"Определенно, в квартире посторонний", - подумал я, почему-то не испытывая никакого страха.
- Слышишь? - прошептала Мальвина.
- Да.
- Боже, что нам делать?
Я понимал, что означает этот вопрос: "Ты прекрасно знаешь, что должен делать. Ты должен встать с постели, взять пистолет и отправиться искать преступника, рискуя тем, что он может тебя убить, а я останусь здесь, запрусь и буду кричать. На то ты и мужчина".
По совести говори, необходимость выполнить мужской долг особой радости у меня не вызывала. Я решил потянуть время - может, вор закончит быстро свои дела и уйдет, И начал, пользуясь методом исключения, прикидывать, кто разгуливает сейчас по нашей квартире.
- Может, это Доминго, слуга? - подумал я вслух.
- Нет, это не Доминго, - сказала Мальвина.
- Кошка тоже не может быть.
- Исключено.
- Почему ты так уверена, Мальвина? Мне не нравится эта твоя безапелляционность. Кошки по ночам делают много глупостей.
- И все равно это не кошка.
- Что же, проверим.
Я соскочил с постели, взял пистолет и вышел, крадучись, из комнаты. Мальвина, прячась за моей спиной, двинулась следом. Шаги то дальше, то ближе, то дальше, то ближе... Когда они зазвучали совсем рядом, я включил в коридоре свет и направил дуло в глубь коридора; во рту у меня пересохло, а брови поползли вверх, будто хотели убежать со лба и спрятаться в моих всклокоченных волосах.
В коридоре никого не было.
- Мне кажется, он сейчас в столовой, - сказала Мальвина.
И мы на цыпочках пошли в столовую. Никого. Кошка, спавшая на стуле, подняла голову и на нас посмотрела. Все в комнате было в полном порядке. Настенные часы, показывая без четверти три, были похожи на мертвенно-бледное лицо с усами на итальянский лад.
Шаги зазвучали снова. Пошептавшись, мы с Мальвиной решили, что вор сейчас в моем кабинете.
Но там его не оказалось тоже. Вот так, следуя за звуком шагов и каждый раз обманываясь, выставив вперед пистолет, мы обошли всю квартиру, заглянули во все углы, прошли от северной стороны квартиры к южной и обратно, но никого не нашли. Когда мы оказывались в гостиной, шаги были слышны из кухни. Когда же мы переходили в кухню, звук шагов слышался в гостиной. Войдя в азарт и позабыв о страхе в тщетной погоне за неуловимым вором, мы уже носились за звуком шагов как угорелые. К половине пятого мы пробежали, пожалуй, пятнадцать километров. И тут шаги умолкли.
- Наконец-то ушел! - вздохнули мы и, невероятно усталые, повалились на постель и тут же уснули.
Это произошло в понедельник.
В среду Мальвина меня разбудила снова. От ужаса зубы у нее стучали, как кастаньеты, и я с трудом понял, о чем она говорит.
- Ты слышал?
- Нет. А что такое?
- Жуть! Только что замолчало... Ой, опять!
У меня пробежал мороз по коже: совсем рядом со мной раздался крик, который могла вызвать только беспредельная боль. Невозможно было понять, откуда он исходит - то ли из моей подушки, то ли от вешалки, стоящей в углу, то ли от кого-то, склонившегося над нашей кроватью или агонизирующего под ней.
Стоны повторялись, становились все громче и наконец превратились в вой собаки, чующей чью-то скорую смерть. И вдруг раздраженный голос сказал:
- Сама виновата, дрянь, сама!
Мальвина сжала мне локоть.
- Что это, Хорхе?
И я ответил, дрожа от ужаса:
- Не знаю, но мне страшно.
Когда завыли снова, мы с Мальвиной юркнули с головой под одеяло, но потом раздался такой душераздирающий вопль, что мы вскочили с кровати.
- Уйдем отсюда, Хорхе! Я этого больше не вынесу!
Мы побежали в столовую, в другой конец нашей квартиры. Закутанные в одеяла, мы уже собрались лечь тут, когда совсем рядом кто-то рассмеялся и сказал в темноте:
- Чур не щекотаться!
И снова раздался хохот, на этот раз из вентиляционной решетки.
Тот же самый голос, но теперь, по-видимому, из серванта, совсем обессилевший, потребовал:
- Перестань щекотать, я больше не могу!
И из шкафа ручейком потек нервный смех.
Мальвина, чуть живая от ужаса, крепко обнимала меня.
И тут хрипло запела люстра:
- О, ля-ре-ре!.. О, фа-ре-до!
- Хорхе, милый! - запричитала моя возлюбленная. - Я поняла: мы живем в доме с привидениями! Эти вопли, эти проклятия, этот смех. Хорхе, ведь это страдающие души, не нашедшие упокоения!.. Господи, куда мы только попали! Давай помолимся, чтобы Бог их успокоил.
И мы стали молиться.
На другой день я вызвал привратника.
- Я не знал, что происходит в этом доме, - прорычал я, - но похоже, что в нем обитает нечистая сила.
