Он достал из широкого рукава волшебную палочку. По ее мановению вокруг появились шахматные фигуры: чудесные магические големы ростом с человека.
– Чур, мы играем белыми! – застолбила Козазель.
– Извольте, – пригласил Мерлин. – Выбирайте роли.
Харри и Молли ждали решения от Джеймса серебряного призера Виммбилльдора по «Чапаеву». Они вообще ничем не могли похвастаться.
– Ну, Молли, прыгунья наша, – задумчиво протянул Барахлоу. – Встанешь вместо коня…
Один из белых коней тут же растворился в воздухе. Харри под шумок хотел спрятаться, но зоркий Джеймс его окликнул:
– Тпру, Проглоттер! Оставайся с нами, будешь нашим королем. Оборонять тебя надо. Да и толку-то от тебя, как от Шандыбиуса перхоти.
Себя Джеймс назначил ферзем. Две армии построились, и Мерлин, тоже ферзь, но черный, воздел руки к потолку и громогласно возвестил о начале боя:
– Сарынь на кичку!!!..
Счастье достигается различными путями; поэтому нельзя определить и выбрать какой-нибудь одной этики.
Ф. Ницше
Сеча выдалась похлеще ледового побоища. К пятнадцатому ходу никто не завоевал весомого преимущества. Мерлин был суперстратегом, игроком экстра-класса, он даже превосходил знаменитых друзей Карпиуса с Каспариусом. Но блестящие и безукоризненные комбинации старого мага разбивались о кристально-невинную глупость Барахлоу.
Однако после двадцатого хода стало ясно: белым скоро придет полный эндшпилец.
Посему, когда Мерлин в очередной раз склонился над свитком, куда дотошно вносил каждый ход, Джеймс выхватил палочку и, коснувшись ею черной ладьи, прошептал: «Катурадж-массаракш-киргуду!»
Фигура растворилась в воздухе.
– Только что на этом месте стояла моя ладья! – закричал Мерлин, осмотревшись. – А теперь ее уже нет!
– Нет, значит, и не было! – хамски ответил Джеймс.
– Позвольте, у…
– Ага, у тебя все ходы записаны, – еще более грубо закончил мысль мага Барахлоу.
Затем он схватил за грудки ближайшую к себе черную пешку и вмазал ей в морду. Мгновенно вспыхнула драка.
– Тикай, ребза! – гикнул Джеймс, убегая к единственной двери в комнате.
К той, через которую юные искатели Чмошища сюда и попали. Барахлоу навалился на нее всем весом, но было заперто! Харри и Молли поняли с первого раза, хотя девчонка замешкалась, расправляясь со слоном и… королем. Стоило пасть монарху черных, как дверь открылась! То есть формально получалось, что дети выиграли партию! Мерлин кричал им вслед безобидные заклятия вроде «А как же фэйр плей?!», но кто его слушал?
Выбежав из комнаты Мерлина, ребята закрыли дверь и навалились на нее, гадая, нет ли погони.
Не было.
– Джеймс! – обратился к другу Харри Проглоттер. – А где ты подцепил такой гениальный ход?
Барахлоу снисходительно улыбнулся, похлопывая Харри по плечу:
– Эту шахматную хитрость я вычитал у легендарного Ильфиш-Петровеума. Вот и смекай, Проглоттер. Пока мы в библиотеке сидели, ты в столовой загружался. Пожинай теперь скудные плоды своего просвещения.
– Ладно, герои, – деловито бросила Молли Козазель, вытирая кинжалы о специальную тряпочку. – Мат-то я поставила.
Она победоносно поглядела на притихших пацанов:
– Десять очков Виммбилльдору!!! По-любому!
Отсмеявшись, путники вспомнили о том, что остались еще две двери.
– Пойдем в правую, – скорее констатировал, нежели предложил Барахлоу. – Наше дело правое, мы победим!
С этими словами Джеймс взялся за ручку и распахнул дверь. За ней обнаружилась кирпичная стена и надпись «Sorry, this агеа is under construction. Please, соmе back later. Your's sincerely, Admin»
– Обломатушки-перепрятушки, – хмыкнула Шаурма в желудке у Харри.
– Вы слышали? – перепуганный Проглоттер схватил друзей за локти.
– Ты чего, Проглоттер? Шаурмы объелся? – схохмил Джеймс, не замечая, насколько метко попал.
– Нет, вы точно не слышали?
– Ничего, – ответила Козазель. – А ты?
Пухлый маг немного успокоился:
– Да… так, почудилось…
– Ври больше, – заржала Шаурма.
– Она еще и говорящая!.. – Проглоттер испугался, что сходит с ума.
– Ты это о ком? – спросили Молли и Шаурма. Хором.
Харри зажмурился.
– Я… я молчу.
– Кой-где торчу, – продолжала издеваться стряпня Бабаянуса.
Джеймс открыл среднюю дверь. Снова коридор.
