Бледная Нина Петровна трясущимися руками закрыла мобильник и вновь посмотрела на меня.
— Алиса, с твоей Леной случилось несчастье. На вашу школу было нападение, и Лена сильно пострадала. Она… она умирает…
— Нина Петровна, можно ехать быстрее?
— Нет, Алиса. Мы и так едем очень быстро. Я могу не справиться с управлением.
— Но Лена… нужно спешить!
— Я не гонщик! Я директор!
— Нина Петровна, позвольте мне? — раздаётся с заднего сиденья голос Вовки Нефёдова (бывшего Тусняка). — Пустите меня за руль. Я умею, честно.
— Нефёдов, это исключено. У тебя нет прав.
— Какие права? Посмотрите вокруг. Вы что, думаете, что кто-то станет проверять права у водителя этой машины?
— Хм… Действительно. А ты точно умеешь?
— Вы же знаете, кто мой отец. Он сам учил меня.
— Ну хорошо, в виде исключения.
Нина Петровна и Вовка быстро меняются местами и мы… стоим на месте. Вовка ругается, но заставить автомобиль двигаться он не может. Тут Нина Петровна сзади говорит, что она вспомнила. Ничего не получится. Что-то случилась прошлым летом с её машиной, и теперь завести её может только она сама. Ни у кого другого больше это не получается.
Тьфу ты! Да ведь это я сам заколдовал! Ну, я заколдовал — я и развею. Хоп… и ключ легко поворачивается в замке. Довольный Вовка улыбается и мы, наконец-то, можем продолжать движение по совершенно пустой улице.
Да, улица совершенно пуста. Кроме нашей, на ней нет больше ни одной машины. А вот все боковые улицы машинами просто забиты. Их тормозят на выезде милиционеры с полосатыми палочками и не пускают на центральную улицу, по которой едем мы. Движение полностью перекрыто ради того, чтобы проехали мы. Тут одна из стоявших у обочины милицейских машин трогается с места, включает свою сирену и пристраивается перед нашей. Теперь мы едем следом за завывающей спецсигналом милицейской машиной…
А сейчас, обо всём по-порядку. Получив страшное известие от директора нашей школы, Нина Петровна буквально бегом бросилась к своей машине. Я метнулся за ней как был — в одной пижаме и тапочках. Искать обувь и одежду в обгоревших кучах, до моего эксперимента бывших шкафами, было некогда.
На улице, недалеко от машины, мы обнаружили Тусняка, в смысле, Вовку Нефёдова, который с интересом изучал лишённое стёкол окно моей спальни. Нина Петровна на бегу крикнула ему, чтобы он тоже садился в машину, возможно, понадобится его помощь. Так мы втроём и поехали.
И тут мне в голову неожиданно пришла мысль попросить помощи. Я вспомнил свою давнюю встречу в театре, когда какой-то мутный тип с фамилией Кислицын угощал меня кофе. Ну как, он может помочь чем? Ведь сейчас самое главное — быстрее добраться до Лены.
Память на цифры у меня хорошая. И хотя с собой у меня его визитки не было, указанный там номер телефона я помнил. Выпросив у Нины Петровны мобильник, я, несколько неуверенно, позвонил этому, как он сам говорил, доброму волшебнику.
К моему удивлению, хоть с момента нашей краткой встречи прошло несколько месяцев, тот мгновенно узнал меня. Ничуть не поразившись тому, что я прошу его помочь мне быстрее добраться до Лены, Кислицын обещал всё устроить и отключился.
Буквально пять минут спустя, когда мы ещё не успели выехать из окружавшего наш детдом леса, мобильник зазвонил. Нина Петровна сказала ему «Алло», после чего протянула трубку мне. Кислицын. Говорит, что всё устроил. Нам освободят дорогу. И ещё он сказал, в какую именно больницу скорая увезла Лену. Успел узнать уже.
И действительно, ко времени нашего прибытия к выезду на центральную улицу тот уже был перекрыт. Но нас пропустили. Дальше же мы ехали по улице уже в гордом одиночестве.
А Вовка, я смотрю, действительно умеет управлять автомобилем лучше Нины Петровны. После того, как он сел за руль, наша скорость заметно увеличилась. А можно ещё увеличить? Помню, в свой первый день на Земле я черпал ману из работы двигателя. А наоборот можно ли? Ну-ка я попробую…
— Фигассе! — восклицает Вовка с водительского места. — Нина Петровна, а у Вас классная тачка. А я-то, дурень, думал, что это у Вас ведро с болтами. Был неправ. Признаю. Никогда бы не подумал, что она может так нестись.
— Нефёдов, а с какой скоростью мы сейчас движемся?
— Не знаю. У Вас тут спидометр только до 120. А по ощущениям, мы сейчас хорошо за 150 идём. Смотрите, ментовозка отстала. Не поспевают за нами!
— Нефёдов, не опасно ехать с такой скоростью? Ты справишься?
