Мартинес задумался вдруг, мог ли Мукержи — азартный игрок — обеспечивать одобрение постоянных перерасходов представителем «Чи Девелопмент Компани». Как-никак он президент компании: вполне мог одобрить. Но Мукержи не бывал на Чи — он занимался обеспечением фондов, и запросы ему пришлось бы слать через всю империю. Он не бывал на Чи и не мог подписывать самых дорогостоящих запросов.
Если только… Если Мукержи не состоит в заговоре. Если заговорщики не оплачивают его игорные долги.
— Интересно, — сказал Мартинес.
У Ахмета в свете фонаря блестели глаза: вор восхищался ловкой работой другого вора.
— Замечательная штука, верно? — сказал он. — Геология!
* * *
Он не мог придумать, как Скорлупкин мог узнать об отношениях между лордом Конфеткой и леди Модницей. Камердинер Кадавр мог бы ему рассказать, но тогда Скорлупкин догадается насчет Кадавра, а догадываться об этом ему пока рано. Но как же тогда устроить, чтобы ко времени Большого Бала Скорлупкин узнал?..
«Знак, — думал Северин. — Таинственный знак, значение которого поймет Скорлупкин, и никто другой. Но кто пришлет его?»
В такт своим мыслям Северин тихонько постукивал о подлокотник перстнем леди Льяо. Приходилось признать, что сюжет завис. Шел третий от полуночи час корабельных двадцатидевятичасовых суток, и Северин устал. «Можно попросить чашечку кофе из дежурки, — прикинул он, — но тогда кому-то придется просыпаться».
Пожалуй, следовало забыть на время о куклах и занять мысли чем-нибудь другим. Скажем, управлением кораблем.
Рубка «Разведчика» была полна обычных устройств: навигация, контроль двигателей, коммутаторы для капитана и штурмана, экран системы слежения. У каждого прибора стояло кресло, тщательно уравновешенное в противоперегрузчной клети, а перед каждым креслом висела откидная панель управления.
В данный момент экран системы слежения был занят страшно скучающим уорент-офицером второго класса Чамчей, который вывел на дисплей отнюдь не потрясающие виды звездного скопления Чи, а игру, которую называли «мозготрах», да и ту он проигрывал по рассеянности. Устав требовал держать дежурного на экране системы слежения, а также и на контроле двигателей — сейчас там сидела Лили Бхагвати, еще одного на коммутаторе — стажер-сигнальщик Джайе Нкомо, и еще одного, полноправного вахтенного, в капитанском кресле — им был сам Северин.
Час, выделявшийся в каждой смене на ускорение, давно прошел, а до завтрака было еще далеко. Северин лениво разглядывал фотографии улыбающегося семейства лорда Го, приклеенные капитаном к контрольной панели, — на этот счет капитан был снисходителен, и все панели в рубке были украшены мелкими сувенирами, принадлежавшими дежурным этих служб. Семейные фотографии, любовные записки, бумажные цветы, шутки, стихи, фотографии актеров, певиц и моделей — все, о чем приятно помечтать, когда до ближайшей кольцевой станции три месяца пути.
Северин поймал себя на том, что уже не первую минуту созерцает семью лорда Го: улыбающуюся жену, машущих руками детей, гордых родителей, любимую собаку и тряпичную куколку торминеля. Он встрепенулся, с силой помотал головой, чтобы прочистить мозги, и оглядел остальные службы. Ничего достойного внимания. Ни гудков тревоги, ни предупредительных огоньков на дисплеях.
Он вызвал на свой дисплей игру уорент-офицера Чамчи, увидел, с каким счетом тот проигрывает, и вздохнул. Может, когда Чамча сдастся, вызвать его на гипертурнир или еще что? Лишь бы не заснуть.
Поглядев, как разваливается позиция Чамчи, он вызвал навигационный экран. «Разведчик», направлявшийся прямым курсом от Первой ко Второй червоточине, заметно отклонился от обычных маршрутов, оканчивающихся на Чи.
И здесь все в норме.
Северин покосился на Чамчу. До сих пор не вылетел?
Что-то мигнуло на экране системы слежения, и Северин, переводя взгляд на свой дисплей, успел увидеть, как все лампочки и сам дисплей потухли, потом снова вспыхнули…
— Проверка состояния, — выкрикнул Северин.
Лампочки вспыхивали и гасли.
Уорент-офицер Лили Бхагвати как ужаленная подскочила в своем кресле. В ее голосе звучали пронзительные панические ноты.
— Силовой скачок на первой главной сети. Скачок на второй сети!
