— Легко, — согласился чернокнижник. — Только я два дела сразу исполнять не могу. А кто сейчас ветки поддерживает, чтобы под тяжестью не обломились? Угораздило же нас взобраться именно сюда, на бедную березу. Нет, чтобы на дуб какой, или ель помассивнее... Как только я начну файрбол создавать, или еще чего покруче, так вы вниз и посыплетесь... Все... А там уже лотерея, кем эта зверюга позавтракает, кем пообедает, а кого на вечерние отбивные пустит...
— Но мы так долго не провисим! — сипло возмутился другой телохранитель, по миллиметру сползая все ниже.
Мистер Данбартоншир вздохнул, посчитал про себя что-то и ткнул пальцем в нависший над ним начальственный зад:
— Слышь, господин Иванов, самого ценного кадра жертвую. Самого любимого, можно сказать... Ради твоих ребят и тебя самого страдаю... За родной край радею, можно сказать... Пока отвлекает от наших бренных тел, я как раз и колдану...
Внимательно всмотревшись в густые кусты на краю поляны, могучий и ужасный владыка черной и прочей магии набрал побольше воздуха и пискляво проверещал:
— Оберст! Оберст, где тебя черти носят! Подь сюды! Тут твоего любимого фюрера Карловича глупая тварь сожрать норовит!
Ветки зашевелились, и из густой зелени прилетел ответ:
— А он точно кости не ест?
— Зачем ему твой суповой набор, когда прямо над ним куча мяса болтается? — возмутился колдун.
— Да?.. — засомневался скелет. — Я бы на его месте сожрал...
Но чувство долга все же пересилило, и бравый оберст вышел на поляну. Навстречу грозному воину неторопливо направился лев, нагло позевывая и с пренебрежением разглядывая выбеленные и отполированные кости противника. Убедившись, что у мертвеца нет в руках ничего стреляющего, зверь прыгнул вперед и стремительно махнул лапой. Скелет спасли лишь вколоченные в деревенских драках навыки. Поэтому удар лишь снес сияющий полированный шлем, не зацепив вовремя опущенную голову.
Прежде чем лев продолжил атаку, оберст осознал, что его любимая золотая игрушка превратилась в сплющенный чайник. Этот прискорбный факт настолько потряс покойника, что, начисто забыв о вычитанной в газетах политкорректности, он в бешенстве проорал:
— Oh aap-Afrikaanse![1]
И сокрушающий удар кувалдой в лоб закончил долгую жизнь благородного зверя...
* * *
Поздним вечером мистер Данбартоншир провожал уставший гостей домой. Уже «квадратные» утащили убитого льва и остывшие после бешеной пальбы пулеметы. Уже премированные двумя бочками браги умчались домой через портал бравые зулусы. Даже огорченный командир трудовой армии вернулся в сарай к подчиненным, повесив смятую каску на пояс и забросив верную кувалду на плечо... А взбудораженный руководитель района все никак не мог отпустить утомленного старика...
— Знаешь, Карлович, мне такой день рождения еще никто не организовывал, никто! Чтобы поджилки тряслись, чтобы как заново родился! Чтобы раз — и десять метров до самой макушки и одним прыжком... Ох...
— В следующем году будем охоту организовывать? — осторожно поинтересовался чернокнижник. С одной стороны, клиент был доволен. Но с другой стороны, что он скажет, когда мандраж закончится и мозги на место вернутся?
— Охоту? С динозавром? Обязательно! Юбилейная охота, как же иначе! И чтобы позубастее!
— Позубастее? — вздохнул мистер Данбартоншир. — Ладно. Найдем тиранозаврика помассивнее, найдем... Главное, бронепоезд организовать по случаю. И загон бетонным забором повыше огородить. А уж боеприпасов к орудиям и пулеметам твои ребята припасут побольше... Надо будет лишь присмотреть, чтобы они бомбу какую не приволокли. Ядерную...
Уже сидя в машине, господин Иванов высунулся в открытое окно и озабоченно пробормотал:
— Парня твоего жалко! Как он расстроился, что любимую шляпу поломали, аж до слез...
— Ничего, — с некоторым сомнением в голосе ответил колдун. — Он уже взял с меня клятву, что я помогу достать ему шлем получше. Он вычитал где-то, что есть знатный любитель древностей. Живет в какой-то Валгалле. Одином зовут... Вот к нему в гости на днях и поедем, обновку торговать... Надеюсь, что хоть с этим археологом без приключений обойдется...
20. Мистер Один и мистер Данбартоншир
— Знаешь, оберст, иногда у меня возникает сомнение в твоей образованности...
По всклокоченной поверхности океана мчалась утлая лодчонка. Двое гребцов в ней работали веслами с такой скоростью, что со стороны это выглядело как пара гигантских вентиляторов, по недоразумению приделанных к потрепанным деревянным бортам.
