Н-да-а, после вчерашних баталий лицо выглядело усталым. Кожа бледная, под светло-карими глазами круги. Выщипанные месяц назад брови снова пролегли ровными прямыми линиями.
Я кинула взгляд на разбросанную на столике косметику.
Может, хоть ресницы накрасить?
Не, не буду. Они у меня и так черные.
Нос. А что нос? Прямой, только, мне кажется, чуть длинноватый. Может, припудрить?
Не, жара!
Губы пухлые. Красить тоже не буду. Вот разве что блеском!
Я почти завершила утренний макияж, и тут снова зазвонил телефон. Проклиная все на свете, я поплелась в кухню.
– Алло?
В трубке раздался шепот.
Ничего не поняла!
– Алло-о?
Шепот никуда не делся, только в него вплелись еще и какие-то завывания.
– Дебилы! – констатировала я и отключилась.
Хотя, с другой стороны, если бы не этот звонок, я бы благополучно забыла телефон дома.
Выйдя в коридор, снова взглянула в зеркало и чертыхнулась. Забыла уложить волосы!
Не знаю, может, кому-нибудь вьющиеся волосы покажутся верхом красоты и пределом мечтаний, только для меня они кошмарное бедствие: темно-каштановые, с яркой рыжиной, вьющиеся тяжелыми, крупными кольцами, до пояса. Расчесывать бесполезно – встанут дыбом. Да и времени нет!
Я нашла резинку, связала в хвост эту радость парикмахера и, подцепив сумочку, вылетела, хлопнув дверью.
Опаздываю!
Остановка у меня рядом с домом, и иногда это радует. Ну когда еще заниматься бегом, как не в утренней погоне за троллейбусом? Вот опять по закону подлости подкатил родной двадцать второй маршрут за мгновение до того, как я вышла из подъезда.
Мне повезло, что с утра в него всегда набивалось десятка два бабулек, спешащих на свои дачи, базары. Взяв хороший старт, я со всего маху внесла в троллейбус последних трех пассажирок, определяющихся: ехать на этом троллейбусе стоя или подождать с полчасика и доехать сидя. В общем, я не оставила им выбора и теперь ехала, слушая их плевание в мой адрес.
– Рыжая дура!
Ну и ладно, зато звучит лучше, чем «зеленая умная».
– Хамка!
Ну, в моем случае это констатация факта, чего на правду обижаться!
– Идиотка!
Ну, это, господа, с кем сравнивать!
– Шалава!
А это так вообще комплимент.
Хихикая над этой сворой городской интеллигенции, я выскочила на следующей остановке и рысью понеслась в белеющую среди моря кленов родную пятиэтажку.
– Эй, девушка!
Резкий окрик заставил вздрогнуть.
Голос низкий, незнакомый. Будем надеяться, что не меня!
Не замедляясь, я уверенно шагала дальше.
Как хорошо, что отец пристроил меня к своей знакомой в офис. Сидишь, почти ничего не делаешь и за всю эту халяву получаешь деньги. Правда, небольшие, но на хлеб, кофе, сигареты и сайру для Васьки хватало.
– Девушка!
Вот черт! Не повезло кому-то, познакомился с глухой, а теперь не доорется!
Сзади послышались торопливые шаги.
– Девушка! Вы меня что, не слышите?
Вот! Я же говорю, с глухой.
Но не успела я досочувствовать, как меня, дернув за плечо, на всем ходу развернули. Мне даже показалось, что из-под каблуков пошел дым.
– Девушка! Куда вы так торопитесь? Я вас еле догнал!
Пытаясь понять, нести мне туфли в ремонт или нет, я с раздражением уставилась на еще одного представителя мужского пола, так не вовремя от меня чего-то хотевшего.
Он был выше меня на голову, метра под два, широкоплечий, крепкий, но не обезображенный неуемным потреблением анаболиков. Его строгий черный костюм при движениях отсвечивал красным. Гладкие, до плеч волосы радовали глаз всеми оттенками черного. Загорелое лицо настоящего мачо тоже не внушало мне доверия: ровный, открытый лоб, из-под прямых, чуть сросшихся бровей на меня смотрели, источая радушие, глубоко посаженные черные с чуть фиолетовой искоркой глаза. Прямой нос. А от искренней белозубой улыбки холодело в животе.
Представили себе этого типа?
А теперь взмыленную меня? Ну и что, спрашивается, нужно?
Скорчив недовольную мину, я процедила:
– Чего тебе?
От такого начала парень опешил. Привык, наверное, что при виде него тетки в штабеля укладываются. Ну что ж, разочарование тоже опыт, только со знаком минус!
– Так че хотел?