Пальцы Северина потянулись к панели в попытке переключить контроль корабельных систем на свой дисплей.
Свет погас, зажегся снова. Изображение на дисплее перекосилось, замедлилось.
«Как интересно…» — отстраненно подумал он.
— Автоматическое отключение первой главной сети! — доложила Бхагвати. — Отключение главного двигателя. Аварийное питание!
Что бы ни творилось с кораблем, все происходило слишком быстро. Доклады Бхагвати запаздывали. Автоматическая защитная блокировка цепей включилась раньше, чем успела отреагировать терранская команда. Северин уловил слова «отключение главного двигателя» и успел понять их смысл за миг до того, как вездесущий рокот, наполнявший корабль, стих, и его тело свободно всплыло над креслом.
Он потянулся к предохранительным ремням, чтобы закрепиться в кресле, когда в рубке стало темно. Остаточное изображение дисплея медленно гасло у него на сетчатке.
— Первая аварийная сеть отключена, — запоздало сообщила Бхагвати.
В нарастающей тишине Северин различил затухающий шелест вентиляции — словно последний вздох умирающего.
«Так не бывает», — подумал он.
Такого не могло случиться, и поэтому стандартных процедур на подобный случай предусмотрено не было. Полное отключение всех систем корабля, включая те, что были повреждены таинственной силой?
«И так тоже не бывает», — подумал он.
— Всем оставаться в своих клетках! — приказал Северин. — Еще разлетитесь в потемках…
Он постучал подаренным леди Льяо кольцом по подлокотнику, пытаясь сообразить, что делать дальше. Крошечные искорки света, похожие на огоньки светлячков, показывали, где стоят в зарядниках фонарики, работающие на батарейках. Они не предназначались для подобных ситуаций, поскольку предполагалось, что аварийное освещение не отказывает никогда. Их использовали для освещения темных уголков приборов при мелком ремонте.
Огоньки манили к себе. Северин решил, что не помешает обзавестись фонариком.
— Я достану фонарь, — сказал он. — Остальным ждать.
Лейтенант отбросил так и не закрепленный как следует предохранительный ремень, сдвинул наверх откидную панель дисплея — от этого маневра его слегка вдавило в кресло. Оказавшись на свободе, он осторожно потянулся, нащупал один из прутьев клетки и мягко потянул на себя, пока его голова и туловище не оказались за пределами клети. Он осторожно подтянул ноги — клетка от этого движения слегка покачнулась. Выпрямил ноги и нащупал носками пол.
Нельзя было отталкиваться от пола, чтобы дотянуться до фонаря: толчок направил бы его не в ту сторону. Вместо этого он обеими руками толкнул клетку, заставив ее вращаться по всем трем осям, и мягко поплыл к ближайшей стене.
Протянув руку, Северин дотянулся до фонаря и заметил, что тяжело дышит. Даже такое легкое движение отняло много сил. Послышался глухой удар, чуть погодя еще один. Северин понял, что кто-то размеренно и настойчиво стучит в тяжелую герметичную дверь рубки. Он высвободил фонарь из гнезда, устроенного так, чтобы удерживать его при больших перегрузках, развернул и включил, осветив рубку.
Три пары глаз смотрели на него. Трое ожидали его приказаний.
За дверью рубки слышались приглушенные вопли.
* * *
За дверью все еще кричали.
Северин подсветил Чамче, помогая ему выбраться из клетки и добраться до второго фонаря. Затем он занялся дверью. Вытащил и закрепил предохранительные концы, предусмотренные именно на такой случай, затем — паря на привязи троса — откинул крышку входного устройства, достал коленчатую ручку из светлого легированного металла и вставил ее в дверной механизм. Держась одной рукой за крепление, прилепив фонарь к стене клейкой лентой, он медленно начал открывать дверь.
Вопли прекратились. Северин не знал, радоваться этому или нет.
К тому времени как тяжелая дверь приоткрылась, он задыхался. Капли пота висели в свете фонаря шариками расплавленного золота. Экипаж рубки сгрудился вокруг него, уцепившись кончиками пальцев за прутья клеток или за панели. Лучи всех фонариков были направлены в коридор. Северин услышал несколько коротких вздохов и общий крик: «Лорд капитан!»
Выглянув наружу, Северин увидел лорда Го. Он бессильно висел в луче света, одетый в бирюзовую шелковую пижаму. Кожа его была ярко-красной, а глаза прятались в багровых отеках. На лице и руках уже вздулись крупные пузыри.
«Ожоги», — понял Северин. Но он не видел огня и не ощущал запаха гари.
— Милорд! — окликнул он.
