5
Виктор
Поздно вечером мы приехали в Абриндайн – там по указанию нашего возницы торопливо пересели на поезд, который действительно ехал в сторону Итайна. В сумке, которую нам передал проводник, были бумаги и документы Глории, торопливо собранные в ее квартире.
- Остальное пришлют особой почтой, - негромко сообщил проводник. – Не извольте беспокоиться.
Глория заснула сразу же, как только села в широкое мягкое кресло купе – а я смотрел в окно на пробегавшие леса, поселки и темные лезвия рек и думал о том, что впереди лежит совсем новая жизнь. Сколько раз она вот так раскрывалась передо мной, когда я смотрел в вагонное окно и пытался не думать о том, что оставалось за спиной…
Я привык к переменам. До того, как Виктор Фаренти прославился, мне приходилось много путешествовать – я искал работу, себя и новые рецепты. Я переезжал из города в город, пытался устраиваться на новых местах, наконец, обосновался в столице, но никогда прежде у меня не было такого странного чувства.
Возможно, все дело было в том, что прежде я был один. А теперь у меня была Глория – пусть и вынужденная жена, но все-таки. Я наконец-то был с кем-то очень важным. Мне хотелось верить, что мы поладим: хотя бы потому, что теперь оказались в одной лодке.
Я думал, что Глория выцарапает мне глаза – так поступила бы любая другая девушка на ее месте. Но она лишь смотрела на меня с такой болью и обидой, что я невольно чувствовал себя подонком. Да, я женился на ней потому, что хотел любой ценой заполучить настоящий рецепт грушевого пирога – но теперь я был уверен, что дело не только в этом.
Глория нравилась мне – я имел достаточно души и ума, чтобы не отрицать очевидного. Она была хорошей девушкой, честной, трудолюбивой, настоящей – и мне захотелось стать для нее хорошим мужем. Остановить вечную циничную гонку своей жизни, прогнать миражи, начать все заново.
«Восстановлю девятый том «Академии», - подумал я. – И посвящу его Глории».
Впрочем, я почти сразу же отверг эту идею как неуместную. Она наверняка решит, что я решил к ней подольститься.
Я и сам не заметил, как заснул – и проснулся, когда утром в купе заглянул проводник и принес чаю и булочек. Глория к тому времени уже успела умыться, переплести косы и выглядела спокойнее, чем вчера. Я улыбнулся и спросил:
- Как спалось?
- Хорошо, спасибо, - кивнула Глория. В ее голосе похрустывал лед: со мной говорила эльфийская принцесса и советовала не забывать об этом.
- Через два часа будем в Итайне, - сказал я, стараясь говорить спокойно и невозмутимо. – Там пока устроимся в гостинице, потом я попробую снять дом или квартиру получше.
Глория кивнула.
- А я пойду устраиваться на работу, - ответила она.
- Ты меня ненавидишь, - сказал я. – Поэтому не хочешь взять у меня ни монетки.
Глория вопросительно подняла левую бровь. Ее лицо осталось невозмутимым.
- Ненавижу? Нет. Но доказывать обратное тоже не буду.
- Тогда давай попробуем просто жить дальше, - предложил я. – Я был искренен, когда спасал тебя от Айзена. Не отталкивай меня, пожалуйста.
Губы Глории едва заметно дрогнули в улыбке. Я подумал, что вся горечь, которая скопилась в ней за вчерашний день, сейчас понемногу начала вытекать, словно яд из раны.
- Я сейчас вижу, что тобой двигала лишь корысть. Жажда обладать рецептом. И ради этого ты и защищал меня, и женился на мне…
- И потерял свой дом, и все, что успел нажить, - подхватил я. – Слишком много за какой-то пирог, не так ли? Это что, единственный пирог с грушей на свете?
Я почувствовал, что начинаю распаляться – во мне словно что-то загорелось, заставляя говорить.
- Не единственный, - парировала Глория. – Но тебе был нужен именно он. Потому что кулинария твоя жизнь и страсть… но ты никогда не станешь по-настоящему великим. Знаешь, почему?
- Почему же? – спросил я, говоря себе: ей больно, она тоже потеряла все, что имела, и теперь хочет выплеснуть эту боль, чтобы не разорваться. И я это заслужил.
- Потому что страсть это не любовь. А для идеала нужна именно она.
- Согласен, - кивнул я. Несколько минут мы молчали, а потом я предложил: - Хочешь – дай мне в морду, я заслужил. Но поверь: я хотел тебя спасти. И от Айзена, и от тех уродов. Не ради пирога. Ради тебя самой.
Глория ничего не ответила. Поезд ехал среди скошенных полей, на горизонте темнели домишки какого-то поселка. Я даже не успел удивиться, когда невидимая рука подхватила меня, сорвала и как следует приложила о стену.
У меня потемнело в глазах, и я медленно пополз куда-то во мрак – впрочем, мне почти сразу удалось опомниться, и я услышал, как в соседнем купе что-то загремело, и мужской голос невнятно выругался. Глория смотрела на меня так, словно сделала очень важное и нужное дело. «Надо было думать, когда предлагал боевому магу дать тебе по физиономии», - мысленно вздохнул я и, поднявшись, дотронулся до затылка. Странно, даже не закровило, хотя Глория ударила от души. А ведь я думал, что она не ударит…
- Сильно, - усмехнулся я. – Очень сильно. Тяжела ручка у моей богини. Ну что, я искупил свою вину?
Глория усмехнулась в ответ. Глаза остались прежними, холодными и усталыми.
- Будь иначе, я бы тебя убила, - ответила она и отвернулась к окну.
5.1
Глория
С работой повезло – она нашлась почти сразу же.
На вокзале нас встретил такой же неприметный человек с пристальным взглядом, какой вывез из столицы – они были похожи, словно близнецы. После приветствий нас отвезли на конспиративную квартиру: уютный двухэтажный дом в яблоневом саду. Ветви ломились от красных глянцевых плодов, и я подумала, что обязательно буду печь пироги.
Яблочные. Никаких больше грушевых.
- Что ж, удачи вам на новом месте, - улыбнулся наш безымянный провожающий, когда мы вошли в дом и убедились, что он полностью подготовлен к удобной жизни.
- А можно искать работу? – спросила я.
- Разумеется. Это место совершенно безопасно. Чем бы хотели заняться?
Я вновь подумала о том, что когда-то все мои близкие надеялись, что я стану великой волшебницей. Я обманула и чужие и свои ожидания – и уже привыкла с
