— Ну что там у тебя, Сергей Иванович, все выяснили, идем домой?
— У меня, то есть у тебя, адвокат. Вот, знакомься, Арон Ромуальдович. — Карандусик указал на деликатно потупившегося Шпеера. — А вообще-то все хреново, тебя сместили и вывели совсем из структуры банка. Вот, почитай…
Карандусик протянул Аскольду свернутую газету. Аскольд развернул ее и удивленно поднял брови. Это оказалась «Таганрогская правда», некогда прикормленная им до неподвижного ожирения. Статья в ней называлась «Если бы не милиция…», и там говорилось:
«Если бы не милиция Сочи, которая задержала у себя в городе нашего некогда уважаемого земляка и мецената Аскольда Борисовича Иванова, председателя Азово-Черноморского банка, то мы бы, простые граждане, так и не узнали, что этот оборотень на самом деле извращенец и растлитель малолетних, который имеет тесные связи с организованной преступностью и сейчас находится под стражей в следственном изоляторе города Сочи по подозрению в убийстве нашего земляка Сергея Андреевича Васильева, боевого офицера, прошедшего ад войны в Афганистане. Вот так-то, дорогие горожане и подписчики нашей газеты. Мы порой заглядываем в рот всем этим новоявленным богатеям, берем их деньги для помощи больным и осиротевшим детям, а они под покровом ночи насилуют наших детей и убивают их отцов».
— Что за чушь?! — раздраженно вскрикнул Аскольд и отбросил газету.
— Дело не в этом, — перебил его Карандусик. — Газета гавкает, караван идет. Туг кто-то посерьезнее на тебя катит. В какой-то степени, не пойму в какой, вот эта мормышка тоже замешана… — Карандусик кивнул в сторону Ирочки, преданно и радостно глядевшей на Аскольда. — Такого случая не припоминаю. Прямым ходом из аппарата правительства связались с нами и прямым текстом с полным откровением сказали: «Если вы не отстраните вашего председателя правления от всех дел банка, то у вас будет аннулирована лицензия на все виды банковских услуг». Интересно, где это ты настолько засветился? — Карандусик недоумевающе пожал плечами и замолчал, мрачно разглядывая поверхность стола.
— Кхм, я думаю, — вмешался Арон Ромуальдович Шпеер, — я думаю, что вам надо вспомнить все контакты последних недель. Уверен, что разгадка где-то рядом. Вспомните, что вас неординарно злило, раздражало, что вызывало опасения, страх, чувство оскорбления. Вспомните все. Ведь Сочи в обрамлении бархатного сезона то же, что и Москва, здесь все наполнено начальством, шулерами и шпионами…
Дальше Арон Ромуальдович Шпеер мог не продолжать. Все, включая Ирочку Васину, одновременно вспомнили ресторан «Лимпопо» и опереточного Люцифера в белом
костюме, преподносящего букет синих тюльпанов и черных роз Ирочке, которая, впрочем, уже знала о нем гораздо больше кого-то из находящихся в кабинете.
После задержания Аскольда, сразу же после того, как его буквально выдернули из Ирочки Васиной, сразу же после всхлипа в том месте, вокруг которого сосредоточены все надежды на будущее человечества, в Ирочке Васиной что-то вздрогнуло, выпрямилось и стало серьезным. Как будто бы именно в этот момент из яйца судьбы вылупился ангел-хранитель и распрямил свои пока еще влажные и пока еще слабые крылья…
Ирочку группа захвата лишь мимоходом обшарила глазами и удалилась, толкая перед собой разозленного своей беспомощностью Аскольда. Лишь старший группы лениво спросил:
— Ты кто?
— Я его невеста. Мы завтра идем в ЗАГС, — соврала Ирочка и сильнее закуталась в одеяло.
— Малолетка или проститутка? — не обратил на ее слова внимание Ростоцкий, это был он, и выжидательно посмотрел сквозь прорези черной маски.
— Я его невеста, хам! Я сегодня же позвоню отцу, он начальник ГУОПа в Санкт-Петербурге!
На этот раз Ирочка не соврала.
— Ну да, извините, — без тени раскаяния извинился Ростоцкий. — Это хорошо, тогда он поймет мои вопросы к вам правильно. До свидания.
Попрощавшись, Ростоцкий направился к выходу, но был остановлен вопросом, донесшимся из огромной, как фантазия сексуального маньяка, постели:
— За что вы арестовали Аскольда?
— За убийство, он голову человеку оторвал, по-моему, — не поворачивая головы, сообщил Ростоцкий и ускорил шаг.
— О-о! — услышал он из пространства постели испуганный возглас восхищения.
Но самое удивительное с Ирочкой Васиной произошло на следующее утро. Во-первых, она покинула номер Аскольда за семьсот пятьдесят долларов в сутки и быстро прошмыгнула в свой, на другом этаже, за семьдесят. Номер был оплачен до конца недавно начавшегося месяца устроителями конкурса «Мисс курорта Сочи». А во-вторых, в коридоре она нос к носу столкнулась с самым знаменитым участником фестиваля киношников «Кинотавр». Знаменитость при виде Ирочки заулыбался, Ирочка при виде знаменитости презрительно сморщилась, хотя где-то в глубине души все-таки немного замлела.
