вперед, схватила ее за талию и повалила на землю.
Эльфийка оказалась необычайно легкой. Маграт сама была достаточно тощей, но королева, такое впечатление, совсем ничего не весила.
— Как?! — удивилась она, подтягиваясь, пока лицо королевы не оказалось на одном уровне с ее лицом. — Тебя же просто нет. Значит, дело все в наших мыслях… Без своих чар ты просто…
…Уродина с почти треугольным лицом, крошечным ротиком и почти отсутствующим носом, но глаза ее были больше человеческих, и они смотрели на Маграт с едва скрываемым ужасом.
— Железо… — прошептала королева.
Она схватила Маграт за руки, но в ее пальцах практически не было силы. Сила эльфа заключается в умении убедить других в их слабости.
Королева отчаянно пыталась проникнуть в ее рассудок, но это пока не получалось. Шлем…
…Валялся в нескольких футах от нее.
У нее не было времени даже пожалеть о своем любопытстве — королева снова набросилась на нее и взорвалась в ее неуверенности, словно сверхновая.
Она — ничто. Она — ничтожество. Она настолько никчемная и незначительная, что самый исчерпывающе никчемный и абсолютно незначительный человек посчитал бы ее не заслуживающей даже презрения. Дотронувшись до королевы, она обрекла себя на вечные муки. Свое тело она не контролировала. Да и не заслуживала этого. Она ничего не заслуживает…
Презрение целиком завладело ею, разрывая на части планетарное тело Маграт Чесногк.
Она всегда была бесполезной. Никогда не была красивой, умной, сильной. Она всегда была ничтожеством.
Уверенность в себе? Уверенность в чем?
Она видела только глаза королевы. И ей хотелось лишь одного — раствориться в них…
А Маграт Чесногк продолжала с ревом испаряться, срывая слой за слоем оболочку своей души…
…Пока не обнажила ядро.
Она сжала кулак и врезала королеве промеж глаз.
На мгновение воцарилось полное замешательство. А потом, королева даже закричать не успела, Маграт ударила ее снова.
В улье может быть только одна матка! Удар! Укол!
Они покатились по земле, оказались в луже грязи. Маграт почувствовала, как в ногу ее что-то ужалило, но тут же усилием воли прогнала все мысли. Она не замечала шума вокруг, однако заметила валявшийся рядом в торфяной жиже боевой топор. Эльфийка попыталась удержать ее, но у нее уже не было силы — Маграт сумела встать на колени, подняла топор и…
…И вдруг обратила внимание на необычную тишину вокруг.
Она окутала эльфов королевы и временную армию Шона Ягга. Чары рассеялись.
На фоне уползающей за горизонт луны появился чей-то силуэт.
Предрассветный ветерок принес запах.
Он пахнул львиными клетками и лиственным перегноем.
— Он вернулся, — прошептала нянюшка Ягг. Обернувшись, она вовремя заметила, как Чудакулли, сияя от восторга, поднимает арбалет.
— Опусти сейчас же, — приказала она.
— Ты только посмотри на эти рога…
— Опусти.
— Но…
— Стрелой его не ранишь. Сам погляди, сквозь него видны деревья. На самом деле его здесь нет. Он не может проникнуть за дверь. Однако может послать свои мысли.
— Но запах…
— Если бы он действительно появился здесь, мы бы уже не разговаривали.
Эльфы расступились, освобождая дорогу королю. Его задние ноги не были предназначены для двуногого перемещения; колени смотрели в разные стороны, а копыта были слишком большими.
Не обращая ни на кого внимания, он медленно доковылял до поверженной королевы. Маграт поднялась на ноги и неуверенно помахивала топором.
Королева распрямилась, вскочила на ноги и вскинула руки, с ее губ готовы были слететь первые слова проклятия…
Король протянул к ней руку и что-то сказал. Только Маграт расслышала пару слов. Как она заявляла позже, там была упомянута какая-то встреча при лунном сиянии.
И тут они очнулись.
Солнце стояло высоко над Краем. Люди поднимались на ноги и таращились друг на друга.
Вокруг не было ни единого эльфа.
Первой заговорила нянюшка Ягг. Ведьмы умеют мириться с тем, что есть, вместо того чтобы настаивать на том, как должно быть.
Она осмотрела местность.
— Первым делом, — сказала она, — наипервейшим, надо поставить камни на место.
— Это может подождать, — возразила Маграт.
Они оглянулись на неподвижное тело матушки Ветровоск. Несколько отбившихся от роя пчел уныло кружились рядом с ее головой.
Нянюшка Ягг подмигнула Маграт.
— А ты была молодцом, девочка. Не думала, что ты переживешь такую атаку. Я сама едва не обмочилась.
— У меня была возможность подготовиться, — мрачно заметила Маграт.
Нянюшка удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Вместо этого она ткнула носком башмака матушку.
— Эй, Эсме, вставай давай, — позвала она. — Ты тоже молодец. Мы победили.
— Эсме?
Чудакулли неуклюже опустился на колени и взял матушку за руку.
— Должно быть, совсем обессилела, — пробормотала нянюшка. — Освобождение Маграт и все такое прочее.
Чудакулли поднял глаза.
— Она мертва.
Взяв матушку на руки, он с трудом выпрямился.
— Нет, — произнесла нянюшка голосом человека, рот которого работает в автоматическом режиме, потому что мозг отключился. — Она не могла так поступить.
— Она не дышит, и пульса нет, — констатировал волшебник.
— Наверное, просто решила отдохнуть.
— Наверное.
Пчелы кружились высоко в голубом небе.
Думминг и библиотекарь помогли установить камни, периодически используя казначея в качестве рычага.
Думминг заметил, что камни эти были не совсем обычными — что-то в их форме намекало на то, что когда-то очень давно их отлили и охладили.
Джейсон Ягг нашел молодого волшебника погрузившимся в глубокие раздумья у одного из камней. В руке Думминг держал веревку с привязанным к ней гвоздем. Но гвоздь, вместо того чтобы висеть, пребывал в горизонтальном положении и отчаянно пытался дотянуться до камня. Веревка аж звенела. Думминг завороженно смотрел на нее.
Джейсон замялся. Он редко встречался с волшебниками и не был уверен, как к ним следует обращаться.
А потом он услышал, как волшебник воскликнул:
— Он присасывает! Но почему он присасывает?
Джейсон промолчал.
Думминг продолжал бурчать себе под нос:
— Может быть, есть железо и… и железо, которое любит железо? Или мужское железо и женское железо? Или простое железо и королевское железо? Одно железо отличается от другого тем, что содержит некую примесь? Одно железо служит грузом мира, а другое катается по резиновому листу?
К нему присоединились казначей и библиотекарь и тоже уставились на раскачивающийся гвоздь.
— Проклятье! — воскликнул Думминг и отпустил веревку.
Гвоздь со звоном ударился о камень.
Он повернулся, на лице его застыло мученическое выражение. Думминг сейчас выглядел точь-в-точь как человек, которому предстоит разобрать сложный механизм вселенной, а из всех инструментов у него только скрепка.
— Эй там, господин Солнцесвет! — воскликнул казначей, которого свежий воздух и отсутствие криков привели в почти радужное расположение духа.
— Камни! И чего я вожусь с какими-то
