никакого отношения к привычной системе координат.
— А…
Порыв ветра потряс хижину. Распахнулась, ударившись о стену, дверь, и на мгновение показалось облачное ночное небо, на котором в виде полумесяца висела неподражательная условность.
Диаманда махнула рукой. Последовала октариновая вспышка. Дверь с треском захлопнулась. Диаманда улыбнулась — своей обычной холодной, всезнающей улыбкой, которой так завидовала Пердита.
Ведьма положила карту обратно на черный бархат.
Пердита с унылым видом таращилась на стол. Все было очень красиво, карты выглядели маленькими картинами, созданными рукой опытного живописца, и имена у них были занятные… Но тоненький предательский голосок неустанно нашептывал: «Будущее? Откуда им-то про него знать? Картон, знаешь ли, никогда не отличался сообразительностью».
С другой стороны, шабаш — он ведь и в самом деле помогает… более или менее. На шабаше ты силу свою поднимаешь… и все такое прочее. «О Боги, а что, если она спросит меня?»
Неожиданно Пердита почувствовала легкую тревогу. Что-то было не так. Секунду назад все было нормально, и вдруг — стало не так. Что-то произошло, правда она не поняла, что именно. Пердита подняла взгляд.
— Счастья этому дому, — изрекла матушка Ветровоск.
Примерно таким же тоном обычно говорят нечто вроде: «Попробуй-ка переварить мою пулю, Кинкейд» или «Ты вчера классно повеселился, следующую вечеринку будем проводить у тебя, я обязательно приду».
Диаманда удивленно открыла рот.
— Что вы тут, картишками балуетесь? — поинтересовалась нянюшка Ягг и через Диамандино плечо заглянула в карты. — М-да, с такой рукой ловить нечего. У тебя же двойной дуркер.
— Кто вы такие?
«Как внезапно они появились… — подумала Пердита. — Только что были одни тени, и вдруг, откуда ни возьмись — они, такие же настоящие, как и все остальное».
— А зачем весь пол мелом исчеркан? — огляделась по сторонам нянюшка Ягг. — Ну вы намусорили. И надписи какие-то языческие. Нет, против язычников я ничего не имею. — Она, казалось, задумалась на мгновение. — Честно говоря, я и сама практически язычница, но на полу ведь не рисую. Чего это вы тут делали? — Она подтолкнула локтем Пердиту. — С мелом поосторожнее надо, он иногда так в доски въестся — в жизнь не отмоешь.
— Гм, это магический круг, — пояснила Пердита. — Добрый вечер, госпожа Ягг. Гм. Это чтобы оградить себя от дурного влияния…
Матушка Ветровоск слегка наклонилась вперед.
— Скажи-ка, дорогуша, — обратилась она к Диаманде, — и, по-твоему, это работает?
Она еще больше наклонилась вперед.
Диаманда чуть отшатнулась.
А потом медленно выпрямилась.
В итоге они оказались нос к носу.
— Это кто такая? — процедила Диаманда уголком рта.
— Гм, это — матушка Ветровоск, — ответила Пердита. — Гм, она — ведьма.
— Какого уровня? — спросила Диаманда. Нянюшка Ягг поискала взглядом, за что бы спрятаться. Бровь матушки Ветровоск задрожала.
— Уровня? — переспросила она. — Наверное, первого, какого же еще.
— Значит, только начала? — уточнила Диаманда.
— Дорогуша, — тихонько шепнула нянюшка Ягг Пердите, — если мы перевернем стол, то за ним можно будет спрятаться.
А про себя нянюшка подумала: «Эсме брошен вызов, и она на него обязательно ответит. Мы всегда отвечаем на вызов. Настоящая ведьма — это прежде всего уверенность в себе. Вот только моложе мы не становимся… Ведьмы — это все равно что фехтовальщики. А чтобы быть лучшей… Да, ты считаешь себя опытным воином, но вместе с тем знаешь, что где-то есть более молодые бойцы — они беспрестанно тренируются, оттачивают свое мастерство, и в один прекрасный день идешь ты спокойненько по тропинке, и вдруг за твоей спиной голос: „Доставай свою жабу и защищайся!“ Ну, или что-нибудь вроде.
