Послышался визгливый голос некоего мистера Грэмса:
- А не может ли быть, что все это трюк мистера Хоппа, решившего разрекламировать свою продукцию?
Невообразимый шум. Мистер Хопп, стоя во весь свой огромный рост, высокомерно улыбается. Рекламный трюк? Но разве не видели все, что машины ехали без водителей? И даже если предположить, что некий хитроумный способ позволил ему управлять машинами, которые только что вышли из цехов его заводов, возможно ли, что автомобилями самых разных марок, стоявшими на эспланаде у здания выставки и, к огорчению своих водителей, убежавшими тоже, управляли при посредстве какой-то хитрости? Исключено. Слова Грэмса просто смешны. У мистера Хоппа нет сомнений, что никто из присутствующих под ними не подпишется.
Он оказался прав, потому что последовал взрыв аплодисментов, и воодушевленный ими знаменитый автомобилестроитель продолжал свои объяснения.
Но тут к мистеру Хоппу подошел служитель.
- Только что звонили из вашего дома, сэр, - сказал он. - Мисс Лиззи до сих пор не вернулась... Ее автомобиль видели среди сбежавших.
На лицо выдающегося инженера темной тенью легла тревога. Дочь была для него дороже всего на свете, и мысль о том, что ей может грозить какая-то опасность, появившись, уже не оставляла его, мысль эта причиняла ему такие страдания, что он уже не мог ни говорить сам, ни понимать то, что говорят другие. Между тем выступил старый Аккер и начал излагать сложную теорию, которая должна была объяснить случившееся, и тогда Хопп, поднявшись со своего места, подошел к МакГрегору, тихо сказал тому о беспокойстве, которое испытывает, и вышел из зала. Репортеры бросились было к нему, но он вскочил в одну из старых машин, оставшихся на улице, и помчался на ней домой.
- Что могло случиться, Гаррисон?
- Кто знает? - отозвался флегматичный помощник Хоппа, заложив толстые руки за спину. - Скорее всего, ничего страшного; я думаю, Лиззи просто из любопытства решила последовать за этой свитой дьявола.
- Поедете со мной?
- С превеликим удовольствием.
И накренив старый драндулет, на котором приехал Хопп, Гаррисон кое-как влез в него и уселся. Машина тронулась, и Хопп повел ее тем же путем, каким уехали другие автомобили. Ночь была теплая, и ветер, с утра полоскавший тысячу вымпелов на "Доме автомобиля", теперь спал, усталый. Лучи света от фар машины Хоппа глубоко вонзались во мрак под развесистыми вязами по обе стороны дороги, и отполированный шинами асфальт блестел, будто покрытый лаком. Обычно здесь в любой час дня или ночи можно было увидеть стремительно мчащихся путешественников, но сейчас места дышали пустыней. Странное происшествие так напугало людей, что никто не рисковал выехать из города на машине, поскольку неизвестно было, куда та может тебя увезти. Браня тихоходность старой перечницы, Хопп въехал на ней вверх по склону и сделал три поворота, после чего подъем кончился и начался спуск в долину. По ней дорога тянулась дальше, широкая и манящая с двумя рядами огромных рекламных щитов по сторонам; металлические буквы на щитах вспыхивали от света фар, и казалось, что буквы горят собственным огнем.
- Где же они? - спросил Гаррисон,
- Не представляю себе, - мрачно буркнул Хопп.
А когда они проехали еще пять километров, добавил:
- И даже знать не хочу. К чертовой матери их всех! Мне бы только найти Лиззи!
Через четверть часа они увидели на краю дороги груду металла, гора я еще недавно была двухместным "пингром". Чуть дальше лежал, перевернутый, взывая к небу всеми четырьмя колесами, легкий грузовичок со страшными вмятинами на боках. Дальше дорога, уже свободная от препятствий, шла к повороту, за которым был мост через реку, И когда они поднялись из долины, у Гаррисона вырвался крик изумления:
- Хопп, смотрите! - и он показал на плоскогорье Гарца.
Скрытая во мраке, слившаяся с ночной тьмой огромная гора, горизонтально срезанная на протяжении многих километров, была совсем близко. И то, что Гаррисон увидел на ней, на увенчивающем ее песчаном плато, как раз и вызвало его возглас. По плоскогорью, из одного его конца в другой, протянулся полосой рассеянный свет. Сотни лучей поднимались и пересекались в темноте, как во время величественного извержения вулкана ночью. То ли архангелы беззвучно скрещивали мечи, то ли призраки разгуливали по темному полотну ночи, то ли кто-то метал стрелы света в звезды... Зрелище было необыкновенно красивое.
- Это они, - сказал Гаррисон.
Хопп, не ответив, увеличил скорость. Они ехали еще полчаса по равнине, а потом мучительными зигзагами дорога пошла вверх, на плоскогорье. По обе стороны тянулись напоминающие чудовищ скалы, выше были дремлющие сосны, свежий ветер, обрывы, путь над бездной, похожий на фантастические мосты, которые сатана перекидывает в легендах через широкие реки на время с полуночи до первого крика петуха.
