— Увезем, — уверенно сказал Серый. — Выбросим все лишнее из машины и увезем.
— Там будет видно, — здраво рассудил шеф, — может, и все сразу.
Он на минуту замолчал, уставившись на Толяна.
— Жрать хочется! — сказал он совершенно без всякой связи с предыдущим.
— Шеф, а я-то тут при чем? — насторожился Толян.
— Ни при чем, — сказал Эдик, отводя глаза и сглатывая слюну. — Маланья небось обед сготовила!
— Пойдем, а то не достанется, — забеспокоился Колян.
— Мясца бы, — вздохнул Эдик. — Колбаски…
— Да здесь небось и колбасы нет, — сказал Серый, — это сельпо, тундра!
— А может, дойдем до магазина, посмотрим, — предложил Толян. Его идея была подхвачена всеми.
— Надо глянуть, — сказал шеф, — может, чего и придумаем?
Поднявшись и отряхнув штаны, они направились в сторону сельмага.
Надпись «Люська-насос» все еще красовалась на пыльном витринном стекле. Шеф прочел ее и надолго задумался.
— А может, раскрутим ее, эту Люську, — сказал он неуверенно.
В это время из магазина вышел Евстигнеев. Из авоськи у него высовывалась палка колбасы. Яйца в пакете Евстигнеев держал в руке. Увидев братков, Евстигнеев нахмурился, но ничего не сказал.
— Шеф, — прошептал Серый, — давай я ему яйца разобью!
— Бесполезно, — махнул рукой Эдик, — я уже разбивал…
— Я имею в виду настоящие, в сумке!
— Увянь! — сказал Эдик. — Без тебя проблем хватает. Пошли в магазин!
Никто из братков не увидел, как с другой стороны к сельмагу подошла Яга Степанидовна. Мстительно усмехнувшись, она прошептала заклинание, изменяющее внешность, и через минуту уже стояла возле дверей магазина, самодовольно рассматривая в пыльном стекле свое отражение.
Появление в магазине четырех коротко стриженных бугаев произвело на Люську самое благоприятное впечатление. Она попыталась придать своим растекшимся телесам хоть какую-то видимость формы и изобразила на лице игривую улыбку. При этом жиденькие волосы у нее сами собой приподнялись и улеглись в виде полупрозрачного хохолка.
— Здравствуйте, мальчики, — произнесла Люська с придыханием, — что будем брать?
— Колбасу! — вожделенно произнес шеф и запустил руки в карманы. — Ой! — тут же сказал он фальшивым голосом. — А мы деньги забыли! А можно мы потом принесем?
Игривый хохолок на голове у Люськи мгновенно опал и рассыпался по мясистому лбу тонкими волосинками. Тело снова стало туловищем, а в глазах мелькнул подозрительный огонек.
— Ишь ты какие умные! — усмехнулась Люська. — Тут кадры вроде вас часто крутятся, каждый норовит наколоть. Нет денег — нечего по магазинам шастать.
— Ты чего выступаешь-то? — нахмурился Серый. — Захлопни лучше пасть!
Люська медленно встала из-за прилавка и заколыхалась, словно плохо приготовленный студень.
— У кого пасть? — угрожающе осведомилась она, подхватив с весов двухкилограммовую гирю. — Молчал бы уж, чучело длинношеее! Небось всю жизнь по окнам зырил, вот шея и вытянулась!
Серый задохнулся от обиды.
— Ты че, ты че? — зачастил он со слезой в голосе, и неизвестно, чем бы закончилась эта ссора, если б в магазин не вошла высоченная старуха в спортивном костюме голубого цвета и бейсболке. Узнать в даме Ягу Степанидовну было совершенно невозможно. Все участники этой некрасивой сцены невольно замолчали и уставились на нее.
— Здрассьте-мордасъте! — пробормотала Степанидовна и уже громко и отчетливо добавила: — Добрый день, молодые люди!
— Ага! — кивнул Эдик, с опаской поглядывая на бабку.
С некоторых пор старухи стали вызывать у шефа чувство неуверенности в себе. А эта так и вообще больше походила на баскетболиста из «Чикаго Буллс». Мускулатура, рост… Только вот башка старушечья!
— О чем спорим? — весело осведомилась посетительница и встала так, чтобы загородить выход на улицу.
— А мы и не спорим, — заискивающе улыбнулся Эдик, — мы просто зашли, а деньги забыли. Вот.
— Врут они все, — нахмурилась Люська, — колбасу хотели увести!
— Это правда? — тихо осведомилась «баскетболистка».
— Гадом буду — врет! — воскликнул Эдик и для убедительности стукнул себя кулаком в грудь.
— Ясно, — сказала бабка, пристально разглядывая братков, — жрать охота?
— Охота, — прошептал Эдик, но тут же поправился, — шутка! Мы сейчас обедать пойдем!
— Просто хотели узнать, есть здесь колбаса или нет, — начал объяснять Серый. — Мы думали, что нет, а она-то есть!
— Ну и что тут за колбаса? — подозрительно насторожилась старуха.
