стал.
– Интересно каким?
Легкий вздох:
– Скоро будет новая битва. Тренируйся.
Угу. Во время дождя. Или он мне предлагает здесь, в помещении, этим заняться? Запустить, например, пару–тройку «Поцелуев Царицы»? Комендант Миллинга будет просто счастлив.
Я наконец обернулся к деду. На этот раз он был совершенно непрозрачен. Так посмотришь – и от живого не отличишь. А кстати, какой он? Живой или не очень? Нет, понятно, что так он помер много лет назад, но сам факт… Да и появление его в Миллинге несколько сложновато отнести к обычному событию. И это еще мягко сказано.
Кстати, о появлении.
– Я все хотел спросить… – осторожно начал я.
– Да?
– Вот то, как ты здесь появился…
Как назло, подходящие слова попросту не получалось подобрать, а дедушка словно издевался, не собираясь мне хоть как–то помочь, подсказать…
– Ну? Что «как я здесь появился»?
– Откуда ты вообще взялся?! – наконец выпалил я. – Ты же за Грань ушел!
– А ты этим недоволен?
– Конечно, мне тут и одному тесно, а двум Властелинам вообще не развернуться! – Ну да, не один он может язвить. – Я просто не пойму, – уже спокойно попытался объяснить я, – ты же ушел. И даже вроде как радовался тому, что у тебя это наконец получилось. А тут вдруг… Ты как здесь появился? И кто ты, призрак или нет? Я просто не пойму! Я не пойму даже того, видит ли тебя кто–то, кроме меня, или я один такой… одаренный. Нет, я согласен, ты сам сказал, что я тебя выдернул, но… Неправильно все как–то! Неправильно!
Дед только хмыкнул:
– Малыш, ты столько вопросов задаешь! Вроде возраст «почемучки» давно прошел… Ты еще спроси, почему у тебя камень в короне неправильного цвета.
– А ты знаешь, почему?! – тут же уцепился за его слова я.
Дариэн закатил глаза:
– Ох… Считай это наградой за битву с демонами. И вообще не нервничай ты так… Видений у тебя нет, Властелины расстройством психики не страдают. И происходящее совсем не плод больного воображения. Просто… Ты, когда обращался к изначальной силе, позвал слишком громко, ну и потянул хорошо… Вот мне и разрешили некоторое время побыть здесь. Полюбоваться, так сказать. Как только эта война закончится, я сразу уйду.
– Эта?! – я зацепился за слово.
Новый грустный смешок:
– Сложно назвать поколение, при жизни которого не произошло бы ни одной войны.
Я мучительно пытался подобрать ответ, но, как назло, в голову ничего не приходило. А когда наконец появилась первая здравая идея, выяснилось, что Дар пропал так же внезапно, как и появился.
Ну нет в жизни счастья!
Единственное, что радовало, – боги, похоже, решили, что хорошего понемножку: дождь на улице, кажется, начал стихать. Пойти, что ли, действительно потренироваться? А что мостовая мокрая и скользкая, только лучше – тяжело в учении, легко в бою.
К тому моменту, как я дошел до тренировочной площадки, дождь закончился. Нет, честное слово, надо было раньше отправиться позаниматься. Глядишь, погода бы уже давно улучшилась. И какая разница, что под ногами хлюпает грязь, а с севера дует холодный промозглый ветер, – все–таки надвигается осень…
В том, что, кроме меня, на тренировку никто не придет, я и не сомневался: приближается враг, все заняты своими делами. Каково же было мое удивление, когда на обломках лавочки, под одиноким деревом – там, где при первой нашей тренировке сидел Ниш, – я заметил чью–то скрючившуюся фигурку. Кого это принесло?
Я шагнул вперед и подавился воздухом. Меньше всего я рассчитывал увидеть здесь Тэ…
Чахлая листва плохо защищала от капель дождя, а девушка, похоже, провела здесь довольно много времени: волосы и одежда насквозь промокли, и сейчас «принцесса» сидела, обхватив себя обеими руками за плечи и уставившись мрачным взглядом в землю. Услышав мои шаги, расколдованная крокозябра вскинула взгляд и, уныло вздохнув:
– А, это ты, – опять принялась сверлить взором булыжники, устилавшие землю.
А кого она ожидала здесь увидеть? Превеликого Доргия?
– Что случилось? Что ты здесь делаешь?
Она только отмахнулась:
– Какая тебе разница… Шел по своим делам, ну и иди дальше…
Красиво она меня послала. А главное – далеко и надолго.
Я осторожно опустился рядом с нею на мокрую скамью – кто этих женщин знает, сейчас как молнией какой–нибудь швырнется, и доказывай потом, что ты не маргул.
– А все–таки?
Тэ шмыгнула носом:
– Что «все–таки»?
– Что случилось?
Девушка отвела с лица мокрую прядь волос.
– А ты что, не видишь?! – Кажется, в ее голосе проклюнулись слезы.
Будь на ее месте та же Элиа, и можно было бы спокойно взять ее за руку, отвести в какую–нибудь комнату, напоить горячим вином, чтоб не простыла… Но с этой же неясно, что делать! Скажешь сейчас что–нибудь, верещать начнет не хуже той крокозябры. Интересно, как Рон с той торговкой умудряется общий язык найти?
– Не совсем, – осторожно сообщил я.
– Да что тут непонятного, – вот теперь слезы полились ручьем. – Все ужасно! Я неизвестно где, неизвестно с кем. Непонятно, что делать, как жить дальше. Меня заколдовали, пытались убить! Причем сделали это те, кому я доверяла! Понимаешь?! – Девушка вытирала бегущие по щекам слезы, но это не помогало: глаза покраснели, нос распух…
– Понимаю… – тихо вздохнул я.
И вот что ей сказать? Не волнуйся, все будет хорошо?
– И с каждым днем все хуже и хуже! Все просто рушится!..
– Не волнуйся, все будет в порядке…
А что я еще мог сказать?
Тэ хлюпнула носом, подняла на меня глаза:
– Правда?
– Конечно, – постарался улыбнуться я, хотя уверенности в сказанном