В номере она приняла душ, оделась и отправилась на гостиничный пляж. Спустившись в холл, Ирочка почувствовала сухость во рту и вошла в уютный полумрак голубоватого риджерса с прохладительно-энергетическими напитками голландской фирмы «Андерс», которые производились в Армении на основе высокогорных, таинственно-стимулирующих трав. Возле стойки она вдруг напряглась и почувствовала растерянность. Резко оглянувшись, Ирочка увидела, что к ней подходит Он, тот самый Великий Любовник, потрясший ее суть цветами, наглой и оправданной беспардонностью и еще чем-то таким, от чего ей хотелось визжать. Это был Глассик. Брезгливо морщась, он подошел к вытянуто-напряженной Ирочке и сунул свой гортанный, слегка изогнутый нос в ложбинку символически прикрытой груди. Во время этой странной церемонии Ирочка Васина стояла по стойке «смирно», словно в ожидании приговора.
— Значит, ты спала с этим банкиром? — произнес Глассик, пренебрежительно глядя на Ирочку.
— Да, — покорно призналась Мисс курорта Сочи.
— Я его сурово накажу. Он воспротивился моей воле и лишил науку ценного биосырья… — Глассик с укоризной посмотрел на Ирочку и, немного смягчившись, объяснил: — Видишь ли, ты была очень редким подвидом женщины, в тебе все эти годы вырабатывался фермент, который мы, ученые, называем «Вспышка»…
На этом Глассику пришлось прервать свои объяснения, быстро выскочить из бара, а затем из гостиницы. На выходе подозрительная скорость была замечена служителем гостиницы, который попытался остановить его для выяснения причин такой поспешности, но какой-то молодой мужчина, медленно проходивший мимо служителя, так толкнул его ладонью в подбородок, что служитель сокрушил в полете два ряда стекол на дверях, цветочный вазон из малахита на улице и упал на каскадных ступенях гостиницы с уже совершенно отстраненным от жизни выражением лица.
На улице Глассик поспешно влез на пассажирское место своего «БМВ», почти сразу же дверца открылась, и на водительское место сел мужчина, который мгновение назад окончательно и бесповоротно объяснил служителю гостиницы всю бесперспективность его работы. Когда «БМВ» тронулся с места, Глассик еще некоторое время слышал визг Ирочки Васиной, пробивающийся сквозь суету и крики, поднявшиеся вокруг убитого служителя, и сквозь шум находящегося совсем рядом морского прибоя.
Нет, определенно все это напоминает затянувшееся и поэтому начавшее гнить от пороков детство. Я улыбаюсь, но чувствую, что в этой улыбке нет презрения. Я редко кого презираю. Я никогда и никого не презираю. Так будет точнее. Точнее и обаятельнее. Я не просто улыбаюсь, я улыбаюсь широко и белозубо. Как он уморительно обнюхивал этот свисток с подиума! Алексей Васильевич весь состоит из приколов, никогда не подумаешь, что он гений, что на его защите стоит вся мощь и тайная изощренность государства. Я улыбаюсь, но в душе недоволен самим собою. Жалко служителя гостиницы. Я просто произвел толчок и тем не менее убил его. Нужно потренироваться, отработать движение «минимум», умение не придавать в нужный момент убийственную силу своим возможностям. Я иду к морю. Алексей Васильевич ушел в «Домик» спать. Умора, а не Алексей Васильевич. Спросил у меня о здоровье. Так и спросил: «Как ваше здоровье?» Я не выдержал и расхохотался. Он сразу же все понял и расхохотался в ответ. Так и стояли несколько минут друг перед другом, умирая от хохота. Затем он сказал: «Банк снимается с разработки, эту дуру ломанули, а банкиром я займусь сам. Отдыхайте пока». Вот оно, море. Я снимаю с себя одежду и улыбаюсь широко и белозубо.
Следственно-оперативная группа, возглавляемая начальником УФСБ Краснодарского края Лапиным, всерьез заинтересовалась Алексеем Васильевичем Чебраком. Все началось с телефонного звонка полковника Краснокутского.
— Здравствуй, Иван, — поздоровался полковник. — Я так думаю, что ФСБ без МВД гроша ломаного не стоит… — не обошелся без комплимента Краснокутский и, персходя к сути, надолго отвлекся: — Жарко до не могу, столько работы, что уже три года отдохнуть не выберусь. У меня брат на Чукотке начальник погранзаставы, зовет в отпуск поохотиться. Да разве из этой дыры выберешься? Гастролеры, как саранча, весь город оккупировали, начальство из всех щелей лезет. Хрен поймешь — кто кого представляет, все пугают, угрожают. Где бандит, где бизнесмен, где политик, ни черта не разберешь.
