— Ясно, — сказал я. — Получается, Магистр Чьйольве оказался в шкуре этих… персонажей? И там было настолько невыносимо, что он спятил?
— Совершенно верно. Позже Чьйольве Майтохчи написал в своих мемуарах, что в человеческом языке нет слов, способных хотя бы отчасти выразить кошмар, который ему пришлось пережить. Ничего удивительного, что он принял решение положить конец зыбкому существованию Миров Мертвого Морока и рьяно взялся за дело.
— И по его инициативе в Соединенном Королевстве тоже приняли закон, запрещающий писать романы? — подхватил я. — Но как могло получиться, что об этом не знают ваши историки литературы? Вряд ли законодательство времен правления Клакков недоступно для изучения.
— Разумеется, эти документы доступны всем желающим. Но в данном случае они совершенно бесполезны. Никакого закона не было, поскольку он мог бы только навредить. В Соединенном Королевстве любят нарушать законы. У нас даже самые добропорядочные граждане считают нарушение закона чем-то вполне допустимым — при определенных обстоятельствах. А уж для наших магов оно всегда было чем-то вроде дела чести. Если бы у нас ввели подобный запрет, даже самые равнодушные к литературе угуландские колдуны в тот же день сели бы строчить романы. На худой конец, принялись тиражировать уже написанные. К концу года Соединенное Королевство захлебнулось бы в превосходных романах, поверьте. Мы в кратчайшие сроки стали бы главной литературной державой Мира и, возможно, сделали бы вымышленные истории главной статьей своего экспорта.
— Да уж, действительно. Сам мог бы догадаться, — вздохнул я. — Но как же тогда?..
— Магистр Чьйольве не стал связываться с законодателями, а взял дело в свои руки и произнес Заклятие Тайного Запрета. Это было самое выдающееся его деяние. И, возможно, самое невероятное событие за всю историю существования Угуландской Очевидной магии. Хотя, конечно, я слишком мало знаю об этом предмете, чтобы позволять себе столь безапелляционные суждения.
— Заклятие Тайного Запрета означает, что тот, на кого его наложили, не сможет делать какую-то определенную вещь? — предположил я. — Например, как в нашем случае, писать романы, да? И при этом сам не будет знать, что этого не может?
— Совершенно верно. Околдованный будет считать, что ему просто не хочется действовать в определенном направлении. Ненужно, неуместно, несвоевременно. А еще вероятнее, он вообще не станет об этом думать. Чтобы поставить себя на его место, просто вспомните, часто ли вам приходит в голову — ну, к примеру, идея съесть живьем свою собаку.
Я рассмеялся от неожиданности.
— По вашей реакции понятно, что мне удалось придумать достаточно абсурдное и бессмысленное с вашей точки зрения действие, — обрадовался призрак. — В таком случае, можете считать, что находитесь под воздействием Заклятия Тайного Запрета на поедание собак. По крайней мере, именно таково обычное отношение заколдованного к запретному для него поступку.
— Спасибо, — сказал я. — Вы очень понятно объяснили. Но что же получается, Магистр Чьйольве лично посетил и заколдовал всех современных ему писателей? А как быть с теми, кто только собирался написать роман, но держал это намерение при себе? И со следующими поколениями сочинителей?
— Вы очень точно обозначили практическую проблему, которая встала перед Магистром Чьйольве. Любой на его месте опустил бы руки. Но он решил не мелочиться и наложил Заклятие Тайного Запрета на весь Мир сразу.
— Ну ничего себе, — выдохнул я.
— Целиком разделяю ваше удивление. Понимаете, как обстоит дело с Заклятием Тайного Запрета. Наложить его на одного человека довольно просто. Любой мало-мальски способный колдун справится, даже если никогда прежде этого не делал. Заколдовать одновременно большую группу людей гораздо сложнее, но ничего невозможного в этом нет. Доподлинно известно, что мстительный Магистр Окока Науннах в свое время наложил Заклятие Тайного Запрета на целый город Уттари, где с ним, как ему показалось, недостаточно вежливо разговаривали. С тех пор ни один тамошний житель не способен выругаться, и это, кстати, изрядно осложняет жизнь уроженцев Уттари, особенно когда они приезжают в столицу. Насколько мне известно, некоторые сведущие и милосердные люди неоднократно обращались к Королю с просьбой прислать какого-нибудь колдуна, который сможет снять с уттарийцев заклятие Ококи Науннаха, но в Смутные Времена всем было не до того, а теперь дела такого рода перешли в ведение Ордена Семилистника, от которого разрешения на применение Белой магии сотой с лишним ступени, ясное дело, не дождешься.
