— Пусть же так будет! — решил Ферриций.
Смешал мудрец киноварь со ртутью, наполнил смесью четыре пузыря и укрыл их под платьем юноши. Взял мехи, надул их застоявшимся воздухом из старого подземелья и спрятал на груди королевича; налил ядовитой, чистейшей воды в стеклянные трубки, числом шесть, и две вложил королевичу под мышки, две в рукава, две в глаза, а под конец молвил:
— Слушай и запоминай все,что я скажу,иначе погибнешь.Королевна будет тебя испытывать,чтобы проверить правдивость твоих речей. Если достанет она обнаженный меч и велит тебе за него взяться,украдкой надави на пузырь с киноварью, чтобы вытекла из него красная жижа и полилась на острие, а когда спросит тебя королевна,что это,отвечай: «Кровь!» Потом королевна приблизит свое лицо,серебряной миске подобное,к твоему,а ты надавишь на грудь, чтобы вышел из мехов воздух; спросит она,что это, и ты ответишь: «Вздох!» Тогда притворится королевна,будто разгневалась необычайно, и велит тебя казнить. Потупишь ты голову в знак покорности ее воле,и из глаз твоих польется вода, а когда спросит она,что это,отвечай:«Плач!» Может,тогда согласится она стать твоею, хоть и мало на это надежды; верней же всего, придется тебе погибнуть.
— О мудрейший!-воскликнул Ферриций.-А если станет она допытываться, какие у бледнотиков обычаи, как родятся они, как любятся и как время проводят, что я отвечу?
— Поистине, иного нет способа,- отвечал Полифазий,- как только соединить твой жребий с моим. Я переоденусь купцом из соседней галактики, лучше всего неспиральной,поскольку тамошние обитатели известны своею тучностью, а мне надо укрыть под платьем множество книг об ужасных бледнотиковых нравах.Тебя я не смог бы этому научить,ибо нравы их противны природе:все у них делается наоборот,так неопрятно, неприятно и неаппетитно, как только можно себе представить.Я подберу нужные сочинения,ты же вели придворному портному из волокон и нитей различных сшить одеянье бледнотика, затем что скоро уж нам отправляться в дорогу. И куда бы ты ни пошел, я тебя не оставлю, чтобы знал ты, как поступать и о чем говорить надлежит.
Обрадовался Ферриций, и велел сшить себе одеянье бледнотика, и не мог на него надивиться: закрывало оно почти все тело и в одних местах вытягивалось наподобие трубопровода,в других же скреплялось пуговками,крючочками, кнопочками и шнурочками;так что пришлось портному особую инструкцию сочинить,и пребольшую,о том,что и как надевать,где, что и к чему прицеплять и как с себя всю эту упряжь, из суконной материи сотворенную, стаскивать, когда придет время.
А мудрец Полифазий облачился в платье купца, спрятал под ним толстые ученые книги,трактующие о жизни бледнотиков,велел сделать железную клетку — шесть сажен в длину и столько же в ширину,запер в ней Ферриция, и отправились они в путь на королевском звездоходе.Когда же достигли они владений Панцерика, Полифазий в купеческом облаченье пришел на городской рынок и возвестил громким голосом,что привез из далеких краев молодого бледнотика и продаст его тому,кто захочет. Слуги принесли эту весть королевне, а она, удивившись, молвила им:
— Воистину за всем этим кроется великое шарлатанство,но не обманет меня купец, ибо ничьи познания о бледнотиках не сравнятся с моими.Велите ему прийти во дворец и показать пленника!
Привели слуги купца к королевне, и увидела она почтенного старца и клетку, несомую невольниками;в клетке сидел бледнотик, и лицо его было как мел пополам с пиритом,глаза- словно влажная плесень и члены- словно комки грязи. А Ферриций глянул на королевну и увидел ее лицо,как бы звенящее нежным звоном, и глаза, сверкающие, как электрические разряды, и утвердился он в любовном своем безумии.
«Этот и впрямь похож на бледнотика!» — подумала королевна,однако же вслух сказала:
— Поистине немало пришлось тебе потрудиться,старче,прежде чем слепил ты из грязи куклу и натер ее известковою пылью,дабы меня провести;но знай,что мне ведомы все тайны могущественного рода бледнотиков и, когда откроется твой обман, ты будешь казнен вместе с тем самозванцем!
Мудрец отвечал:
— Королевна! Тот, коего зришь ты в клетке, самый что ни на есть настоящий бледнотик;выкупил я его у звездных пиратов за пять гектаров ядерного поля и, если хочешь,уступлю тебе, ибо единственное мое желание — порадовать твое сердце!
Королевна велела принести меч и просунула его сквозь прутья клетки. Ферриций схватился за острие и порезал им платье, так что пузырь лопнул. Полилась киноварь на меч, и сделался он алым.
