— Кокос! — воскликнул Евстигнеев. — Честное слово — кокос! Утрем нос селекционерам!
— И вообще… с яблоней можно скрестить рябину. Кому нужна рябина? А вот если яблоки будут расти кистями…
Тут оба друга замолчали, пораженные открывающимися перспективами. В этом блаженном состоянии их и застала Яга Степанидовна. Она вошла как всегда не постучавшись, и Евстигнеев при виде нее от неожиданности едва не сполз со стула.
— Костянтин! Вовремя я тебя застала! У нас ЧП!
— В смысле — частное предприятие? — уточнил Евстигнеев, с трудом преодолевая охватившее его странное обалдение.
— Тьфу на тебя! — воскликнула бабка. — Чаво мирных людей пугаешь? ЧП — это чрезвычайное происшествие, ясно? Погоди-ка… — Тут она посмотрела на Евстигнеева, как доктор на пациента: с нехорошим подозрением. Евстигнеев замер.
— Чаво это вы такие обдолбанные? Али съели не то? Вижу! Вижу яйца старые, сальмонеллезныя! Стало быть, скоро не так запрыгаете!
— Как сальмонеллезные? — испугались друзья. — Не может быть!
— Может… не может… Нат-ко съешьте скорей по пирожку, они у меня противояичные! Я как знала, с собой прихватила. Только уж не спрашивайте с чем.
— Что с чем? — переспросил Костя, лихорадочно прожевывая пирожок.
— С чем пирожки, — пояснила старуха, — а то испугаисси!
— Не испугаемся, — пообещал Евстигнеев.
— Тогда скажу… — Бабка самодовольно потупила взор. — А может, догадаетесь?
— С мясом! — сказал Евстигнеев, облизывая пальцы.
— Правильно! — обрадовалась бабка. — С прусаками печеными в ступе толченными!
— С та… — Костя остановился, переводя дух.
Яга смотрела на него, ласково кивая головой.
— Ра… — еще тише продолжил он.
— Канами! — бодро закончила бабка. — С ними, полезными! Я у печки свод медом смазала, а когда прусаки на сладкое-то полезли да увязли, слегка ее и протопила! Уж как они спеклись, как прожарились! И мне хорошо, и вам спасение. А, вишь, уже и действует!
— В смысле? — обалдело спросил Евстигнеев, с каждым словом выдыхая клубы сизого дыма.
— Ужель сам не видишь? Вон, вся хворь выгорает! Как прет! Кто ж вас такими ядреными яйцами накормил?
— Люська-насос! — простонал Евстигнеев. — Ну я ей покажу!
— Вот уж чего не надо, того не надо, — строго сказала Яга. — Ты-то ей просто покажешь, а ну как ей понравится?
— Да я не в том смысле!
— Да хошь бы и так, — хитро прищурилась бабка, — смысл-то он ведь поворотный!
Наконец, когда хворь окончательно выгорела, Костя открыл окна, чтобы проветрить дом. Едкая гарь неохотно выползала из кухни, норовя залезть под шкафы, спрятаться в углах и за печкой, но Яга прочитала заклинание, и помещение моментально проветрилось.
— Ну вот, а теперь я вас обрадую, — сказала бабка многозначительно, но Евстигнеев, привыкший мыслить конкретно, ее перебил:
— Ближе к делу, товарищ Степанидовна. Что случилось?
«Товарищ Степанидовна» вздрогнула, как от удара током, и неожиданно расцвела:
— Полный кошмар! Как есть ужас! Страхотища!
— Конкретнее, — попросил Костя, чувствуя, что начинает волноваться.
— Да уж куда конкретнее — дракон сбег!
— Какой дракон? — удивился Костя. — Неужели Горыныч?
— Да Горынушка разве дракон? — всплеснула руками бабка. — Он уж давно окультуренный и присмиревший. Непротивленец! Сбег-то кощеевский, тот, что динамо крутит. Старый дурень выпустил его по травке попастись, а сам умотал куда-то. Ну а дракон — в бега! Боюсь, наделает дел, ох наделает!
Косте представился дракон, свободно разгуливающий по селу, и он похолодел.
— А он что? Кусается небось? — спросил Евстигнеев.
Бабка махнула рукой:
— И не говори! Не токмо кусается, а жреть все что ни попадя!
— Так он вроде травоядный, — сказал Костя.
— Знамо что травоядный. Дак ведь если курица подвернется али свинья какая, разве ж он удержится? Столько лет на диете! А тут мясо бегает… Знамо что сожреть!
— А если… — со страхом предположил Костя.
— Сожреть! — энергично закивала бабка. — Потому и прибежала. Ловить оглоеда нужно! Глядишь, всем миром и оприходуем.
— А Кощей где? — возмутился Евстигнеев. — Почему не ловит?
— Говорю же, подался куда-то, — сказала Яга, нетерпеливо пожав плечами. — А потом, ведь если эта скотина почует хозяина, то с перепугу такого натворит!
— Все верно, — сказал Евстигнеев. — Кончать с этим делом надо. Бежим к Шлоссеру! Этого зверя лучше всего искать с воздуха. Пусть летающий «Запорожец» заводит, сверху мы дракона враз накроем!
