— Цмок, говоришь? — переспросил Адам Хадкевич, потирая колючий подбородок.
— Цмок, — подтвердил солтыс, управлявший панским имением. — Житья от него вообще не стало. Жрёт, понимаешь, всех подряд, гадина. И куда только в него всё влазит, чтоб его приподняло да приложило! Как бочка бездонная! Вот те крест, шляхтич, истинно как бочка.
Адам, дожидаясь, пока управляющий иссякнет, отпил молока прямо из крынки, роняя капли на грудь. Наконец, солтыс выдохся, и шляхтич сказал то, что давно крутилось на языке:
— Так не ходите на болото — и всего делов!
— Да как не ходить?! — взвился его собеседник. — А сенокосы? Там рядом знаешь какая трава? Молоко от неё сладкое-сладкое… Да ты и сам пробовал. Опять же, коровка или козочка, бывает, заблудиться. Ну не бросаться же скотинку. Ведь своя, родная. Или вот — клюква там богатая растёт. Её наберёшь, насушишь, всю зиму детишкам лакомство. Они едят, понимаешь, не болеют. Не, шляхтич, нам без болота никак нельзя. У нас тут, считай, вся жизнь вокруг болот вертится. А тут цмок этот! И откуда взялся? Ведь не было. Принесла нелёгкая нам на голову…
Хадкевич задумчиво дёргал себя за длинный ус, разглядывая закопчённый потолок хаты. Солтыс, наконец, заметил, что его не слушают и заговорил по-другому:
— Ты, шляхтич, не сомневайся — мы заплатим. Ты только избавь нас от цмока, а?
Адам глянул на свои прохудившиеся сапоги, шмыгнул носом и спросил:
— А что ваш пан, почему не пришлёт людей?
Управляющий вздохнул:
— Пан далеко, в Несвиже. Что ему до нашей глуши? Деньги идут в казну — и ладно. А моих гайдуков ты видел — только и годятся, что девкам юбки драть. Выгнал бы их, да других взять негде. На тебя вся надежда, панич, только на тебя.
— Понятно, — кивнул Хадкевич. — Понятно.
Дверь в хату отворилась, вошёл хлоп и позвал солтыса на двор, по хозяйственным делам.
— Ну, Ясь, что думаешь про цмока? — спросил Адам Хадкевич, когда управляющий вышел.
Ясь Вяличка, слуга и оруженосец, сопровождавший шляхтича без малого десять лет, почесал затылок, отхлебнул кваса и ответил:
— Дело для нас новое, господин, это ж не с татарвой рубиться. Поперёд думанья надо бы посмотреть на тварюгу.
Шляхтич кивнул:
— Так и поступим. Посмотрим на неё, а потом подумаем, как извести дьявольское отродье. И сколько денег за это взять.
Когда солтыс вернулся, Хадкевич встал с лавки, поправил саблю на поясе и сказал:
— Вот что — о цене поговорим позже, когда я на цмока погляжу да прикину, что к чему. А пока дай нам какую-нибудь худобу — на приманку.
Управляющий заохал, начал жалиться, мол, куда ж цельную животину да гаду этому ползучему скармливать, но под спокойным взглядом шляхтича умолк и ретировался на двор. Очень скоро бородатый хлоп в широкополой соломенной шляпе притащил старую облезлую козу.
— Вот, пане шляхтич, — пробормотал он, стянув шляпу и поклонившись, — самое то для Него. Он коз больше всех других любит. Самое ему лакомство.
Ясь отобрал у мужика верёвку и привязал козу к стремени своего коня.
— Нам бы проводника, чтоб дорогу показал, — бросил Хадкевич солтысу.
Тот глянул на хлопа. Мужик ковырнул лаптем землю и буркнул:
— А чего тут показывать? Ехайте себе вон тудой, — и махнул рукой куда-то за околицу, — тама всего одна дорога, не ошибётеся.
Адам покачал головой и тронул коня. Ясь сплюнул, одарил хлопа с управляющим презрительным взглядом и последовал за хозяином. Последней, негодующе мекая, затрусила коза.
Сразу за околицей всадников окружил плотный строй старых, обросших мхом елей. Дорога съёжилась в узкую тропку, только на одного всадника. Тропинка густо заросла травой и подорожником — видно, селяне редко пользовались этим путём.
Спустя полчаса кряжистые ели начали уступать место кривым берёзам да ольхе, а потом и совсем исчезли. Подстилку из хвои сменил пышный мох, а в воздухе ощутимо запахло стоячей водой.
— Довольно, — решил Хадкевич, — оставим коней здесь, а дальше пойдём пешком. И захвати пищаль — мало ли что.
Ясь кашлянул и кинул взгляд на своего вороного.
— Пустое, — ответил шляхтич на немой вопрос слуги, — кто сюда зайдёт?
Вяличка вздохнул и привязал лошадей. Покопавшись в тюках, достал огнестрел и большую торбу, где хранил пыжи, пули и всё остальное, что требовалось для пищали. Вытащил из чехла при седле верный бердыш. Немного поразмыслив, прихватил и рогатину, чтобы дорогу проверять. Шляхтич же не стал нагружать себя — довольствовался лишь саблей да круглым татарским щитом.
