Хотя Биллу никогда не нравились хлоро-кобылки, сейчас он ими прямо-таки наслаждался. Аппетит был хорошей приправой, а горелая бумага придавала сарделькам оригинальный привкус. Воры запивали колбаски ржавой водичкой из банки, подставленной под трубу, из которой постоянно бежала тоненькая струйка, и наслаждались этим королевским пиром. "Все-таки жизнь прекрасна, - думал Билл, вытаскивая из огня колбаску и дуя на нее. - Хорошая еда, хорошая вода, и компаньоны тоже ничего. Свобода!"
Литвак и старик уже спали на подстилках из смятой бумаги, когда к Биллу подсел Шмутциг.
- Это ты нашел мое удостоверение? - спросил он громким шепотом, и Билл понял, что перед ним сумасшедший.
Огонь бросал яркие блики на треснувшие стекла очков Шмутцига в дорогой серебряной оправе. На шее безумца, наполовину скрытые нечесаной бородой, шуршали остатки крахмального воротничка и висели обрывки некогда красивого галстука.
- Нет, не видал я твоего удостоверения, - ответил Билл. - Я и своего-то не видал с тех пор, как сержант первого ранга забрал его и позабыл вернуть. - Билла снова охватила жалость к себе, мерзкие сардельки свинцовой тяжестью давили на желудок. Шмутциг, весь во власти своей идеи фикс, не обратил внимания на его ответ.
- Видишь ли, я ведь очень важное лицо. Шмутциг фон Дрек - человек, с которым следует считаться, и они очень скоро это поймут. Они думают, что им все сойдет с рук, но не тут-то было. Ошибка, говорят они, самая обыкновенная ошибка: магнитная лента порвалась, а когда се склеивали, то крошечный - совсем крошечный - кусочек отрезали, и именно на этом кусочке были записаны все мои данные, но я-то впервые узнал об этом, когда в конце месяца не пришла моя зарплата, и я пошел, чтобы справиться, в чем дело, а они заявили, будто никогда не слышали обо мне. Но это невозможно: фон Дрек - старинное и славное имя, я служил эшелонным менеджером уже в двадцать два года, у меня было триста пятьдесят шесть подчиненных в отделе бумажных скрепок 89-го филиала конторского обеспечения. Поэтому им не следовало делать вид, будто они меня знать не знают, пусть даже я позабыл свое удостоверение дома в другом кармане, и уж никак не следовало в мое отсутствие выбрасывать из квартиры все имущество под предлогом, что она была сдана несуществующей личности. Я бы доказал, кто я такой, будь при мне удостоверение... Ты не видал моего удостоверения?
"Опять двадцать пять", - подумал Билл и сказал:
- Тяжелый случай! Я тебе вот что скажу - я помогу тебе Найти удостоверение. Вот прямо сейчас пойду и начну искать.
И прежде чем слабоумный Шмутциг успел ответить, Билл Уже скользил между огромными кучами старых папок, чрезвычайно довольный тем, как ловко он провел этого придурка. Билл ощущал приятную сытость, ему хотелось отдохнуть без всяких помех. Если он в чем и нуждался, так это в крепком сне, утром еще будет время подумать обо всей этой неразберихе и поискать из нее выход. Ощупью пробираясь в хаосе бумажных стогов, Билл отошел подальше от товарищей по несчастью, вскарабкался на шаткую груду и перебрался с нее на другую, еще более высокую. Вздохнув с облегчением, подсунул под голову стопку документов и закрыл глаза.
В ту же минуту высоко под потолком склада вспыхнули яркие лампы, послышались заливистые трели полицейских свистков и гортанные выкрики. Волосы у Билла встали дыбом.
- Хватай вон того! Смотри, не упусти!
- Я поймал главного ворюгу!
- Сегодняшние хлоро-кобылки были последними в вашей жизни, паразиты вонючие! Повкалываете теперь на урановых рудниках на Зане-2.
Потом кто-то спросил:
- Всех взяли?
Билл съежился, отчаянно вжимаясь в папки и стараясь унять бешеные удары сердца.
- Всех, - ответил чей-то голос. - Всю четверку! Мы давно за ними следим, чтобы взять с поличным.
- Но их здесь только трое!
- Четвертого я видел совсем недавно - его задубевший труп тащил санитарный робот.
- Стало быть, порядок. Пошли!
И снова Билла окатило волной страха. Кто-нибудь из бандитов наверняка расколется и, зарабатывая себе поблажку, расскажет полицейским, что в банде есть новичок. Надо уходить, пока не поздно. Бесшумно соскользнув с бумажного хлама, Билл пополз в противоположном от двери направлении. Если там нет выхода - он в западне, но сейчас об этом думать не надо. За спиной снова залились свистки, и Билл понял, что охота началась. В крови взыграл адреналин, съеденный лошадиный белок придал силу ногам, и Билл галопом припустился к двери, врезавшись в нее всем телом. Дверь дрогнула и приоткрылась, скрипя ржавыми петлями. Не думая об опасности, он кубарем скатился вниз по спиральной лестнице, спускаясь все ниже и ниже и думая лишь о спасении.