Вот и Эсме это ждет. Рано или поздно она встретится с кем-нибудь более умелым, более быстрым…»
— О да, — ровным голосом откликнулась матушка. — Только-только. Каждый день только и делаю, что начинаю.
«Но сегодня ей ничто не грозит», — подумала нянюшка Ягг.
— Ты — глупая старуха, — хмыкнула Диаманда, — и тебе меня не испугать. Ха. Знаю я, как вы пугаете суеверных крестьян. Бормочете что-то, смотрите с прищуром. Но это все видимость. Игры ума. Простая психология. Настоящим ведьмовством тут и не пахнет.
— Я, пожалуй, пойду в буфетную, посмотрю, может, чайник поставлю… — сказала нянюшка Ягг в окружающее пространство.
— Но ты-то все знаешь о ведьмовстве, — предположила матушка Ветровоск.
— Да, я изучаю его, — честно ответила Диаманда.
Нянюшка Ягг вдруг осознала, что невольно стащила со своей головы шляпу и сейчас нервно жует ее поля.
— И, наверное, ты уже достаточно искусна? — продолжала матушка Ветровоск.
— Достаточно.
— Ну-ка, покажи.
«А она действительно хороша, — невольно подумала нянюшка Ягг. — Выдержала взгляд Эсме больше минуты. Даже змеи через минуту обычно сдаются».
Если бы какую-нибудь неосторожную муху угораздило в этот момент пролететь между матушкой и Диамандой, она бы тут же вспыхнула и сгорела под пламенем взглядов.
— Я обучилась ведьмовству у нянюшки Грапс, — сказала матушка Ветровоск, — которая училась у тетушки Ежки, которой передала свое мастерство бабка Плюм, научившаяся всему у самой Черной Алиссии, которая…
— Стало быть, — перебила ее Диаманда, заряжая слова в предложения словно патроны в обойму, — за все это время никто из вас ничему новому так и не научился? Я правильно поняла?
Наступившую тишину нарушила нянюшка Ягг:
— Вот проклятье, прокусила поля. Насквозь.
— Так-так-так… — промолвила матушка Ветровоск.
— Ты только посмотри, — торопливо забормотала нянюшка Ягг, толкая локтем дрожащую Пердиту, — вместе с подкладкой. Эта шляпа стоила мне два доллара плюс исцеление свиньи в придачу. Два доллара и исцеление свиньи на дороге не валяются.
— Можешь идти, старуха, — сказала Диаманда. — Тебя здесь никто не держит.
— Но мы ведь обязательно встретимся? — спросила матушка Ветровоск.
Молодая и пожилая ведьмы оценивающе осмотрели друг друга.
— В полночь? — предложила Диаманда.
— В полночь? А что такого особенного в полночи? В полночь каждая дура — ведьма, — фыркнула матушка Ветровоск. — А вот как насчет полудня?
— Конечно. За что будем сражаться? — осведомилась Диаманда.
— Сражаться? Кто-то собрался сражаться? Нет, мы просто покажем друг другу, на что способны. По-дружески, — улыбнулась матушка Ветровоск.
Она встала.
— Ну, мне пора. Мы, старухи, обычно спим по ночам, сама знаешь, наверное.
— А что получит победитель? — не отступала Диаманда, однако в ее голосе появилась легкая неуверенность. Едва заметная, ноль целых неизвестно сколько тысячных балла по шкале сомнений Рихтера. Примерно такие же колебания производит пластмассовая чашка, упавшая на ковер в пяти милях от вас. Но тем не менее это была неуверенность.
— О, победитель получит победу, — пожала плечами матушка Ветровоск. — Как и должно быть. Не беспокойся, не провожай, ты ведь нас и не приглашала.
Дверь захлопнулась
— Психический кинез. Примитивный трюк, — растолковала Диаманда.
— Ну да. Он самый, — откликнулась матушка Ветровоск, исчезая в ночи. — Этим-то все и
