Познакомились мы с Вильей в тот день, когда я в очередной раз ввязалась в драку с деревенскими мальчишками. Мне тогда было лет десять, и я носила имя, данное мне наставником. Нет, полное-то имя осталось прежним, но вот называли меня все, кому не лень, Ванькой. Мне такая ситуация весьма не нравилась, и если уж наставник мог называть меня так, то ненавистное имя, произнесенное кем-то другим, вызывало только злость и обиду. Мальчишки приспособились дразнить меня этим, а магией я в ту пору пользоваться не умела. Так что пришлось выпутываться самой… В разгар драки вмешалась рослая полуэльфийка, которая была старше меня на четыре года, и быстро расставила все по местам. Потом спросила, из-за чего я так расстроилась, ну, я и ответила: мол, мне обидно, что у меня мужское имя. Именно Ревилиэль придумала сокращать Еванику до Евы, и мир в моей душе был восстановлен.
– Ева-а? Ты что, спишь на ходу? – Я вынырнула из воспоминаний и рассеянно посмотрела в зеленые глаза подруги. Та секунду смотрела на меня, потом спросила: – Так что ты на это скажешь?
Я потерла виски, пытаясь сообразить, о чем она спрашивает. Мозговой штурм не удался, поэтому я попросила напрямую:
– Виль, повтори еще раз. Пожалуйста.
– Господи, так ты ничего не слышала?!
Я покаянно опустила глаза. Вилья с раздражением потерла мочку левого уха и терпеливо повторила:
– Ко мне завтра брат приезжает.
– Не поняла? У тебя же сроду…
– СВОДНЫЙ брат, – с нажимом пояснила она. – Старший сын того, кто наградил меня этими острыми ушами.
– И что? – непонимающе спросила я. – Не хочешь с ним видеться – отсидишься у меня, в первый раз, что ли?
Это правда. Вилька уже не в первый раз отсиживается у меня на чердаке. В последний раз она сбежала от очередных сватов, которых любимый дедушка подсовывает ей начиная с того дня, когда ей исполнилось шестнадцать лет. Когда перспектива раннего замужества замаячила перед Вильей впервые, она со слезами сбежала ко мне среди ночи, влезла в окно и долго плакала у меня на плече. Я же ввиду своего юного возраста искренне недоумевала, что же плохого в том, чтобы выйти замуж. На счастье, в ту ночь наставник был дома. Он выслушал беспрерывно всхлипывавшую полуэльфийку и предложил выход из ситуации – надо стать либо ведуньей, либо витязем. Ни ведунью, ни воительницу по закону не имеют права выдать замуж насильно – только по доброй воле. Но Ревилиэль стихийной магией не владела, так что ей пришлось пробиваться в витязи. И два года назад она получила из рук собственного деда почетную грамоту, удостоверяющую, что «младшая княжна Ревилиэль отныне и навек является витязем Великого княжеского полка».
Ввиду высокого происхождения от повседневной службы Вилька освобождена и в строй встает, лишь когда требуется охранять князя во время переговоров с другими державами или в случае войны, которой, к счастью, пока не предвидится.
И вот сейчас витязь элитного княжеского полка рассеянно выщипывала мех из моего одеяла, находясь в состоянии крайней растерянности. Я некоторое время понаблюдала за тем, как она старательно проделывает проплешину в моем почти новом одеяле из беличьих шкурок, а потом все же решила немного прояснить ситуацию:
– Виль, я все-таки не понимаю. Ну приедет твой сводный брат, и что? Не в женихи же он тебе набиваться будет, так что успокойся. И кстати, перестань выщипывать мое одеяло, оно мне дорого как память.
Ревилиэль озадаченно уставилась на пушинки, зажатые в пальцах, и перевела на меня обеспокоенный взгляд чуть светящихся в темноте глаз.
– Ев, волнуюсь я. Этот, с позволения сказать, брат двадцать четыре года чихать на меня хотел – и вдруг деду приходит официальное письмо, в котором он вдохновенно врет, дескать, спит и видит, как бы поскорее повстречаться с сестренкой, хоть и сводной… Слушай, ты ведь эльфов знаешь, не раз с волхвом Лексеем в Серебряный Лес ездила. Вот и скажи мне – что сие означает?
Я машинально провела рукой по своим коротким, чуть-чуть не доходящим до плеч золотисто-каштановым волосам и честно ответила:
– Не знаю. Вообще-то эльфы не очень любят, когда их к чему-то принуждают, а то, что твоих родителей вынудили пожениться, знают, кажется, все. Так что логично было бы твоим эльфийским родственниками вообще забыть о твоем существовании. Хотя кто его знает. – Я развела руками. – Может, твоему брату и впрямь интересно на тебя глянуть.