Их машина уже въезжала вверх по последнему, очень крутому подъему на плоскогорье, когда вдруг дорогу рассекла полоса снега. Потом сбоку выдвинулось что-то огромное - оказалось, что грузовик. Грузовик остановился, преграждая им путь, громадный, широкий, мощный. Капот его, короткий и низкий, напоминал рыло свирепого кабана. Фары, как страшные, пылающие гневом глаза, оглядывали дорогу. Колоса, серые, широкие, шероховатые, походили на лапы какого-то толстокожего зверя. Глухо хрюкнув клаксоном, грузовик сорвался внезапно с места и ринулся по дороге вниз, им навстречу,
- Осторожно, Хопп! - закричал, в страхе привстав с сиденья, Гаррисон.
Отец Лиззи ловко маневрировал на широкой дороге, пытаясь проскользнуть слева от катящегося на них чудовища, Грузовик снова остановился. Мощный свет его фар ослепил их; и до смерти перепуганному Гаррисону казалось, что эти большие и круглые источники желтоватого света моргают и вспыхивают гневом, как глаза человека. Корпус грузовика содрогался. Хопп и его помощник ясно видели, что в кабине никого нет, и им стало жутко оттого, что не человеческая, а иная воля управляет огромным грузовиком. Обоих пронизал холодок страха. И когда Хопп резко повернул машину вправо, грузовик бросился (иначе не скажешь) на них.
Они попытались избежать столкновения, но это им не удалось. Стальное рыло чудовища ударило сзади легковую машину, и та, застонав всеми своими частями, качнулась вбок. Одно колесо сорвалось с оси и покатилось, слегка вихляясь, под уклон, а сама машина, потеряв устойчивость, перевернулась набок. Шеф оказался под своим помощником, а Гаррисон, пытаясь преодолеть вес собственного живота, судорожно искал, за что бы ему ухватиться. Грузовик тем временем, явно не желая покидать это место, дал задний ход и остановился, а его клаксон снова издал звук, похожий на хрюканье.
- Вставайте же! - крикнул Хопп, изо всех сил толкая помощника. - Скорей! Сейчас он снова на нас бросится!
И он первым выскочил на дорогу, а их странный враг, обуянный теперь злобой вдвое больше, чем прежде, уже приближался к их машине. Раздался громкий удар, за ним - звон разбитого лобового стекла; маленький автомобиль, отброшенный враждебной громадиной, несколько раз перевернулся, и из него, как внутренности из взрезанного живота, посыпались подушки сидений и металлические детали. Гаррисон при столкновении вывалился на дорогу и по ней покатился. Хопп подбежал к нему, помог встать.
- Пустяки, - заверил Хоппа помощник, ощупывая, голову, - сущие пустяки. Надо же приключиться такому!.. Никогда бы не подумал, что...
Нош замолк, увидев, что разъяренный грузовик не успокаивается. Теперь он толкал изуродованную машину к краю дороги и наконец хорошо рассчитанным ударом сбросил ее с крутого склона. Пронзительно царапая камень, автомобиль стал сползать вниз; потом послышался грохот, удары, следовавшие один за другим, и наконец все стихло.
Грузовик снова дал задний ход.
- Спрячемся, - сказал толстый Гаррисон. - Боюсь, что на дороге нас ничего хорошего не ждет.
И, схватив Хоппа за руку, почти насильно заставил его сойти на обочину. Дорога снова опустела, а Хопп и Гаррисон стали матча взбираться на плато по каменистому' склону.
Красивым, как известно всем, его посещавшим, плоскогорье Гарца не назовешь. Быть может, тогда, когда оно было частью морского дна, на нем росли невиданной красоты водоросли или кораллы в виде причудливых деревьев; быть может, в те давние-давние времена на поверхности Гарца скользили тени прекрасных рыб, плававших в ласкающей зеленоватой прозрачной воде, и ковром стелился жемчуг, и медузы в своих нарядах фей медленно проплывали над живыми цветами с длинными лепестками, которые на самом деле были вовсе не цветы, а невероятная фауна; появлялись морские коньки, похожие на маленькие фигурки шахматных коней, вертикальные и строгие, и казалось, что они своими изящными мордочками все обнюхивают. Но с тех самых пор, как изменения земной коры в эпоху оледенения превратили то, что до этого было дном моря, в вершину горы, плоскогорье, о котором идет речь, остается одним из самых безрадостных мест на земле. Те немногие рахитичные кусты, которые растут на его поверхности, отказывается есть даже скот. Эту пустынную равнину овевает ветер, поднимая столбы мелкого серого песка. Поэты этих мест, верные своему долгу их воспевать, смогли увидеть в Гарце лишь убежище призраков, куда прилетают на шабаш ведьмы; но из серьезных людей ни один не пытался утверждать, что видел на Гарце хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее ведьму. Высказывалось также предположение, что плоскогорье скрывает в себе залежи железной руды, но даже поверхностного геологического исследования оказалось достаточно, чтобы всем стало ясно: людям просто не хочется верить, что в природе может существовать столько квадратных километров не пригодной ни для чего земли.