— Что это? — спросила королевна, а Ферриций ответил:
— Кровь!
Тогда королевна велела открыть клетку бесстрашно вошла в нее и приблизила свое лицо к лицу королевича; близость возлюбленной затмила его рассудок, но мудрец подал тайный знак, и Ферриций надавил на мехи, вышел из них затхлый воздух, а когда королевна спросила: «Что это?» — Ферриций ответил: «Вздох!»
— И вправду ты преизрядный фокусник,- сказала королевна купцу, выходя из клетки,- но ты обманул меня, и потому вы умрете оба — ты и твоя кукла!
При этих словах мудрец поник головой долу,как бы в великой печали и горести,а когда королевич сделал то же,из очей его потекли прозрачные капли. Королевна спросила:
— Что это?
Ферриций ответил!
— Плач!
И сказала она:
— Как твое имя, пришелец, называющий себя бледнотиком из далеких краев?
— О королевна!Имя мое Миамляк,и ничего я так не хотел бы, как соединиться с тобою способом мягким,волнистым,тестоватым и водянистым, по обычаю нашего племени,-ответил Ферриций,а научил его этим словам мудрец.- Я нарочно позволил пиратам себя похитить и уговорил их продать меня этому купцу, желая попасть в твое королевство.Да примет его жестяннейшая особа мою благодарность за то, что я оказался здесь: ибо сердце мое переполняет любовь к тебе, как лужу переполняет грязь!
Изумилась королевна,затем что и вправду говорил он как настоящий бледнотик, и спросила:
— Поведай мне, пришелец, именующий себя Миамляком-бледнотиком, что делают твои сородичи днем?
— Поутру,-отвечал Ферриций,-они мокнут в чистой воде, и ополаскивают ею свои члены, и вливают ее себе внутрь, ибо вода приятна их естеству. А потом прохаживаются там и сям способом волнистым и текучим,и хлюпают,и лопочут; в печали они трясутся и проливают из глаз соленую воду, а в радости трясутся и икают,но глаза их не наполняются водой.И мокрые сотрясенья мы называем плачем, сухие же — смехом.
— Если правдивы речи твои,-перебила его королевна,-и если ты разделяешь со своими сородичами влеченье к воде,я велю бросить тебя в мой пруд, чтобы ты насытился ею вволю, а к ногам прикажу привязать свинец,чтобы ты не выплыл до времени.
— О королевна!-ответил Ферриций, наставляемый мудрецом.-Тогда я погибну, ибо,хотя внутри нас вода,она не может окружать нас снаружи дольше минуты, а если такое случится,мы произносим последние слова «буль-буль-буль», коими навеки прощаемся с жизнью.
— А поведай-ка мне,Миамляк,как добываешь ты энергию,чтобы,хлюпая,лопоча, колыхаясь и покачиваясь, прохаживаться туда и сюда? — спросила Кристалла.
— Королевна,-отвечал ей Ферриций,-там,откуда я родом,кроме бледнотиков маловласых есть и другие,кои прохаживаются преимущественно на четвереньках, и мы до тех пор дырявим их там и сям,покуда они не погибнут;трупы мы рубим и режем, варим и жарим,после чего набиваем их плотью свою собственную; и нам известно триста семьдесят шесть способов убиения и двадцать восемь тысяч пятьсот девяносто семь способов приготовления покойников для того, чтобы пропихивание их тел в наши тела через отверстие,ртом именуемое,было для нас сколь возможно приятнее;а искусство обработки покойников у нас в еще большем почете,нежели астронавтика,и зовется оно гастронавтикой,сиречь гастрономией; однако же с астрономией ничего общего оно не имеет.
— Значит ли это,что вы играете в кладбища,погребая в себе ваших четвероногих собратьев?-каверзно вопросила Кристалла;но Ферриций, поучаемый мудрецом, и тут не замедлил с ответом:
— Сие не забава,о королевна,а необходимость,ибо жизнь кормится жизнию; мы же необходимость обратили в искусство.
— А поведай-ка, Миамляк-бледнотик, как конструируете вы потомство? — полюбопытствовала королевна.
— Мы не конструируем его вовсе,-ответил Ферриций,-а программируем статистически, по образу марковского процесса,то бишь стохастически; вероятностно,зато сладостно,невольно и произвольно,всего менее размышляя при этом о материях статистических,нелинейных и алгоритмических;и как раз потому-то программирование идет у нас просто,стихийно и совсем самостийно; ибо так уж устроены мы, что каждый бледнотик рад потомство свое программировать, теху в том видя,но программирует он, не программируя, и многие прилагают немало стараний, чтоб из их программирования чего-нибудь, упаси бог, не вышло.