Эта мысль показалась друзьям настолько очевидной, что они тут же бросились к главному механику.
Шлоссер угрюмо сидел за столом в своем кабинете и ковырял авторучкой в ухе. Вид у него был сосредоточенный и сердитый.
— Ты чего это вытворяешь? — удивился Евстигнеев. — Детство вспомнил, без уха решил остаться?
— Что? — переспросил Семеныч, поднося ладонь к другому уху.
Евстигнеев постучал пальцем по лбу.
— А-а! — обрадовался Шлоссер. — Понял! Погоди.
Он как-то особенно свирепо завертел авторучкой вухе, послышался хруст… Костя невольно зажмурился, а когда раскрыл глаза, Шлоссер уже рассматривал нечто маленькое и черненькое, отдаленно напоминавшее клопа.
Яга Степанидовна ойкнула, Евстигнеев попятился, а Семеныч с победным видом положил предмет на стол и облегченно улыбнулся.
— Вот теперь порядок, — сказал он.
— Какой порядок? — рассердился Евстигнеев. — Что это у тебя за дрянь в ухе?
— Похожа на клопа, — сказал Костя.
— Это и есть клоп, — кивнул Шлоссер, — только электронный. Тут чудная история. Я, понимаешь, с вечера почувствовал, что с ухом что-то не то. Слышно плохо, но временами прорываются какие-то голоса, как в радио! Ну я сразу смекнул, что тут нечисто. Одного понять не могу: кто мне ухитрился в ухо засунуть подслушивающий прибор?
— А! Понял, — сказал Евстигнеев, — за тобой шпионят!
— Еще как, — сказал Семеныч, — если в ухо «клопа» засунули! Умельцы, видать!
— Тут без колдовства не обошлось, — сурово сказала Яга. — Чтобы живому человеку такие страсти в нутро совать!
— Ладно, — отмахнулся Шлоссер, — разберемся. Промышленный шпионаж — это сейчас модно. А эту штуку надо в туалет выбросить, пусть там записывает.
— Точно, — хохотнул Евстигнеев, и тут же посерьезнел. — Мы к тебе по делу. Кощеевский дракон сбежал.
— Ага! — сказал Шлоссер. — Только я — пас. У меня план горит. Вот вам ключи, берите машину и ищите. Да, чуть не забыл. При входе на территорию пароль — «Гаврила».
Костя и Евстигнеев подходили к дому Шлоссера. За ними не спеша семенила Степанидовна. Она все никак не могла взять в толк, что же за штуку вытащил из себя главный механик и не превращается ли он потихоньку в механического мужика? И тут их окликнули:
— Эй, ты!
Костя обернулся. У забора стояли четверо. Один из них, с удивительно длинной жилистой шеей, губами обирал с веток спеющую вишню. Впереди всех стоял толстяк с бритой, странно сморщенной головой.
— Во-первых, попросил бы не тыкать, — сказал Костя, подходя ближе, — вы не в своем зверинце, здесь будьте добры уважать закон и правила!
Высказав эту в общем-то нехитрую мысль, Костя принялся буравить взглядом толстяка.
— Уроки малолеткам в школе читай, — скривился Элик, — а мы чего хотим, то и делаем, вкурил? Ты, гад, еще вчера меня притомил!
Между тем Яга Степанидовна подошла ближе. Она глянула на братков и неожиданно обрадовалась:
— Вот вы где, голубчики! Вас-то мне и надо!
Бабка подняла свой посошок, и бандиты наконец-то обратили на нее внимание. Серый — посерел. Толян и Колян попытались попятиться, но сзади был забор, и они прижались к нему, тщетно стараясь слиться с окружающим ландшафтом.
— Бабуля! — взревел Эдик. — Это же шутка, в натуре! Отвечаю!
Яга наклонилась над Эдиком и угрожающе прошептала:
— А ну говори, волчья сыть, чего тебе здесь надобно?
Эдик увидел склонившуюся над ним страшную клыкастую маску, горящие глаза и крючковатый нос и плавно пошел в отключку.
— Дачники мы, — прохрипел он, напрягая последние силы, — отдыхать приехали… Век свободы не видать!
— Не свободы, а Эллады, — поправила его Яга.
Эдик сглотнул слюну.
— Точняк! — подтвердил он. — Именно этой, как её? Елдады!
— Ох врешь, — усмехнулась Степанидовна, — ну да ничего! Все наружу выйдет! Вы ведь у Маланьи живете?
— Ага, у ней! — кивнул Эдик, и тут, словно в оправдание, он неожиданно пожаловался: — Кормит она плохо! Кушать хочется!
— Тебе давно на диету пора, — сказала Яга, — на тюремную! Пора ведь? — Она требовательно уставилась Эдику в глаза.
Шеф зажмурился и как марионетка закивал головой.
— Много на тебе зла, — произнесла бабка задумчиво, — карма-то вон вся темная, аки ночь глухая! Вижу, придется тебя полечить, ради твоего же блага! Может, исправишься?
— Товарищ Степанидовна, — сказал Евстигнеев, — а давайте я их всех в угол поставлю! — Он взял Эдика за грудки и притянул к себе. — Помнишь, как недавно в углу стоял?
