Перед глазами расплывались голубые глаза, вернувшиеся из предательских снов.
— Тише, — прошептала я, осторожно беря его за руку. — Все хорошо. Я здесь… Все хорошо… Сейчас пройдет…
— Поговори еще, ладно? — послышался слабый голос. Мне казалось, что я слышу хруст чужих зубов.
Сердце все еще стучало. Меня мучительно бросало в то в жар, то в холод.
Откуда-то из глубины сердца прорывалась нежность. Она словно просачивалась сквозь мои пальцы, впиваясь в чужую кожу… Голубые глаза смотрели на меня так, что я боялась лишний раз вздохнуть…
— Ну, я думаю, достаточно! — послышался голос домомучительницы.
Откинувшись на подушках, муж тяжело дышал.
— Так… Погоди… Сейчас отойду и снова хамить начну… Одну минуточку…, - прошептал он. — Сейчас приду в себя… Но сначала выйду из себя, постучусь и зайду обратно…
Мир, наполненный нежностью, разбился, как хрупкая ваза. Рука пожала мне руку, а муж со стоном поднялся и сел.
— А теперь вы будете учиться заниматься ребенком! — строго произнес голос домомучительницы.
Перед нами появилась колыбелька. В колыбельке что-то ворочалось и гнусаво плакало.
— Я применила немного древней магии, чтобы все выглядело как можно натуральней! — гордо заметила домомучительница.
В люльке что-то гнусаво шмыгнуло.
— Я проанализировала вашу внешность, и создала заклинание полностью соответствующее вашему ребенку! Это — магическая кукла! — продолжила домомучительница, когда мы осторожно встали и направились смотреть.
Я представляла себе что-то маленькое и прекрасное. Прямо как маленькая фея с огромными глазками и милым носиком — кнопочкой. И все это в розовых лепестках умиления.
Первым в колыбельку заглянул муж. Он расширил глаза, побледнел и посмотрел на меня с подозрением.
— Ты когда мне с гномом изменила, дорогая? — спросил муж, округлив глаза.
— Дети — это счастье! — умилилась домомучительница. — Вы согласны?
— Я начинаю бояться своего счастья, — с ужасом покосился муж на колыбель.
Настала моя очередь. Я шагнула в сторону колыбели, видя самого страшного ребенка на свете. Он напоминал старого гнома, страдающего алкоголизмом. На его лице читалась бурная молодость, бурная зрелость и слегка еще булькающая старость.
— А по-почему у него бо-борода? — спросила я странным голосом.
— Я же сказала! Я изучила все семейные портреты, проанализировала вашу внешность и создала магическую куклу на основании полученных данных! — произнесла домомучительница. — Усредненную!
— Я по запаху чувствую, что он … эм… усреднился… — заметил муж. По комнате распространялся такой запах, что мне стало дурно. Хотелось открыть все окна, двери, выбежать на улицу и никогда сюда не возвращаться.
В глазах встали слезы. В горле — ком.
— Кхе… Кхе… — прокашлялась я, глядя на гнома.
— Как быстро взрослеют дети, — философски заметил супруг, глядя на бороду.
С мрачного портрета над колыбелью на нас смотрел убеленный сединами старик с точно такой же бородой! Прямо один в один!
— Я смотрю, — заметил муж, стоя за мной. — Кто-то баловался запрещенной магией во время беременности… Мальчик похож на…
— Какой мальчик! Это девочка! — обиделась домомучительница. — Это — девочка!
Муж развернулся и пошел в сторону двери.
— Ты куда? — простонала я, чувствуя невыносимую вонь.
— Так, слепого жениха нужно начинать искать уже сейчас, — послышался голос мужа. — Я на поиски! Выполняю отцовский долг. Если не найду, то придется сделать!
— Она в тебя, — на всякий случай проверила я свой нос. Нос у младенца был таким, что его можно было совать в любые дела.
Сморщенный, хмурый старый гном лежал в пеленках и смотрел на нас таким взглядом, словно видел в этой жизни некое непотребство. И не просто видел. Но и участвовал в нем лично.
Глава двенадцатая. Йети — цветы жизни!
— Про детей обычно либо ничего, либо «уси- пуси», — сдавленно заметил муж, все еще отходя от ужаса. — В этом случае я, пожалуй промолчу!
— Куда вы, Мистер Фу! А ну быстро вернитесь! — скомандовала домомучительница. — Вы — отец!