— Вот уж воистину страшная вышла месть, — невольно улыбнулся я.
— История, конечно, забавная, — согласился призрак. — И все же могущество Ококи Науннаха заслуживает величайшего восхищения, поскольку деяния такого масштаба и до, и после него совершали единицы. А уж наложить Заклятие Тайного Запрета на весь Мир — ха, да никому и в голову бы не пришло, что такое возможно. Если сегодня вы заведете разговор на эту тему с мало-мальски сведущим человеком, он вас на смех поднимет. Население какой-нибудь небольшой страны заворожить — и то, насколько мне известно, никому не под силу, в противном случае, можно было бы легко избежать многих войн и прочих международных неприятностей… Словом, я бы и сам решил, что Магистр Чьйольве Майтохчи несколько преувеличивает собственные заслуги — в конце концов, считается, что затем и нужны мемуары. Однако тот факт, что никаких попыток записать вымышленную историю с тех пор не предпринимали ни на одном из континентов, заставляет меня думать, что Лихой Ветер все-таки рассказал чистую правду. Потому что если отсутствие романов в Уандуке хоть как-то объясняется древним запретом, остаются еще Чирухта и наша Хонхона.
— И Арварох, — напомнил я.
— Ну да, и Арварох. Хотя как раз за них я в этом смысле совершенно спокоен, в Арварохе собственной письменной традиции отродясь не было. И грамотных там по пальцам пересчитать можно.
— Так может, именно поэтому, — предположил я. — Вдруг на Арварох Заклятие Тайного Запрета больше всего подействовало.
«И именно с тех пор все арварохцы такие психи», — ехидно закончил я про себя, вспоминая личное знакомство с этими удивительными белокурыми великанами, большими любителями километровых имен, героических песен и самоубийств по любому поводу.
— На самом деле, вы правы, — неожиданно согласился призрак. — Возможно вообще все что угодно. Даже вообразить не могу, какие именно последствия может иметь Заклятие Тайного Запрета и вообще любое заклятие, если наложить его на весь Мир одновременно. Но, так или иначе, а Лихой Ветер Чьйольве, похоже, это сделал. После чего принялся за следующую часть своего плана.
— Что за следующая часть? — изумился я. — Если уж он действительно запретил всему человечеству писать романы. Что еще тут можно было сделать?
— Ну как же. Реальности, которые Магистр Чьйольве называл Мирами Мертвого Морока, никуда не делись. Потому что перейти Мост Времени и отменить уже написанные романы оказалось не под силу даже ему. В своих мемуарах Чьйольве Майтохчи сетует, что попробовал это сделать, но не сумел. Тогда он пошел другим путем. Употребил все свое могущество, хитроумие, кучу денег и несколько лет времени, чтобы собрать все экземпляры довольно популярного в то время романа под названием «Последняя любовь Королевы». Удостоверившись, что в его распоряжении находятся все копии до единой, включая авторскую рукопись и предварительные черновики, Чьйольве Майтохчи их уничтожил. Он рассчитывал, что созданная текстом реальность тоже исчезнет — не знаю, как вам, а мне его логика близка и понятна. Однако этого почему-то не случилось. Соответствующий Мир Мертвого Морока остался на месте, и никаких существенных перемен там не произошло. Магистр Чьйольве понял, что метод не работает, и оставил книги в покое, чему лично я очень рад. В противном случае, от традиции угуландского романа не осталось бы даже воспоминаний.
Невелика потеря, подумал я. Но говорить это вслух было бы, как минимум, невежливо. Тем более, что призрак продолжал рассказывать.
— Какое-то время казалось, Магистр Чьйольве Майтохчи решил, будто сделал все, что в его силах, успокоился и занялся другими делами. Кстати, именно в тот период он написал свои мемуары и передал их нашей Незримой Библиотеке. А какое-то время спустя Лихой Ветер исчез. Сперва его отсутствию не придавали значения — с человеком, который регулярно попадает в иной Мир, просто свернув за угол, подобные вещи то и дело случаются. Однако время шло, а Чьйольве Майтохчи не возвращался. Потом вдруг выяснилось, что его дом давным-давно продан, имущество роздано, а немногочисленные близкие друзья ходят мрачнее тучи.
На этом месте Гюлли Ультеой умолк. Но молчал столь многозначительно, что я сразу понял: призрак рассказал далеко не все. И явно ждет, что я начну его расспрашивать и уговаривать. Как маленький, честное слово.