– Куда лучше, чем кирпичный тупик или шахматный маньяк, – рассудил он, и троица двинулась вперед,
Через несколько десятков метров коридор заметно расширился, стены снова были увешаны картинами. Одной из них, чрезвычайно героической, Харри дал название «Мальчик-с-пальчик разрывает пасть таракана». Другую он нарек «Иван Грозный оказывает первую помощь своему сыну». Третья: «Техасские ковбои пишут письмо индейскому вождю», поражала размахом. Остальные полотна почти не уступали перечисленным.
После картин ребята увидели зеркало.
– Подойди, Проглоттер, погляди на себя и ужаснись! – зудела Шаурма.
Харри сделал несколько шагов к зеркалу и остолбенел: «Где мое отражение?!» Пустое место. Даже улыбка пропала!
«Я опоздал!» – волна разочарования и страха накатила на Проглоттера. Он скинул рюкзак и выхватил из него флакон с таблетками. Глотал, не жуя, то и дело заглядывая в зеркало. Без результатов. Вот Джеймс, вот Молли, а где Харри?!
Стоп! С Молли творилось неладное. Сразу поражали сине-зеленые волосы, уложенные по типу «куст после бури». Милое личико девочки было увешано маленькими серебряными колечками. Были проткнуты брови, уши, ноздри и нижняя губа. Пирсинг захватил не только лицо. Пара колец притаилась и в пупке. На самой Козазель были надеты кислотный топик, прошитый бесконечно мерцающими неоновыми светоидами, и сногсшибательная миниюбка, спонтанно меняющая расцветку.
Картину дополняли туфли на высокой платформе и покоящаяся у ног Молли роликовая доска с турбонаддувом. В ушах школьницы торчали наушники. Харри пригляделся повнимательнее и увидел татуировки на плечах и запястьях подруги. Одну пухлый маг успел рассмотреть. Это был тонущий«Титаник», в одном из иллюминаторов которого маячила испуганная физиономия Леонардуса Дикаприуса.
Кто бы мог предположить? Синий чулок Молли Козазель… Харри оторвался от отражения и посмотрел на подругу. Молли стояла, нормальная и по обыкновению строго одетая, и озадаченно пялилась в зеркало.
Тогда несчастный шаурмоед глянул на Джеймса. Стекло показывало, как Барахлоу превращает его, Харри Проглоттера, то в летающую лягушку на гусеничном ходу, то в Хохмо Сапиенса – неописуемого уродца, вызывающего у зрителя безудержный смех. «Сколь мало человеку надо для счастья!» – совершил открытие Харри.
Барахлоу так же растерянно, как и Молли, вылупился на зеркало.
«Вот тебе и свет мой, зеркальце, скажи, всех, в натуре, заложи!..» – подумал Проглоттер.
– Ну, колитесь, какое у меня отражение? – вымолвил наконец Харри.
– Вспомнила! – подняла палец в потолок Молли. – Это ЗЗЗВМ – завороженное зеркало заднего вида мысли! Оно демонстрирует другим твои самые сокровенные мечты.
Джеймс почесал нос:
– Молли… Харри… Давайте просто пойдем дальше и не будем даже заикаться друг другу о том, что узнали, а?
– Заметано!
Lеt's соmе together, right now!..
The Beatles
Жизнь устроена так, чтобы никто в ней до конца не разобрался.
Пока юные маги плутали по Обиталищу, мир катился вперед во времени и в разные стороны в пространстве.
Историки-филологи Хоботаста выдвинули смелую гипотезу. По их мнению, слово «обеспечить» в древности означало «оставить без печи», то есть «разорить наглухо». Свою теорию волшебники от словообразования назвали ретроспективно-смысловой инверсией. Научная общественность рукоплескала. У нее так принято.
В Империи Зла закончился очередной кинофестиваль. Семь золотых Оскарид получила самая трогательная мелодрама года «Сеющие смерть и разрушения гадкие склизкие зловонные монстры тоже влюбляются».
Президент одной из стран далекого загадочного Эсэнгэ издал пакет указов: «О порядке разрешения споров о вкусах», «О попе и работнике его Балде», «Кстати, о птичках (Дополнения к закону „Об охране памятников“)» и другие, столь же насущные и жизненно важные.
Родную улицу Харри Проглоттера – Глючиновую Аллею – раскопали водопроводчики-кладоискатели. За пределами нашей галактики зажглась сверхновая звезда, столкнулись две солнечные системы и лопнул воздушный шарик на демонстрации бесчеловечных черт-вероногов против легализации демоно-полизации как асоциального извращения.
В общем, всё текло своим чередом. Мастдай Глюкообильный был уже немолод и довольно сносно знал этот мир. Он не поверил Бабаянусу. Приступ любви к Алисии Сильверзневой испытывали все мужчины, но хворь эта была исключительно возрастной.
Ректор понимал: Двуликий стремится в Обиталище. И при всём доверии к Амадеусу фон Лохкарту Мастдай не мог пустить дело на самотек. Необходимо быть в центре событий, решил Глюкообильный.
