда-нибудь прихлопнул в своей жизни? – махнув рукой, оборвал его Матрешкин.
Все остальные сотрудники отдела, наши коллеги, так сказать, услышав эту фразу, дико загоготали, как будто стадо гусей при виде кошки. Жомов от такой несказанной наглости поначалу оторопел, а затем я заметил, как начали блестеть у Вани глаза… Ой, мать моя овчарка немецкая, что-то сейчас будет! Я буквально наяву увидел, как разгневанный Жомов начинает крушить все вокруг направо и налево, и начал просчитывать, сколько же ему суток за такой беспредел в участке влепят, но погрома не произошло. Рабинович вцепился в разъяренного Ивана мертвой хваткой и, к моему вящему удивлению, сумел удержать омоновца на месте. Мне оставалось только поражаться, откуда у Сени для такой рискованной операции силы взялись! И поверьте, зрелище было столь незабываемым, что я даже хвостом от удивления завилял, чего со мной со щенячьего возраста не было. А Матрешкин тем временем повернулся к Андрюше, будто Жомова и не существовало вообще.
– А вам, Андрей Гаврилович, должно быть стыдно с подчиненными в игрушки играть! Все-таки вы мой заместитель и должны вести себя соответственно. Так сказать, показывать сотрудникам пример чести и достоинства милицейского мундира. А вы что тут за балаган устроили? – грозно поинтересовался то ли лейтенант, то ли подполковник. Попов от изумления просто закаменел. – Будьте добры, наденьте майорские погоны обратно на плечи, – не обращая внимание на ступор Андрея, закончил свою тираду Матрешкин. – А то, как клоун, Гаврилыч, выглядишь, ей-богу!
– Все, приехали, – обреченно подал голос мой Сеня. – Ну а я в этом бардаке чем занимаюсь?
– Ты чего, Рабинович, охренел совсем? Допился до ручки? Совсем бордель от службы уже не отличаешь? – заверещал в ответ новоявленный начальник отдела. – Скажи еще, что и ты не знаешь, что такое ППС! И потом, тебе сколько можно говорить, что собаку таскать на работу запрещено?! Тут тебе не зоопарк в джунглях, а государственное учреждение. Отведи своего пса домой и через пять минут придешь ко мне в кабинет за выговором!
Постойте, постойте! Это как это меня домой отвести? Я, между прочим, на службе лучшие молодые годы загубил, за всякими ворами, убийцами и насильниками по злачным местам гоняясь да среди футбольных фанатов порядок поддерживая. Я, Матрешкин, не меньше твоего прав имею в этом отделе находиться!
– Фу, Мурзик, – как всегда, оборвал меня Сеня. Уж и слова не скажи! Пришлось заткнуться. А Рабинович посмотрел на ошалевших друзей. – Пошли отсюда, ребята!
– Вот именно! Марш все трое домой переодеваться, – рявкнул Матрешкин, видимо, для самоутверждения. – Чтобы через час были в отделе в надлежащем уставу внутренних дел виде. – А затем заорал, переводя глаза с одного сотрудника нашего отдела на другого: – А вы что уставились, будто в цирк пришли?! Дел ни у кого нет или выговор получить каждый хочет? – и, не дожидаясь ни от кого ответа, круто развернувшись, скрылся в глубине помещения.