Мистер Данбартоншир, потомственный шотландский колдун, смахнул пот и покосился на пыхтящий рядом скелет, увенчанный рогатым ржавым шлемом. Вздохнув, чернокнижник продолжил грести, не сбавляя темп, умудряясь при этом ворчать себе под нос:
— Вот на парней твоих посмотреть. Ну, в котле с брагой искупаться. Или баб в субботней бане попугать. Или над костром с марихуаной напрыгаться и потом марши неделю горланить без перерыва. На худой конец, с деревенскими выйти «стенка на стенку». Милые, семейные радости... И только тебе неймется... Ну почему, почему именно тебе? Что, лишнего обчитался на старости лет? Нет, чтобы комиксы какие, или про механику... Так ведь на мифологию потянуло, чтоб тебя!..
Скелет лишь сильнее сжал зубы и яростнее заработал веслом.
Сгрудившиеся над головой тучи безжалостно поливали путешественников холодной водой. Порывы ветра пытались раз за разом обрушить огромную волну на непокорное суденышко. Но наперекор стихии из черного провала показывался скрипящий от натуги нос, перекрывая ветер разносилось над водой «шлеп-шлеп-шлеп», и лодка взбиралась на очередную волну.
Лохматый одноглазый старик посмотрел в сияющий всполохами молний волшебный шар, покачал головой и замысловато выругался. Подождав, пока утихнут раскаты грома, повелитель Валгаллы сплел заклятье и взмахнул рукой. Посреди огромного зала, выложенного гранитными плитами, распахнулось багровое окно и на полированный камень стрелой выскочило суденышко, весело зашлепав веслами по граниту.
Раз-два, раз-два — и трухлявый крейсер врубился со всей скорости в колонну, похоронив под обломками досок обоих путешественников.
Повелитель валькирий покачал убеленной сединами головой, взмахом руки вымел на улицу морскую воду и прислушался. Под высокими сводами зала глухо разносился замысловатый русский мат, органично расцвеченный баварским акцентом.
Легким движением пальца одноглазый бог выдернул гостей из мусора и подвесил прямо перед собой. Два ворона, застывшие на спинке трона, плотоядно ухмыльнулись.
— Знаете, вы мне надоели! — сердито нахмурился Один. — Впервые за столько веков я сталкиваюсь с подобными идиотами. Впервые!.. Пять раз, пять раз вы пытаетесь украсть у меня этот шлем... Хотя я еще при первой встрече ответил, что не собираюсь меняться, торговаться или еще как-либо растрачивать в тяжких трудах собранное имущество... Но ведь вам неймется!
Гости понуро висели, стараясь не встречаться взглядом с хозяином замка.
— Ладно, эта бестолковая черепушка! Что с нее взять, с безмозглой! Но ты, ты, Карлович! Я ведь еще твоего прадеда помню! Помню твою прабабку, чтоб ей в аду икалось! Ведь справные маги были!.. Так какого же!..
Ветвистая молния шарахнула между дернувшимися путешественниками и испепелила остатки лодки. Всхлипнувший скелет покрепче вцепился в рогатый шлем и попытался лягнуть колдуна, обвисшего рядом мокрой тряпкой:
— Ты обещал, что все уладишь! Я тебя ото льва спас, своим золотым достоянием пожертвовал, а ты!..
Мистер Данбартоншир лишь тоскливо понурился, не пытаясь даже оправдываться.
— Карлович, что молчишь?! Может, колданешь на последок?
— Ты что, оберст, с прошлого побега остатки черепушки растерял? Ну, ссыпались мы тогда самой башни, но все же думать надо! Кто я, и кто он! Я не то, что колдануть, я даже пискнуть не могу...
Один устало сложил руки на коленях, и гости упали на подсохший пол. Вороны черными комками метнулись в угол и стали спешно сервировать себе стол. Покосившись на их суетливые метания, оберст гордо водрузил шлем себе на голову и шагнул перед одноглазым богом:
— Я вызываю тебя на поединок! Пусть я паду, как великий Зигфрид, но никто не заставит меня вернуть добычу!
Старик усмехнулся, поднимаясь во весь свой гигантский рост:
— Драться, так драться, но воровать-то зачем?
— Кто ворует? Никто не ворует! — запальчиво заверещал скелет. Его голос метался под безразмерным шлемом как заблудившееся эхо в ущелье. — Я взял поносить на время! Привел бы в порядок, отполировал, дарственную надпись бы сделал: «от Одина с наилучшими пожеланиями»! Зачем сразу — воровать?
— Но почему именно шлем? — полюбопытствовал на последок бог, примеряясь поудобнее к полированному древку топора.