На это предположение Вилья только фыркнула и начала разоружаться. Я же с все возрастающим интересом смотрела на гору лязгающего и позвякивающего арсенала юной воительницы, все больше удивляясь, как она ухитрилась во всем этом железе почти бесшумно влезть ко мне в окно. Когда поверх двух метательных ножей, узкого меча и длинного кинжала легла серебристая кольчуга, я уже ничему не удивлялась…
Младшая княжна, как я уже говорила, и раньше не раз оставалась у меня ночевать, так что у меня в сундуке в горнице всегда лежало запасное одеяло и подушка. Вообще у затерянной в глухом лесу недалеко от Стольна Града избы, в которой мы жили, была весьма оригинальная планировка – всего две комнаты и небольшая горница. При этом второго этажа как такового не было – скорее чердак под самыми стропилами. Но, что самое интересное, барахла у нас было столько, что можно было обустроить двухэтажный терем, да еще и подвал забить сверху донизу. Как у нас это все помещалось – ума не приложу. Впрочем, я давно привыкла к жизни у волхва, где первым правилом было «не удивляться ничему». Совсем ничему. Поэтому на двадцатом году жизни даже ритуальная пляска черта с ангелом не вызвала бы у меня ничего, кроме неумеренного любопытства.
Я протянула Вилье теплое лоскутное одеяло и подушку и широким жестом предложила ей укладываться на печку. Полуэльфийка с сомнением оглядела нежащуюся в углях саламандру, пышущее жаром пламя и благоразумно удалилась на пол. Я пожала плечами – мол, тебе виднее, и с наслаждением закуталась в одеяло.
– Ева-а?
– Чего, Виль?
– Пойдем завтра со мной на прием. Ну пожалуйста…
– Виль, ну чего ты заладила? Пойду я, конечно. Куда я денусь?
– Спасибо. Спокойной ночи.
Я пробурчала не помню что и зарылась носом в подушку. Господи, мне кажется, что Вилькина семейка меня достала больше, чем саму Вилью. И вообще – с этими эльфами рехнуться можно. В прошлом году я сопровождала наставника на его очередную познавательную лекцию в Серебряный Лес, где мне в течение недели пришлось довольно тесно общаться с его населением. Поскольку я сопровождала Лексея Вестникова практически во всех его странствиях последние шесть лет, то о многих инородцах знала далеко не понаслышке. Вот и пришлось терпеливо рассказывать юным эльфам о каменных троллях, равнинных орках и, конечно, о пещерных гномах. Конечно, я не наставник, но и рассказывала я не так сухо да по-научному, как они, так что для молодых эльфов это было самое оно. Кстати, у эльфов возраст совершеннолетия наступает примерно в восемьдесят – девяносто лет, то есть тогда, когда молодой эльф уже готов к невероятно долгой, по человеческим меркам, жизни и может существовать самостоятельно. Так вот, вокруг меня обычно собирались те эльфы, которые еще не переступили рубеж совершеннолетия, поэтому не могли покидать пределы Серебряного Леса без сопровождения. Я помню детские глаза на юных лицах, и мне как-то не верилось, что эльфам, которые внешне казались моими ровесниками, на самом деле в три-четыре раза больше лет, чем мне…
Все было бы хорошо, но на меня положил глаз один из эльфов постарше. Внешне-то он выглядел лет на двадцать, но я к тому времени уже знала, что на деле ему может быть раз в пять больше. И поэтому на его ненавязчивые знаки внимания вроде постреливания в мою сторону красивыми серебристыми глазами и как бы случайные прикосновения во время беседы я особо не реагировала, зная, что это всего лишь мимолетная игра. Но потом я стала натыкаться на него везде и всюду, куда бы я ни шла – к наставнику ли, к ручью или просто бродила по лесу. Кончилось тем, что я уже начала прятаться, едва завидев длинные бледно-золотые волосы, свободно спадающие на плечи, но и это меня не спасало – треклятый эльф находил меня везде. При этом он действовал с видом бывалого ловеласа, которому моего имени не хватает в списке покоренных дам.
В общем, в тот день, когда мы с наставником покидали Серебряный Лес, я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Радости также добавлял тот факт, что аккурат перед отъездом у меня произошло бурное объяснение с Алином, тем самым эльфийским ловеласом. Алин проникновенно и красиво объяснился мне в любви, после чего приступил к доказательствам, не сочтя нужным дождаться моего ответа. Похоже, раньше прием с объяснением в любви безотказно срабатывал со всеми девушками, впервые повстречавшими в своей жизни прекрасного белокурого эльфа и мечтавшими о вечной любви до гроба. Итогом стали пощечина и небольшая шаровая молния, слегка опалившая пышную шевелюру Алина, после чего я ретировалась, на свой страх и риск телепортировавшись в район корчмы, где мы с наставником остановились на ночлег.
