— А ты не прячься! Выйди на улицу и дай укусить себя. А потом ходи себе смело! Как они…
Коротышка опять скривил лицо в ухмылке и попытался изобразить походку тварей. Получилось не очень похоже. Его ступня подвернулась на обломке кирпича и он с шумом повалился навзничь.
Долговязый в ужасе зашипел и стал подниматься на ноги.
В коридоре что-то громыхнуло и покатилось. Из темноты по-кошачьи выпрыгнули две отвратительные быстрые твари. Одна из них ловко приземлилась рядом с поверженным коротышкой. Затем схватила его за беспомощно поднятую для защиты руку и, оскалившись, впилась зубами в предплечье. Потом отскочила, брезгливо сплюнула и вытерла рот рукавом. Коротышка завыл. Другая укусила долговязого.
Надрывный вой в два голоса не понравился тварям.
Вторая тварь поморщилась, тоже сплюнула и процедила сквозь зубы:
— Проклятые зомби!..
Миссис Смит сразу поняла, что Дейзи хочет что-то сказать. Она скользнула взглядом в сторону мистера Смита и лениво протянула:
— Дорогой, если ты решишь прогуляться к фричу, захвати баночку пива и для меня!
— Нет-нет! Пусть Па остается — его это тоже касается.
Дейзи вздохнула и решительно тряхнула кудряшками:
— Ма и Па! Я влюбилась! То есть, я хотела сказать, что мы любим друг друга… То есть…
Па подмигнул Ма и одобрительно показал оттопыренный большой палец дочери:
— Браво, Дейз! И кто же он, твой романтический избранник?
— Он… Он не совсем такой, как… Он не похож на выбор моих подруг!
Дейзи быстро взглянула в глаза родителей, опустила голову и вдруг разрыдалась: — Ма и Па! Лиз и Мардж уже отвернулись от меня! Скоро мы с Эдгаром станем изгоями среди своих! Если и вы тоже…
Миссис и мистер Смит бросились с обеих сторон к своей маленькой девочке и стремительно заключили ее в свои объятия.
— Ну-ну-ну!.. — успокаивающе гудел Па, покачиваясь со всеми из стороны в сторону.
— Ну-ну-ну!.. — вторила ему Ма.
Дейзи захлюпала носом. Ма высвободила одну руку и ловко дотянулась до большой коробки с «Клинексом» на краю стола.
— Ну-ка… — она привычно обхватила носовым платочком распухший носик дочери.
Дейзи облегченно затрубила, постепенно успокаиваясь.
Мистер Смит обстоятельно откашлялся и значительно посмотрел на миссис Смит. Та понимающе кивнула.
— Дейзи, наша маленькая Дейзи!.. Ты и твои подруги считаете нас с Ма какими-то динозаврами — таков уж наш родительский крест! Конечно, мы не так «продвинуты», как вы, однако, — Ма не даст мне соврать — во времена нашей молодости …
Миссис Смит бесцеремонно хлопнула в ладоши:
— Стоп, дорогой!.. Дейзи, милая, ты хочешь сказать, что твой Эдгар — вампир? — она облегченно рассмеялась. — Ты будешь удивлена — но мы с твоим Па нисколько не шокированы. Мы в курсе всех современных молодежных веяний. Сегодня почти каждая порядочная девушка влюблена в вампира — скоро это станет банальностью, я так считаю!
Па улыбнулся и ласково покивал головой:
— Глупышка ты наша! Нашла, чем удивить своих стариков!
Дейзи робко улыбнулась в ответ:
— Но он — не вампир, Па! Он…
— Неужели оборотень? — удивилась Ма и добавила, спохватившись: — Но это ничего не меняет! Это тоже так романтично! И тоже довольно тривиально, моя милая.
Па согласным кивком подтвердил широту и толерантность современных родительских взглядов.
Дейзи отрицательно помотала головой.
— Ты полагаешь, мы не воспримем в качестве твоего избранника полуразложившегося зомби? — неуверенно предположила Ма. — Не сомневайся в нас — это тоже вполне приличная партия для современной девушки!
Дейзи вжала голову в плечи.
— Девочка моя, мы с Па начинаем волноваться… Может, он — на худой конец! — чернокожий гомосексуалист в инвалидном кресле??
Дейзи опять заплакала:
— Эдгар — обычный белый парень!
Мистер и миссис Смит оторопели, не осознавая еще всей тяжести современного родительского позора…
— Здравствуйте, товарищи!
Неспешной мягкой походкой Сталин прошел вдоль длинного стола заседаний. Головы приглашенных поворачивались ему вослед. Остановившись у своего места, он обернулся и сделал короткий плавный жест рукой:
— Прошу садиться!