И вновь, повинуясь инстинкту загнанного зверя, Билл бессознательно рвался на все более низкие уровни планеты. Он не замечал, что стены здесь местами укреплены стальными бандажами и покрыты пятнами ржавчины, не обращал внимания на разбухшие деревянные двери - деревянные! - на планете, где уже сотни тысяч лет не росло никаких деревьев. Воздух становился все более спертым, а иногда и зловонным. Подгоняемый страхом, Билл проскочил сквозь облицованный камнем туннель; какие-то неизвестные твари бросились от него врассыпную, топоча когтистыми лапами. На некоторых участках света не было вовсе, и Биллу приходилось пробираться ощупью, касаясь пальцами стен, покрытых отвратительным скользким лишайником. Там же, где светильники еще действовали, они горели тускло из-за налипших на них клочьев паутины и дохлых насекомых. Билл брел по лужам с тухлой водой, и постепенно до его сознания стала доходить необычность окружающей обстановки. Прямо под ногами у него оказалась крышка еще одного люка; Билл машинально поднял ее и обнаружил, что люк никуда не ведет. Крышка просто прикрывала ящик с каким-то веществом, напоминавшим крупный сахарный песок. Может, это какой-то изоляционный материал? А может, что-то съедобное? Билл наклонился, взял щепотку и попробовал пожевать. Нет, несъедобно. Он сплюнул, хотя вкус напомнил о чем-то очень знакомом. И вдруг его осенило.
Это была грязь. Земля. Почва. Песок. То, из чего состоят планеты, из чего состоит и эта планета, - естественная поверхность Гелиора, на которой покоится фантастическая громада города-мира. Билл взглянул наверх и внезапно ощутил всю неимоверную тяжесть, нависшую над его головой и грозившую раздавить его в долю секунды. Значит, он сейчас стоит на самом дне, на скальном фундаменте: эта мысль вызвала у него острый приступ клаустрофобии. Издав слабый стон, он, шатаясь, побрел по туннелю, в конце которого виднелись огромные, запертые на засов ворота. Другого выхода отсюда не было. Но, когда Билл пригляделся к мощной бронированной облицовке ворот, он почувствовал, что туда его тоже не тянет. Кто знает, какие невообразимые кошмары скрываются за этим порталом на самом дне Гелиора?
Билл стоял, тупо уставившись перед собой, не в силах пошевелиться; ворота заскрипели и приотворились. Он развернулся, готовый пуститься наутек, и тотчас заорал от ужаса, когда неведомое нечто вцепилось в него железной хваткой.
Билл не то чтобы не пытался вырваться из сдавивших его объятий - просто это было безнадежно. Он извивался в белых костлявых клешнях, стараясь оторвать их от себя, сучил в воздухе ногами и беспомощно блеял, словно ягненок в когтях орла. Все было тщетно: его втащили через гигантские ворота, которые тут же автоматически захлопнулись.
- Приветствую вас... - раздался у него за спиной чей-то замогильный голос.
Объятия разжались, Билл пошатнулся, обернулся и увидел громадного белого робота. Рядом с ним, гордо подняв большую лысую голову, стоял необыкновенно серьезный человечек в белом мундире.
- Можете не называть свое имя, - сказал человечек, - если не хотите. Меня зовут инспектор Джейс. Вы просите убежища?
- А вы что - предлагаете его? - В голосе Билла звучало сомнение.
- Вопрос интересный! Весьма интересный! - Джейс с тихим шелестом потер сухие морщинистые руки. - Однако оставим на потом теологические споры, как бы соблазнительны они ни были. Позволю себе заметить, что ваше заявление о предоставлении убежища было бы наилучшим выходом для всех Перед вами убежище, готовы ли вы воспользоваться им?
Теперь, когда Билл несколько оправился от первого потрясения, к нему постепенно стала возвращаться осторожность: он вспомнил, сколько неприятностей уже свалилось на него из-за неумения держать рот на замке.
- Послушайте, ведь я даже не знаю, кто вы такой, где я нахожусь и что вы имеете в виду, говоря об убежище.
- Вы совершенно правы, это моя ошибка: принял вас за одного из беспланников, хотя ваши лохмотья явно были когда-то солдатским мундиром, а этот обломок потускневшего металла - высоким воинским орденом. Приветствую вас на Гелиоре - имперской планете; кстати, как там дела на полях сражений?