— Отец должен быть во всем примером! Я своим примером намекаю, что ему пора уйти! — заметил муж, дергая дверь и ругаясь ее «закрытости».
— Нужно поменять малышке пеленки, — заметила домомучительница. — Иначе она начнет плакать!
Мы переглядывались, пока пьяный гном морщился.
— Он добавляет или пытается заплакать? — задумчиво спросил муж, пока я тоскливо смотрела на кружевной чепчик и ползунки.
— Не знаю, — прослезилась я, приподнимая двумя пальцами маленькое одеяльце. Там была куча. Огромная, смердящая куча, от которой я покачнулась и едва не сомлела. У него — куча, а у меня вместо нервов — ямка.
Гном отрыгнул, глядя на нас мутными старческими глазами. Он лежал с задумчивым видом, словно пытался определиться, склероз или цирроз.
— Давай, ты же мать! — усмехнулся муж, стоя позади меня.
— Давай, ты же бать! — огрызнулась я, заклинанием убирая кучку.
Гном посмотрел на меня взглядом что-то вроде: «Во молодежь пошла!» и зевнул.
— Не могу понять. У него еще нет зубов или уже нет? — прищурился муж, а гном чихнула. Басом. Да так, что у нас чуть стекла не вылетели.
— О! — сквозь колыбель прошел призрак, гремя цепями. Цепкие руки попытались ухватить его за цепи, но прошли сквозь. — Прямо вылитый мой прадед! Один в один! Я в последний раз его видел таким перед смертью, когда он читал завещание!
— Ууууу! — склонился над колыбелькой призрак, звеня цепями. — Хороший мальчик! Сразу видно, в нашу породу!
— Это девочка, — хором обреченными голосами выдали мы.
— А борода зачем? — спросил призрак, слегка озадаченно. И снова почесался кнутом в том месте, от чесания которого часто бывают дети.
— Чтобы сохранила невинность до брака, — пошутила я, собирая совет из нервных клеток.
— И после брака тоже, — добавил муж, хмыкнув. — Дети…
Мы посмотрели на волосатого гнома…
— Тьфу ты! Йети — цветы жизни! — вздохнул муж.
— Что? — возмутилась домомучительница.
— Я говорю, что куплю ружье, поставлю ловушки вокруг дома, — громко произнес муж, усмехаясь. — И буду отстреливать толпы женихов, штурмующих девственное окно!
— А почему не магией? — спросила я, уныло качая колыбель.
— Тоже мне, магию еще на них тратить! Не заслужили! — заметил пафосно муж. — Магия пойдет в ход, когда патроны кончатся, а женихи останутся! Прямо толпами выжигать буду!
— Мистер Фу! Вы меня приятно поражаете! Вы прирожденный отец! — умилилась домомучительница. — А вот Миссис Фу не проявляет материнского инстинкта.
Волосатые ноги гнома торчали из-под одеяла. Только сейчас я заметила, что они обе … левые.
— О, я еще не то могу, — издевательски заметил муж, поправляя волосы рукой кокетливым жестом. — Я еще и косички плести умею!
Я посмотрела на него, как на предателя.
— Буду заплетать ей косички на бороде, — гадко усмехнулся муж, заглядывая в колыбель и закрывая глаза.
— Как думаешь, гном уснул? — спросила я, покачивая колыбель.
— Думаю, да, — заметил супруг, зевая и потягиваясь.
Стоило мне только отойти от колыбели, как вдруг послышался такой рев, что мне захотелось куда-то уползти и переждать. Звенели стекла, бокалы, а я на мгновенье потеряла ориентацию в пространстве.
— Тише! Тише!
Я запустила заклинание. Колыбель начала качаться. Рев стал затихать. В ушах до сих пор звенело так, что я чувствовала себя слегка пьяной.
— Уа-а-а-а!!! — снова послышался рев, от которого потемнело в глазах. — Уа-а-а!!!
— Она что? Есть хочет? Играть хочет? Опять сделала кучу? — перебирали мы, пытаясь вычислить причину третьего рева. Сытый гном орал так, что уши закладывало.
— Не слышу!!! — кричал муж. Он наложил заклинание тишины, но оно не сработало.
— Нет-нет-нет! — возмутилась домомучительница, пытаясь переорать гнома. — Так нельзя! Вы должны угадать, что она хочет!