— Бери козу, — приказал Хадкевич, — пойдём.
Вскоре деревья сменились кустами орешника, а потом лес по правую сторону тропы исчез, уступив место моховому ковру, утыканному короткими стволами сгнивших берёз. Они стояли без ветвей, навытяжку, словно вымуштрованные прусские наёмники. Дальше виднелись низкие, словно вдавленные в землю, ивы и скрюченные елочки, а в просветах между деревьями поблескивала вода.
По макушкам деревьев пробежал шепоток, и закапал мелкий, противный дождь.
Мох сразу потемнел, по воде побежала рябь. С ветки ели сорвалась большая ворона. Каркая, она полетела.
Хадкевич проводил её взглядом, ещё постоял, разглядывая унылый пейзаж, и повернулся к слуге:
— Халимон Марцынкевич как-то рассказывал, что цмок тварь привередливая, не на всякого нападает, зато, если крови попробует уже не отстанет. Даже на краю света достанет. Поэтому так — козу привяжем вон там, у деревьев, поближе к воде. Думаю, так вернее будет. Потом вернёмся и здесь укроемся. Глядишь, и приманим цмока, посмотрим, каков он из себя. Что думаешь?
Ясь прикинул расстояние до деревьев и ответил:
— Далековато, можем толком не разглядеть.
Хадкевич усмехнулся:
— Если люди говорят правду, то мы его рассмотрим и с расстояния в два раза больше.
— Хорошо, — согласился Ясь. — Только вот…
— Что?
— Может, я один сбегаю? Что вдвоём идти, — пояснил Ясь, — делов-то — козу привязать! Я и один справлюсь. А?
Шляхтич потёр лоб, глянул на слугу, на болото и решил:
— Пойдём вместе. Так спокойнее будет.
Ясь не стал перечить.
— Будь осторожен, — сказал Хадкевич, — видишь, сколько окон?
Ясь кивнул. То там, то сям плотный слой мха разрывали аккуратные, почти квадратные провалы шириной в человеческий рост. Свалишься в них — и всё, поминай, как звали. Самому из окна никак не выбраться — разве только чудом.
— Я пойду первый, — приказал шляхтич, забирая у Вялички рогатину, — ты за мной, шагах в пяти. Привяжем козу — и обратно. Ждать.
Хадкевич осторожно, проверяя дорогу рогатиной, зашагал к воде. Ясь, таща упирающуюся козу, следовал за хозяином.
Посреди пути шляхтич неожиданно остановился и поманил к себе слугу.
— Смотри, — сказал он, когда тот приблизился, — вон туда.
Там, куда указывал Хадкевич, ясно виднелась длинная полоса примятого мха — словно с пяток толстых брёвен волочили. След вёл из одного окна в другое.
— Думаете, это цмок, господин?
— Кроме него не кому. Как, по-твоему, сколько он весит?
— Пудов пятьдесят, господин, никак не меньше. Иначе мох бы давно распрямился.
— Пятьдесят пудов, — повторил шляхтич, оглядываясь. — И может прямо из окна выскочить. Скверно.
Ясь повернулся, чтобы прикрыть хозяину спину, крепче сжал бердыш и подтянул козу поближе. Та недовольно замекала.
Почти тут же раздался плеск воды, и за деревьями мелькнуло что-то чёрное.
Шляхтич первым понял что это.
— Назад, Ясь, к дороге. Скорее!
Вяличка бросился обратно. Перепуганная коза мчалась впереди него, и он не задумывался особо, куда ступать — животное служило неплохим проводником. Шляхтич бежал сзади, ухватив рогатину наперевес.
Одно из окон впереди них забурлило, вспенилось, вскинулось фонтаном, и из болота вынырнула зубастая голова на длинной шее. И голова, и шея были раза в два больше лошадиных.
— Поворачивай, Ясь! — крикнул Хадкевич. — Налево!
Ясь бросил верёвку и свернул, как приказал хозяин. Коза, почувствовав свободу, припустила ещё сильнее.
Цмок одним резким движением выскочил из окна и, волоча чёрное брюхо по мху, помчался наперерез козе. Он почти настиг её, но та, отчаянно мекнув, сделала невероятный прыжок и скрылась в лесу.
Болотный гад прытко развернулся, сшибая длинным хвостом гнилые берёзы, и на замер, переводя взгляд маленьких красных глаз со слуги на шляхтича и обратно. Больше всего цмок походил на тритона — такой же чёрный, гладкий, блестящий, только очень большой. Из ноздрей чудовища вырывались фонтанчики дыма, а на спине трепыхались маленькие сморщенные крылья.
Ясь воспользовался заминкой и сорвал с плеча пищаль. Припав на колено и ругая себя последними словами за нерасторопность, Вяличка лихорадочно заряжал её. Если поспешить, то можно успеть. Быстрее, быстрее! Порох на полку, её закрыть, сдуть крошки, шомпол вытащить, порох и пулю в ствол, пыж туда же, шомпол…
