Ознакомительная версия.
– Для подзаборного волшебника этот тип слишком выпендривается, – буркнул он.
– Ты ничего не понял, – устало отозвался всадник. – Я вас так испугался, что мой позвоночник превратился в кисель. Просто как раз сейчас я страдаю от передозировки страха. Я хочу сказать, что мне нужно прийти в себя. Тогда я смогу испугаться вас как полагается.
Хорек ткнул пальцем в сторону горящего города.
– Ты что, прямиком оттуда? – поинтересовался он.
Волшебник потер глаза обожженной докрасна рукой.
– Я был там, когда начался пожар. Видишь вон того? Там, сзади?
Он указал на дорогу, по которой все никак не мог доехать его спутник. Любимый метод верховой езды, усвоенный попутчиком волшебника, заключался в том, чтобы выпадать из седла каждые несколько секунд.
– Ну? – спросил Хорек.
– Это его рук дело, – просто сказал Ринсвинд.
Бравд и Хорек разом поглядели на темный силуэт, который в данную минуту, сунув одну ногу в стремя, прыгал поперек дороги.
– Что, настоящий поджигатель? – наконец удивился Бравд.
– Да нет, – фыркнул Ринсвинд. – Не совсем. Скажем так: воцарись вокруг полный и абсолютный хаос, этот человек стоял бы в самую грозу на вершине холма, одетый в мокрую медную кольчугу, и орал: «Все боги – сволочи!» Пожрать есть что-нибудь?
– Можем поделиться останками цыпленка, – сообщил Хорек. – В обмен на рассказ.
– Как его зовут? – поинтересовался Бравд, который, как всегда, не поспевал за ходом беседы.
– Двацветок.
– Двацветок? – удивился Бравд. – Вот это имечко!
– Вы еще и половины не знаете, – проворчал Ринсвинд, спешиваясь. – Цыпленок, говорите?
– С пряностями, – уточнил Хорек.
Волшебник застонал.
– Кстати, – вспомнил Хорек, прищелкнув пальцами, – где-то, ну, около получаса назад, был такой неслабый взрыв…
– Склад с маслами взлетел на воздух, – пояснил Ринсвинд, передернувшись при воспоминании об огненном дожде.
Хорек с выжидающей ухмылкой повернулся к своему приятелю, и тот, ворча, передал ему вытащенную из кошелька монету. Со стороны дороги послышался краткий, тут же оборвавшийся вопль. Ринсвинд, не поднимая глаз, продолжал пожирать цыпленка.
– Ездить на лошади он действительно не умеет, – заметил он, потом вдруг застыл, словно вспомнив что-то очень важное, тихонько вскрикнул от ужаса и метнулся в темноту.
Когда он вернулся, существо, именуемое Двацветком, безвольно свисало с его плеча. Оно было маленьким и костлявым, а его крайне необычное одеяние состояло из доходящих до колен штанов и рубахи таких кричащих, не сочетающихся друг с другом цветов, что привередливый глаз Хорька был оскорблен даже в полутьме.
– На ощупь кости вроде бы целы, – тяжело выдохнул Ринсвинд.
Бравд подмигнул Хорьку и отправился исследовать силуэт, который, согласно предположениям разбойников, был каким-то вьючным животным.
– Ты к нему лучше не суйся, – посоветовал волшебник, не отрываясь от обследования бесчувственного Двацветка. – Уж поверь на слово. Его защищает некая сила.
– Заклинание какое-нибудь? – осведомился Хорек, опускаясь на корточки.
– Н-нет. Но, думаю, какие-то чары. Очень редкие. К примеру, они могут превратить золото в медь, и в то же самое время ты эту медь не отличишь от золота; они делают людей богатыми, уничтожая их собственность, позволяют слабому бесстрашно разгуливать среди воров, проникают сквозь самые крепкие двери и выцеживают из-под семи замков сокровища. Они-то и держат меня в рабстве, так что я вынужден волей-неволей следовать за этим чокнутым и защищать его от всех напастей. Они и с тобой справятся, Бравд. Мне кажется, эти чары хитрее даже тебя, Хорек.
– Ну, и как же они называются, эти могущественные чары?
Ринсвинд пожал плечами.
– На нашем языке они зовутся «отраженный шум, как будто подземные духи орут». Вина у вас случаем не найдется?
– Тебе следует знать, что там, где дело касается волшебства, я тоже кое на что способен, – заявил Хорек. – Не далее как в прошлом году я – с помощью моего присутствующего здесь друга – лишил известного могущественнейшего архимага из Аймитури волшебного посоха, пояса из лунных камней и жизни. Именно в таком порядке. Я не боюсь этого «отраженного шума, как будто подземные духи орут», который ты так расписываешь. Однако, – добавил он, – ты меня заинтересовал. Может, еще что расскажешь?
