Будет больно!
Делаю замах левой рукой, кость трескается, а ариока оплетает мужскую шею. Рывок на себя. Снова дикая боль.
Когда я пришла в себя, первое что увидела — мертвые серо-голубые глаза. Маг упал на меня, и его кровь, льющаяся из разорванного горла, залила всю мою грудь и шею, смешиваясь с моей. Где-то слышался шум битвы, но мне уже все равно.
Я раньше никогда не убивала людей. Ни одно разумное существо.
Наемники не захотели выполнять Договор. Увидев, как девчонка убила их предводителя, они кинулись на оборотней.
«Доигрался!»
Времени на забавы не было — обратившись в красного дракона, Сери быстро разметал наемников-магов, а Колин занимался выловом тех, кто все еще оставались в круге. Мальгольм и Иаллин кинулись к подруге.
Лишь минут через пять, убедившись, что ни одного наемника вблизи не осталось, желтоглазый опустился на землю в человеческой ипостаси.
Чтобы почти сразу услышать крик, полный боли. Сердце на мгновение замерло, а в груди похолодело.
Вынув из груди копье, Колин откинул его прочь, а Иаллин тут же принялась заговаривать рану.
— Ключица сломана, — буркнул кошак, посадив девушку и облокотив ее на себя, что бы драконица могла заняться и выходным отверстием.
Александрит что-то шептала, и только прислушавшись, Сериандрэй разобрал:
— Я не хотела!
— Ну что, доволен? — неприятно скривил губы брат. — Получил свою игрушку. Надеюсь, ты хоть дашь ей срастить кость, прежде чем потащить в свою постель.
— Я не собираюсь отправлять ее домой. Она все сделала верно.
— Верно? — поднял брови брат.
— Для полноты действий Александрит надо было научиться убивать и драться на смерть. Теперь я не боюсь, что ее убьют только потому, что она не может того же.
— Иногда я тебе поражаюсь.
Сери пожал плечами.
Почувствовав на себе взгляд, он обернулся… чтобы столкнуться с голубыми, как вешнее небо, глазами, расчерченными змеиными зрачками. От ненависти, льющейся из них, закружилась голова, и он поспешно бежал прочь. Лишь бы она не заметила в который раз за это время прокушенных губ, кривящихся в болезненной усмешке.
«Ненавидь! Но ты все равно будешь моей».
Плечо нудно болело. Хотя это причиняло меньше неудобства, а вот чесалось оно действительно безумно. При том где-то внутри. Так и хотелось взять острую спицу и почесать кость.
Подергав плечом и не дождавшись прекращения этого издевательства, я, не открывая глаз, попыталась почесаться. Но едва пальцы коснулись ткани, прикрывающей плечо, руку перехватили.
— Проснулась.
Глаза распахнулись сами собой!
— Тш-ш! А ну, лежать! — прижали меня к матрасу.
— Сери, гад, пусти меня!
Ага, раскатала губу. Рука, лежащая поперек груди, не давала и шелохнулась, а вот другая… накрыла раненое плечо. Что же они у дракона такие горячие-то, как бы ожога не осталось.
— Успокоилась, красавица? Правильно, нечего мешать себя лечить.
Зло фыркнув, я отвернулась, лишь бы не видеть эти наглые желтые глаза. От рук Змея действительно разливалось приятное тепло, под колыбельной которой боль начинала дремать. Вот сейчас полегчает, и выгоню этого паразита из своей постели.
Так, вопрос дня: где это — моя постель?
Небольшая светлая комнатка, в открытое окно льется солнечный свет, окрашенный в розовый. Птички поют, правда, голосок у кур не очень, но ведь птица, как ни придирайся. Откуда-то доносятся вкусные запахи свежеиспеченного хлеба. А еще прохладой тянет. Стало быть вечер.
Лежу я в постели, неширокой такой, вон, приткнувшийся рядом дракон еле умещается. Простыни чистые, тонкое одеяльце едва прикрывает…
— Хм, ну и что это значит?
Судя по невинному взгляду этой красноволосой сволочи, он прекрасно понял, что мне не понравилось. А вот бесята в глубине глаз настораживают — он явно принял в моем раздевании непосредственное участие.
Ударить Змея под дых, как я намеривалась, не удалось, левая рука оказалась привязана к телу. А вот пнуть его никто не мешал.
Да, кроватка все же узкая.
— Одеяло отдай! — потребовала я сверху.
— А если не отдам?
— Сери!
Одеяло мне отдали, и на этот раз я завернулась как могла, правда, одной рукой было очень неудобно.
— Ложись, — потребовал он, снова оказавшись в постели. Только теперь сидя на самом краю. — Я еще с плечом не закончил.
Состроив недовольную гримасу, все же подчинилась, возвращаясь в горизонтальное положение. На самом деле слабость и головокружение сделали свое дело, и на подушку я опустилась с облегчением.
Рука Сери вернулась на перебинтованное плечо, а я опять отвернулась.
— Злишься, — скорее констатация факта, чем вопрос.
— Нет, радуюсь, что вообще жива осталась.