— Спокойствие, только спокойствие, как говорил один толстый любитель ворованных плюшек. Всё будет чики-поки.
— Ты всё-таки будь поаккуратнее, Нефёдов.
— Всё под контролем. Фигассе! Такого я ещё не видел. Они ради нас поезда остановили!
Действительно. При проезде через железнодорожный переезд Вовка сбросил скорость и мы увидели, что с обеих сторон дороги неподвижно застыло по паре поездов. Ждут, пока проедем мы. Это кто же такой этот Кислицын? И почему он помогает мне?..
Наконец, под завывание сирен, мы влетаем в заранее распахнутые ворота городской больницы. В воздухе над нами стрекочет вертолёт. Едва мы выбрались из машины, как к нам тут же подлетел человек в милицейской форме, торопливо отдал честь и предложил следовать за ним. Причём обращался он не к Нине Петровне, а ко мне. И его совершенно не смутил тот факт, что одет я был в пижаму и домашние тапочки на босу ногу.
Как бы то ни было, в сопровождении этого милиционера мы быстро поднялись на третий этаж. Он уверенно вёл нас по коридорам. Кстати, коридоры тоже были совершенно пустыми. Кислицын что, и тут тоже разогнал всех, чтобы мы могли быстро пройти?
Поворот… Поворот… Стеклянная дверь… И вот уже мы стоим перед дверью с надписью «Операционная». Входим внутрь. Человек в очках и синем халате моет в раковине окровавленные руки. При нашем появлении он поднимает на нас глаза и виновато говорит:
— Всё кончено. Ужасные травмы. Мы ничего не могли сделать. Ей нельзя было помочь…
Я бегом подбегаю к лежащему на столе телу и рывком сдёргиваю с него окровавленную простыню. О боги! Лена. Моя Лена. Что с тобой сделали?! Отсутствуют обе руки, страшные ранения груди и живота, кости лица раздроблены, обоих глаз и нижней челюсти нет.
А мозг? Мозг жив? К своей несказанной радости, я чувствую угасающую активность мозга. Она ещё жива! Но как помочь? Раны слишком серьёзны даже для моего уровня умения. Если бы билось сердце и она бы дышала, то я бы справился. А сейчас. Сейчас мозг умрёт быстрее, чем я восстановлю ей дыхание и сердцебиение.
Так, Исидор, не раскисать! Ты же знаешь — пока жив мозг, любые повреждения ещё обратимы! Работай!
Кто-то трогает меня за плечо. А, хирург местный. Отстань, не до тебя. Отстань, я сказал. Вон! ВОН ОТСЮДА!!! ВСЕ ВОН!!
Милиционер, который привёл нас сюда, уводит возмущённого хирурга, захватив с собой и Вовку с Ниной Петровной. Прежде всего, я вновь запускаю в работу Ленину кровеносную систему. Сердце остановилось, так что приходится мне гнать кровь магией. Кровь плохая, старая. Но лучше дать мозгу хоть такую, чем вовсе никакой. Несколько минут у меня теперь есть.
Случай критический. Однозначно, нужно использовать Божественное Исцеление. Ничто другое помочь не может. Но применить в одиночку Божественное Исцеление… Такое никто никогда не делал. У меня не хватит на него маны. В теле Исидора я применял его лишь трижды. И всегда для поддержки меня собирался Круг из дюжины архимагов. Нашей совокупной маны хватало. Но сейчас-то я один! Никого нет. И маны нет. То есть, есть, но недостаточно.
Подключиться к электросети? Не пойдёт. Она слишком маломощная. Тратить ману я буду быстрее, чем она восполнять. Где взять нужную мощность?
Исидор, ты идиот! Опыты в какой области ты ставил сегодня с утра в своей спальне? Конечно! Ядерная энергия! Вот он, пример взаимодействия магии и физики! Только осторожно, а то будет как утром. Всё взорвётся. Очень осторожно.
Пол тут каменный. В смысле, бетонный. Поверх бетона расстелен линолеум. В два слоя. А бетон — это кремний. А из кремния можно получить железо. При этом выделится энергия. А энергия — это тепло!
Я встал на колени рядом со столом, на котором лежала изуродованная Лена и очень осторожно, мельчайшими порциями, стал делать под собой железо из кремния. Пол вокруг меня нагрелся и лежащий поверх бетона линолеум в круге радиусом чуть больше метра вскоре расплавился. Но взрыва, как с утра не случилось. Наученный горьким опытом, на этот раз я всё делал очень осторожно. Но чтобы забирать тепло и переводить его в ману, мне нужен контакт с нагретым веществом. И я снял с себя соответствующий щит.
Уй!! Больно-то как. Стоять без защиты на коленях в луже расплавленного линолеума, под которым находился ещё более горячий бетон, было совсем некомфортно. К тому же, мне приходилось постоянно лечить свои ноги, иначе они бы очень быстро зажарились.