Бравд смерил взглядом существо на дороге, которое подошло ближе. В предутреннем свете постепенно начали обрисовываться его очертания. Во всех отношениях оно решительно походило на…
– Это что, ящик на ножках? – спросил Бравд.
– Я все расскажу, – ответил Ринсвинд. – Винца только налейте.
Снизу, из долины, донесся громкий рев, сменившийся отчаянным шипом. Кто-то более предусмотрительный, чем все остальные, приказал закрыть огромные речные ворота, расположенные там, где Анк вытекает из двуединого города. Река, лишенная свободы передвижения, вышла из берегов и разлилась по терзаемым огнем улицам. Вскоре континент огня превратился в группу островов, каждый из которых становился все меньше и меньше по мере того, как поднимался темный прилив. А над затянутым дымом городом принялось расти, закрывая собой звезды, бурлящее облако пара. Хорек еще подумал, что оно очень напоминает какой-то черный гриб…
Двуединый город, состоящий из гордого Анка и тлетворного Морпорка (по сравнению с этой парочкой все остальные города в пространстве и времени представляют собой лишь жалкие отражения), за свою долгую и насыщенную событиями историю выдержал множество напастей. Каждый раз он заново поднимался из пепла и достигал процветания. Так что пожар и последовавшее за ним наводнение, уничтожившее все, что не могло гореть, и добавившее к проблемам уцелевших горожан чрезвычайное зловоние, вовсе не означали конец города. Скорее, это был пламенный знак препинания, рдеющая угольком запятая или огненное, как саламандра, двоеточие в продолжающейся истории.
За несколько дней до этих событий по реке вместе с утренним приливом поднялось судно, причалившее в лабиринте доков и верфей к морпоркскому берегу. Груз этого судна состоял из розового жемчуга, молочных орешков, пемзы, нескольких официальных писем, адресованных патрицию города, и человека.
Именно этот человек и привлек внимание Слепого Хью, одного из попрошаек, несущих утреннее дежурство в Жемчужном доке. Хью толкнул Калеку Ва в бок и безмолвно указал пальцем.
Незнакомец уже стоял на набережной и наблюдал за тем, как несколько матросов, надрываясь, тащат по трапу громадный, скрепленный медными обручами сундук. Рядом с чужеземцем высился хмурый тип, очевидно капитан судна. Слепой Хью славился тем, что с расстояния в пятьдесят шагов мог мгновенно учуять самую мелкую золотую монетку, сейчас же тело попрошайки все затрепетало. Один вид только что прибывшего в Анк-Морпорк чужестранца сулил немедленное и баснословное обогащение.
И точно, когда сундук был поставлен на булыжную мостовую, незнакомец сунул руку в кошелек, и в ней блеснула монета. Несколько монет. Несколько ЗОЛОТЫХ монет. Слепой Хью, чье тело заходило ходуном, словно почуявшая воду ореховая лоза, негромко присвистнул. Калека Ва, схлопотав еще один тычок в бок, заторопился по ближайшему переулку к центру города.
После того как капитан вернулся на судно, оставив слегка ошеломленного чужеземца стоять на набережной, Слепой Хью подхватил свою чашку для сбора подаяний и с заискивающей ухмылкой заковылял через улицу. При виде попрошайки незнакомец начал поспешно копаться в кошельке.
– Добрый день тебе, господин… – начал было Хью, но запнулся.
С лица незнакомца на нищего взирали сразу четыре глаза. Два обыкновенных, а поверх них – два абсолютно прозрачных. Попрошайка быстро повернулся и приготовился делать ноги.
– ! – выпалил чужеземец и схватил Слепого Хью за руку.
От Хью не укрылось, что толпящиеся вдоль поручней судна матросы в открытую потешаются над ним. В то же самое время его натренированный нос учуял потрясающий, мощнейший аромат денег. Слепой Хью застыл на месте. Чужестранец отпустил его руку и быстро пролистал маленькую черную книжицу, которую вытащил из-за пояса.
– Привет, – наконец изрек он, найдя нужную страницу.
– Чего? – не понял Хью.
Незнакомец ошарашено поглядел на нищего.
– Привет? – повысил голос он. Гласные, срываясь с его языка, с легким звоном вставали на свои места.
– И тебе того же, – наконец сообразил Хью.
Незнакомец широко улыбнулся и снова принялся копаться в кошельке. На этот раз его рука вынырнула с золотой монетой размерами чуть больше восьмитысячедолларовой анкской кроны. Чеканка выглядела как-то странно, но язык золота Хью понимал без перевода. «Моему нынешнему владельцу, – говорила монета, – требуется поддержка и помощь. Почему бы тебе не оказать ему пару-другую услуг, чтобы ты и я смогли потом отправиться куда-нибудь и вдоволь насладиться обществом друг друга?»
Ознакомительная версия.