Дождавшись, когда шорохи стульев и почтительное покашливание сменятся полной тишиной, он продолжил:
— Я пригласил вас, товарищи, с тем, чтобы сообщить вам… — он сделал паузу, чтобы дать присутствующим возможность оценить и юмор и литературные аллюзии вождя. Реакция приглашенных была ожидаемой — все тщательно заулыбались и даже позволили себе с некоторым облегчением откинуться на спинки стульев.
В тот же миг высокие двери распахнулись и просторный кабинет мгновенно заполнили крепкие люди в полевой форме без знаков различия. Оказавшись за спинами сидящих, они споро и ухватисто заламывали им руки за спину и утыкали лицами в зеленое сукно стола, не проявляя, впрочем, излишней жестокости. Товарищ Сталин так и остался стоять, надежно удерживаемый за обе руки двумя одинаковыми с лица крепышами.
— Та-ак, хорошо-о, хорошо-о-о! — пропел маленький человечек, быстрыми шажками входя в кабинет. Распахнутый белый халат на нем открывал добротный костюм военного покроя. Одобрительно оглядевшись, он дернул головой в направлении дверей. В кабинет медленно въехало большое дубовое кресло на колесиках, оснащенное крепежными приспособлениями на подлокотниках, подножии и высокой спинке. Аккуратно направляемое двумя ассистентами, оно было развернуто и установлено у стены наподобие трона или архиерейского горнего места.
Затем внутрь вошел высокий худой человек в академической шапочке и с бородкой клинышком. Сопровождала его довольно многочисленная свита в белых халатах с большими и толстыми чемоданами в руках. Тут же защелкали язычки замков, откинулись крышки и наружу стали извлекаться приборы с должным обилием круглых окошек, разноцветных лампочек, больших и малых ручек и верньеров. Развернулись бухты проводов, штепселя воткнулись в розетки — и все ожило, загудело и замерцало. Человек в академической шапочке медленно обошел длинный стол, близоруко щурясь и внимательно принюхиваясь к каждому прибору своим длинным носом.
— Готово, профессор? — спросил терпеливо молчавший доселе коротышка. Дождавшись подтверждения, он хлопнул в ладоши и даже потер их:
— Тэ-э-экс! С вас начнем, Иосиф Виссарионович! — и он полупоклонился в его сторону.
Сноровистые близнецы подвели и усадили товарища Сталина в вышеописанное кресло, пристегнув его руки, ноги и плечи крепкими кожаными ремнями. Ассистент осторожно водрузил на голову вождя сетчатый шлем, от которого по полу змеился и исчезал позади одного из приборов длинный жгут разноцветных проводов. Во время этих процедур Сталин продолжал хранить молчание.
— Начинаем! — фальцетом выкрикнул профессор и лично повернул самую большую ручку на одном из приборов. Мерное доселе гудение постепенно перешло в тонкий писк и сетчатый шлем на голове товарища Сталина окутался сполохами коронных разрядов. Тело его задергалось в кресле, пытаясь освободиться.
— А-а-а-а-а!.. О-о-о-о!.. — закричал он вдруг на разные голоса.
— Кто вы? Назовите себя! — тоже закричал ему прямо в лицо профессор.
— А-а-а-а-а! Младший мерчендайзер Планктонов! Две тысячи одиннадцатый го-о-од!
— О-о-о-о! Менеджер по клирингу Процюк! Из две тысячи десятого-о-о!
— Захват! — профессор обернулся к аппаратам.
— Есть захват!
— Экзо!!!
Раздались два выстрела дуплетом.
— Есть!!!
Свист постепенно перешел обратно в негромкое гудение. По кивку профессора добры молодцы освободили Сталина от пут и, отдав честь, остались стоять по обе стороны электрического трона наподобие рынд.
— Сегодня — двое, Иосиф Виссарионович, — сообщил профессор, отвечая на рукопожатие вождя. Сталин вынул из ящика стола знаменитую черную коробку «Герцеговины Флор» и принялся неспешно набивать трубку:
— Продолжайте работу!
Берия сучил ногами, не желая садиться в кресло, плевался и норовил укусить за руку то одного, то другого ассистента. Повторилась процедура фиксации и коронования. Гудение опять сменилось писком аппаратуры и визгливой разноголосицей Лаврентия Павловича. Под крики профессора голоса стали представляться по очереди:
— А-а-а-а! Участковый Петренко! Две тысячи двенадцатый год!
— О-о-о-о! Вася «Даркмен», геймер со стажем! Две тысячи двенадцатый!
— У-у-у-у! Карина Гао, топ-модель! Две тысячи седьмой!
— И-и-и-и! Эльза, Злая Госпожа! Две тысячи одиннадцатый!..
…
— Экзо!!!