— Вкусная! — выпалил Серый, роняя на пол слюну.
— Ага! — сказала бабка и, на секунду задумавшись, вытащила из кармана куртки здоровенный бумажник. — Милочка, свешай два кило колбасы!
— А деньги? — прищурилась Люська. — Вы сначала деньги покажите! Откуда я знаю, может, вы все из одной шайки?
— А твое какое дело? — равнодушно сказала посетительница. — Денежки — вот они! Ты уж вешай давай! — Она вытащила из кошелька сотенную купюру, затем еще две и помахала ими в воздухе.
— Так бы и сказали, что одна компания, — проворчала Люська, — а то мутят воду! Говорите, какой колбасы?
— Сказано — вкусной, — повторила старуха.
— Она вся вкусная. У нас другой не бывает!
— Тогда самую лучшую, — наклонясь, сказала бабка, — и горе тебе, если подсунешь плохую! — При этом она так глянула на продавщицу, что та, ойкнув, побежала к холодильнику.
Братки, дрожа от вожделения, наблюдали за происходящим. Люська вернулась, неся четыре подрагивающих свертка.
— Вот! — сказала она, бухнув колбасу на прилавок. — Самая лучшая. Вкуснее не бывает! Тут ровно два кило.
— Смотри у меня, ох смотри! — Бабка помахала в воздухе длинным многосуставчатым пальцем. — Меня обманывать — себе дороже!
Заплатив деньги, старуха внимательно сосчитала сдачу и поманила пацанов к выходу.
Словно под гипнозом, компания устремилась следом за ней. Едва они ушли, Люська выскочила из-за прилавка и бросилась запирать магазин.
— Что творится? Что творится-то! — бормотала она, накладывая засов и вешая табличку «Санитарный час».
А у дверей магазина Степанидовна вручала колбасу шефу.
— Кушайте на здоровье!
— Спасибо, бабуля, век не забудем! — бормотал Эдик, хватая пахучие свертки. — Мы это… Отдадим! За нами не заржавеет!
— Знамо, отдадите, — холодно сказала Яга, вынимая из-за пазухи четыре здоровенных наливных яблока, — а вот это вам на закуску. Полакомитесь.
Яблоки были такие сочные и спелые на вид, что даже черные зернышки светились сквозь золотистую кожуру.
— Спасибо! — ликовали бандиты, рассовывая яблоки по карманам.
— Еще увидимся! — сказала Степанидовна и быстрым шагом свернула за угол.
— Куда это она пошла? — прошептал Серый. — Там же кусты…
— Может, в кусты и пошла, — хихикнул Толян.
— Сейчас я гляну, — сказал Колян и шмыгнул следом за бабкой. Через минуту он вернулся разочарованным. — Нету. Испарилась!
— Значит, точно в кустах устроилась, — сказал Эдик и быстро огляделся. — Пошли отсюда куда-нибудь, перекусим!
От нетерпения братки припустили бегом и вскоре оказались на задворках библиотеки. Здесь было пусто и тихо. На земле валялись окурки и бутылка из-под портвейна «Кавказ». Тут же лежало почерневшее от непогоды бревно, на которое приятели и уселись.
Колбасу ели истово, не очищая от кожуры, закатывая глаза от блаженства.
— Здорово! — сказал Эдик, облизывая пальцы и принимаясь за яблоко. Яблоко он съел вместе с косточками.
— Ну ты, шеф, даешь! — восхитился Серый. — Я так не умею.
— Ты еще зеленый, — миролюбиво сказал Эдик, — тебе еще многому учиться надо!
Через минуту компания заметно повеселела.
— Классная бабуля, — добродушно сказал Серый, — получим бабки, отдадим за колбасу!
— Еще чего, — скривился Эдик, — отдавать! Да у нее денег видал сколько? Перебьется! — Он довольно хохотнул и вдруг обеими руками поскреб голову. — Чего-то башка зачесалась!
— Может, у тебя вши? — подозрительно осведомился Серый, на всякий случай отодвигаясь подальше. И тут же сам заскреб обеими лапами по макушке.
— Ты фильтруй базар! — рассвирепел Эдик. — Какие вши, я же лысый!
— Серый, Серый, — осклабился Толян, — а сам-то ты чего чешешься? Ха-ха-ха! Ой!
Толян против воли тоже принялся начесывать свою шишковатую голову. Через минуту вся компания дружно чесалась.
— Домой надо идти, — сказал шеф, — у бабки вазелин есть, может, у нас пигментация началась?
— Чего-чего? — не поняли пацаны.
— Пигментация, — пояснил шеф, — это когда кожа пятнами идет. Такое бывает, если долго на солнце стоять.
Дружно почесывая макушки, компания бросилась домой, и вскоре они уже вбегали к Маланье во двор.
Не обращая внимания на четвероногого петуха, Эдик влетел в комнату и кинулся к зеркалу. Пятен на голове не было, но зато виднелись два розовых бугорка. Они-то и чесались. Да так, что спасу не было. То же самое обнаружилось и у остальных.
