Бухай всё понял, а господин Черезжопинс удалился в свой кабинет. Лесли Членс заказал что-то из напитков, обратив внимание на бэйдж, закреплённый у Бухая на рубашке. Там было написано «бармен» и имя Бухая, только на карточке оно почему-то писалось через восклицательный знак, как глагол в повелительном наклонении. Лесли Членс покорился этому повелению и выпил. Через полчаса он уже достиг вполне достаточной стадии опьянения. И как раз в этот момент в кафе завалились Мэтр Брамс с мистером Ёксом.
Мэтр Брамс и мистер Ёкс собирались слегка отметить удачную покупку ящика с макаронами, и для этого направились в кафе. Однако, увидев машину мэра, наши герои решили воспользоваться случаем и попросить у него денег на развитие культуры. Лесли Членс уже допивал пятнадцатую рюмку и собирался попросить Бухая налить ещё, когда к нему подбежали Брамс и Ёкс и начали наперебой кричать:
– Господин мэр, дайте денег на культуру, дайте денег на культуру!
– Спокойно! – сказал Лесли Членс пьяным голосом. – Чего надо?
– Господин мэр, не могли бы вы выделить небольшой финансовый транш на нужды деятелей культуры в нашем городе? – спросил Мэтр Брамс. – Мы собирались даже провести концерт местной группы «Заплесневелый отстой» в Кран-парке, среди статуй «Кама в сутре». Но только, понимаете, на это деньги нужны. А ещё наша группа собирается съездить в соседний город на фестиваль…
– Спокойно, – повторил Лесли Членс. – Излагайте помедленнее. Я не догоняю.
– Денег дай! – крикнул мистер Ёкс.
– Ну что вы пристали к человеку? – спросил Бухай. – Пусть сначала за выпивку заплатит! Кстати, мистер Членс, не хотите ещё?
– Нет, спасибо, господин Бухай, не хочу, – сказал Членс. – Сколько я вам должен?
– Сто двадцать уёев, – ответил Бухай, который иногда считал в уме не хуже калькулятора.
– Сейчас, – сказал мистер Членс, роясь в кошельке. – Вот, возьмите. И дайте мне сдачу.
Бухай вручил Членсу сдачу, после чего тот попрощался с гостеприимным барменом, слез со стула и направился к машине. По дороге к нему прилипли Ёкс и Брамс. Причём прилипли они так сильно, что даже все телохранители Лесли Членса не могли отцепить нуждающихся деятелей культуры. Кажется, Членс всё-таки сунул кому-то из них сотню уёев, после чего Брамс с Ёксом отцепились от мэра и начали произносить благодарственные речи, намекая, что надо бы дать на культуру побольше. Лесли Членс, не слушая этих речей, забрался в «Лимун-Зил» вместе со всеми своими телохранителями, и машина рванула с места. Остаётся добавить к этому эпизоду только то, что Лесли Членс ещё несколько дней не выходил из мэрии, опасаясь народа.
Следующее утро в городе Уйёклмн было ознаменовано массовыми разборками и нарушением общественного порядка. Дело в том, что вечером Крышун назначил стрелку китайцам, которые привезли в город китайские зажигалки без его разрешения. Стрелка, естественно, проходила в Кран-парке, а утром люди, гуляющие в этом парке, увидели новый аттракцион: на высоком дереве, почти на самой вершине, сидел китаец и матерился. На самом-то деле он так звал на помощь, но мало кто из жителей города понимал по-китайски. Короче говоря, в китайца начали кидать тухлыми помидорами и всем, что только подворачивалось под руку. Другой китаец был обнаружен на рельсах «американских горок» – кто-то привязал его к рельсам морским узлом. Ещё один китаец висел на уличной сцене вместо декорации. А джип «Судзуки», на котором китайцы прибыли на стрелку, валялся вверх колёсами посреди ансамбля статуй «Кама в Сутре». Остаётся добавить только то, что Крышун пришёл на стрелку с одним охранником.
Примерно в то же самое время, когда в Кран-парке были обнаружены матерящиеся китайцы, в кафе «Уфхцч», что стоит на улице Ёпрст, зашёл Крышун. Он подошёл к стойке бара и заказал у Бухая водки. После третьей рюмки Крышун удовлетворённо крякнул и подозвал к себе Дрындуна, который сидел в углу и уплетал бутерброд с красной икрой, запивая всё это красным вином. Увидев, что Крышун сигнализирует, Дрындун подошёл к стойке.
– Да-а, здорово я вчера стрелку провёл с китайцами! – удовлетворённо сообщил Крышун. – Один из них чего-то визжать начал, руками махал сильно. Это у них каратой называется. Ну и что вы думали? Он мне ногой в живот заехал, потому что выше не достал, и ему сразу ногу свело. А я его за эту ногу взял, размахнулся и… короче, он где-то в ветках застрял. Другой, значит, китаёза, достаёт пистолет, ну, пока он свою пушку на меня наводил, я его схватил за шею и привязал к какой-то железяке своей ниткой для зубов. Ещё один долго что-то говорил, я так понял, что он меня посылает на шесть направлений. Ну я его, значит, подвесил на какой-то гвоздь. А последний вообще в джипяру забился, ускакать хотел. Ха! Джипяра у них, я вам скажу! Мой «Гранд-Толстяк» и в парк-то сквозь ворота не проезжает, а их самокат даже среди статуй уместился. Я его, это самое, одной рукой за бампер поднял и зашвырнул, понимаешь. А потом сел в своего «толстячка», приехал домой и так проголодался я после этой стрелки, доложу я вам! Велел тут же забить корову. И поел, понимаешь, с таким аппетитом, что от моей отрыжки все стёкла в доме вылетели. Не, в натуре, надо на пластиковые окна переходить.
– Господин Крышун, не забудьте, что это я сказал вам, где найти этих китайцев, – заметил Дрындун.
– А-а, помню-помню, – крякнул Крышун. – Ладно, так и быть, держи полсотню. И если ещё какие лохи на рынок сунутся, ты это, докладывай!
– Как прикажете, господин Крышун! – сказал Дрындун, разглядывая полученную полсотню на свет через бинокль