Не переставая вежливо улыбаться, парень быстро ощупал меня взглядом сотрудника спецслужб и выдал:
– Вы сумку в троллейбусе забыли!
Опустив глаза, я только сейчас заметила у него в руках черный ридикюльчик, подаренный мне маменькой на день рождения. Заметив мой взгляд, он сунул его мне в руки и снова выжидательно заулыбался.
Я повертела сумку и криво улыбнулась.
– Спасибо! Ума не приложу, как я умудрилась ее выронить. Хотя там была такая давка… а может, заслушалась комплиментов. Спасибо, что вернули!
Парень махнул рукой и снова радостно блеснул снежно-белыми зубами:
– Бывает! Больше не теряйте.
– Не буду! – Я выразительно взглянула на часы, но он, словно не заметив этого жеста, продолжал стоять, как ни в чем не бывало мне улыбаясь.
Так, понятно! Сейчас начнет выклянчивать у меня за поимку сумки рублей сколько-нибудь.
Навскидку прикинув, сколько у меня с собой монет и сколькими могу поделиться, чтобы вечером еще зайти в супермаркет за рыбой, я вздохнула и полезла в сумку. Достав кошелек, демонстративно начала отсчитывать десятки, пока меня не остановил его голос:
– Девушка, вы меня обижаете. Я не брал ваших денег.
Я подняла на него холодный взгляд.
– Это я и так вижу, но я хочу вам их дать. Так сказать, за беспокойство.
Лучезарная улыбка парня сползла, уступив место брезгливому перекосу губ.
– Спасибо, конечно, но я в ваших деньгах не нуждаюсь, – процедил он с такой разочарованной рожей, что я даже покраснела.
– А чего тогда стоишь? Отдал, спасибо и пока!
Выпалив все это, я решительно развернулась и на хорошей скорости понеслась на работу.
Опоздала! Окончательно и бесповоротно!
Кивнув охраннику, я влетела на наш этаж и серой мышкой попыталась пробраться за свой стол.
– Деамонова! Опять опоздала?
Шефиня, как назло, выползла из своего кабинета и теперь, цепляясь ко всем, изображала бурную деятельностб. Нет ничего хуже работать под началом друзей родителей. Теперь она будет неделю выговаривать моей сверхчувствительной маме за мое безалаберное поведение.
Я вздохнула:
– Простите, Наталья Михайловна! У меня ЧП.
– Что на этот раз?
– А этот, как его, троллейбус с рельс сошел, то есть с рогов слетел!
– Понятно! Зайдешь после работы! – процедила она и скрылась в своем кабинете.
Махнув всем рукой, я доплелась до стола и выглянула в окно. Естественно, своего тайного доброжелателя я уже не увидела.
В обед ко мне подошла Элка.
– Так и знала, что ты опоздаешь! Ну, говори, что у тебя случилось.
– Потом расскажу!
– А чего не сейчас?
– Есть охота.
– И что, ты собралась есть эту гадость? – Она брезгливо повертела в пальцах быстрорастворимую лапшу и выкинула в мусорку. – Нечего язву наживать. Пошли лучше в пиццерию. Угощаю!
Я проводила тоскливым взглядом обед.
– Эл, с моим окладом я с тобой не рассчитаюсь!
– А я и не прошу, – улыбнулась подруга и приказала: – Ну-ка, подъем!
Подумав, я махнула рукой:
– Ну пошли. Раз угощаешь!
В пиццерии мы сидели уже через десять минут. Набив рот горячим тестом, Элка помозолила меня глазами.
– Ну, фо фуфивоф? – Проглотив, она перевела: – Что случилось? Такой вид, будто всю ночь пила! Причем одна! Не бережешь ты себя, Томка! Сколько раз говорить, не стоят все эти проблемы того, чтобы из-за них портить свою красоту и здоровье.
– А! – Я махнула рукой. – Если бы пила! Хуже. Воевала с Витькой. Приперся в два часа ночи.
– Ну и? – Элка, не сводя с меня глаз, с шумом втянула в себя колу.
– Начал грязно приставать, вот рефлексы и сработали. Еще и Васька помог. Как вцепится ему в шевелюру.
– Васька?! Да он у тебя уже прыгать-то не может, как он до шевелюры дотянулся?
– Сама удивляюсь способностям этого кота! Свалился ему на голову, будто с потолка! – Я рассмеялась, вспоминая ночные баталии.
– Слушай, Том, ты чего такая дикая? Сколько можно мужиков бить? Я всегда говорила, что кикбоксинг плохое занятие для девушки.
– Я там уже больше года не появлялась!
– А толку? Три года потратила на эту дикость, а теперь рефлексы мучают. Захотела остаться старой девой?