— Тебе никто не причинил бы вреда, не заиграйся ты в великого мага и воина.
— Иди к чертям.
— Я домой пока не хочу, — усмехнулся он. — Ну же, Александрит, перестань дуться, прям как маленькая.
— Что? Из-за тебя меня чуть не убили. Я даже говорить с тобой не хочу. Тварь!
— Тебе так будет лучше.
— Как? Мертвой? Все, хватит, — сбросила его руку. — Уйди.
Как это не странно, но дракон послушно встал и вышел из комнаты. При том бросив на прощанье такой взгляд, прям малое дите обидели.
Почти сразу ко мне влетела Алла.
— Ты как, сестричка?
— Вопреки стараньем твоего братца — жива.
Иаллин потеснила меня на постели и уселась рядом.
— Не сердись на него. Он… дракон. Хотя кто бы говорил, да? Но ведь кроме этого Сери еще и мужчина, а это уже не лечится.
— Почему. — Запоздало вспоминаю о своем пробитом плече, и пожатие им отзывается болью. — Ой, я бы полечила. Ножницами.
— У них это в голове. А не там… где можно «полечить». Как плечо?
— Болит. Где мы? Я ничего не могу понять.
— Эта небольшая деревенька в полдня пути от границы со Светлым Лесом. Мы в доме старосты. Хороший человек, впустил нас на постой. Хотя попробуй их не впусти. Три таких лба здоровых приходят с окровавленной девчонкой на руках и помощи просят. Тут как хочешь, а хотеть придется. Жена старосты ужин уже приготовила, только тебя и ждем.
Знает ведь чем меня пронять.
— А валяюсь-то я тут сколько? — спросила я, пока Алка застегивала на мне рубашку. Руку она отмотала, но потом опять зафиксировала плечо с помощью большой косынки.
— Да часов пять уже. Солнце вон к закату клонится.
— Сколько? Но… такое ощущение, будто не один день. Да и плечо почти не болит, только ноет.
— Это Сери лечил. Правда, деду все равно придется показать, он ведь учует.
— Что? — Принюхиваюсь. От меня пахнет травами и чем-то терпким.
— Все. Эти эльфы… вечно они все знают, — отмахнулась Иаллин, заправляя за остренькое ушко прядку золотистых волос.
За большим столом нас уже ждали.
— Янина, — представилась невысокая, полноватая женщина лет эдак сорока. Ее румяное лицо светилось добротой и какой-то жизненной мудростью. — А это Гарик, мой муж, — кивнула она на жилистого худого мужчину, возвышавшегося над ней более чем на полторы головы.
— Александрит Андин, — улыбнулась я в ответ.
— Мудреное имя.
Мы сели за стол, и я с неприкрытым интересом глянула на выставленную снедь. Ох, как же надоело столько есть.
— Есть такой камень — александрит. Женщина, у которой моя мать работала, отдала ей сережку с этим камнем, вторую она где-то потеряла, — рассказывала я, накладывая себе разваренную, рассыпчатую картошку. — Мама сделала из нее кулон и очень берегла. Она говорит, я была таким же подарком. Вот и назвала меня в честь того камня. Одно из его свойств — это умение усмирять владельца и способствовать соглашению, сговорчивости.
Услышав это, Иаллин и Колин захихикали, имитируя приступ кашля. Ага, сразу оба заболели. Интересно, что же они в моих словах нашли?
— А что обозначает Андин, — заинтересовалась хозяйка. — Я страсть как люблю всякие загадки.
— Ну… мама говорила, что «единственная», но мне не верится. Может ей просто звучание понравилось.
— Так это второе имя? А мне казалось имя рода.
— Нет.
Дабы больше не отвечать на расспросы женщины, пришлось подналечь на угощенья. Все-таки не хочется всем и каждому рассказывать, что у тебя нет имени рода.
— А вот мое имя обозначает «Яркая», — влезает драконица. За что получает мою благодарную улыбку. — А Колиандрэй — «Храбрый воин». И вы никогда не поверите, узнав, что означает Сери.
— Не надо! — возмутился тот.
— Вот мучайся. Сери означает «Цепи». Уж не знаю, кто из ваших родителей так развлекся, но факт остается фактом.
— Уж лучше чем папочка хотел, — наморщил нос Колин.
Я заинтересованно посмотрела на дракона, в надежде услышать продолжение. И дождалась.
— У демонов принято называть своих детей в соответствии со стихией, к которой они принадлежат. Ну а мы драконы, хотя наш отец огненный демон, и он настаивал чтобы нас назвали по его стихии — любым именем на Б. Алауэн Ту в свою очередь по обычаю носят похожие имена. Мать настаивала на этом. При том очень ей не хотелось уступать отцу, а с беременными драконицами лучше не спорить, честное слово. Тут к мамочке еще и тетя присоединилась, она тоже не является демоном, и они там такое устроили. А так как хуже злой беременной драконицы может быть только злая Владычица, эти две чуть полгорода по камушку не разобрали. Отец рассказывал, что многие после этого еще заикались. И, разумеется, он уступил матери.