Тихий, затерявшийся в огромной ливрее человечек изумленно на меня посмотрел. Казалось, что он, с тех пор как стал привратником, впервые проснулся.
- Нечистая сила? Что вы, сеньор! Я точно знаю, что ее здесь нет. Никто никогда не жаловался, что в этом доме есть что-то лишнее. Неужели домовладелец потратил бы деньги на нечистую силу, когда он их даже на балки пожалел? Нечистой силы здесь нет, так же как и крыс, тараканов - всего того, без чего можно обойтись. Что касается меня, то я считаю, что без тараканов и дом не дом. Я говорил домовладельцу: "Тараканы есть во всех мадридских домах, с ними уютнее, благодаря им знаешь, что наступила весна, да и дети с ними любят играть. Почему бы не пустить несколько в наш дом?" А он отвечает: "Думай, что говоришь, Мануэль: ведь тараканы могут сдвинуть несколько крупинок цемента, и дом рухнет. И это убедило меня. А почему вам кажется, что в доме живет нечистая сила?
- В понедельник ночью по нашей квартире кто-то ходил, но поймать нам не удалось никого. Мы слышали шаги, но никого не видели.
Мануэль покачал головой.
- Да это ваш сосед сверху, он готовится сейчас к экзаменам и зубрит, расхаживая по комнате.
- А вчера у нас в спальне кто-то вопил.
- Это рожала сеньора, которая живет справа от вас, она родила на рассвете.
- А слева от нас кто живет?
- Новобрачные.
Немного помолчав, я спросил:
- Из чего в этом доме стены, Мануэль? Из пергамента?
- Что вы, сеньор! Это стоило бы слишком дорого. Но уж раз зашел об этом разговор, хочу попросить вас поосторожней вбивать в стены гвозди. Позавчера вы вогнали один на полдюйма в плечо соседа, который сидел, прислонившись к общей с вами стенке с другой ее стороны.
После разговора с привратником мне стали понятны другие странные явления, наблюдавшиеся в нашем доме; теперь я знал тайны своих соседей, слышал их ссоры, даже вздохи. Но я навсегда потерял Мальвину: однажды, совершенно для меня неожиданно, она ушла к человеку, у которого был небольшой загородный домик.
После того как Гарсес высадил меня возле дома, я, пока Доминго помогал мне переодеться, поговорил со своим верным слугой.
- Что бы ты сказал, если бы я купил автомобиль? - спросил я.
- Сеньор сам хорошо знает, что для него лучше, - вежливо ответил Доминго.
- Окончательно я еще не решил, но... может быть!
Через минуту в дверь позвонили. Доминго пошел открыть
и, вернувшись, сообщил, что ко мне пришли.
Визитер, ожидавший меня в моем кабинете, оказался человеком средних лет; костюм на нем был приличный, и бросалось в глаза написанное на его лице выражение бесконечной усталости, утомления столь сильного, что освободиться от него этот человек мог бы, лишь проведя все оставшиеся ему годы жизни во сне. Когда я вошел, он с унылым-преунылым видом рассматривал шляпу, которую держал у себя на коленях. С видимым трудом он поднялся на ноги.
- Вы уже связали себя обязательством? - обеспокоенно спросил он.
- Что вы имеете в виду?
- Слава Богу, нет! Я первый!
Глаза его наполнились слезами. Он шагнул ко мне, схватил мою руку и представился:
- Я Мойсес Самбрано, агент фирмы "Тинплейт карком-пани". Вы вправду хотите купить машину?
- Как... откуда вы знаете? - пораженный, пробормотал я.
- Не имеет значения. Важно, что вы на самом деле хотите купить машину...
- Но ведь впервые я говорил об этом только со своим другом, в машине, всего полчаса назад!.. Объясните, как вы узнали, иначе я должен буду поверить в сверхъестественные силы.
- О, это, сеньор, сущие пустяки! - скромно отозвался Мойсес Самбрано. - Просто у нас хорошо поставлен шпионаж. Официанты, швейцары, слуги, врачи, военные, люди, которые на первый взгляд кажутся праздношатающимися, крутятся около групп собеседников, втираются в компании. В холлах гостиниц, в фойе театров, повсюду, где собирается публика, мы установили микрофоны. За каждое интересующее нас сообщение мы платим. Достаточно зайти в контору компании "Тинплейт" и сказать: "Мне известно, что дон такой-то имеет намерение купить машину" - и мы вам даем пять песет, а один из дежурных агентов пулей летит к возможному покупателю. Медлить нельзя: конкуренция вещь жестокая, а рынок близок к насыщению. Все, кому по средствам одна машина, имеют две, а одну имеют пятьдесят процентов тех, кому не по карману даже одна. Сейчас мы боремся за остальные пятьдесят процентов. Вы позволите мне рекомендовать вам двухместный закрытый "тинплейт"? Такая машина более всего соответствует вашему возрасту, темпераменту и роду занятий. Двухместный закрытый "тинплейт". Четырнадцать тысяч песет.
