— Моряки надеялись на лучшее, проплывая мимо, — пожал плечами Генка.
— А вот и нет! — залилась колокольчиком Юлька. — Там жила девушка Надя, которая не могла отказать ни одному матросу!
— Ну, это уж слишком! — Генка отбросил в сторону полотенце. — Все, я пошел в магазин за лампочкой, а ты прибери здесь все это непотребство… — Он обвел залитый стол рукой. — И прекрати читать похабные бульварные газетенки! Я же тебе выписал «Комсомолку»!
— А это, по-твоему, что? — Юлька сунула ему под нос газету с пятью орденами на первой полосе.
— Ну, я не знаю! — развел Генка руками. — Докатились! О чем тогда пишут в желтой прессе?
— О… — начала Юлька.
— Не надо! — решительным жестом остановил ее Генка.
Сменив липкую рубашку на почти еще чистую футболку, он отправился в магазин.
На подходе к «Товарам для дома» Генка увидел, что в магазине творится бедлам. Всплескивая руками, бегали по залу продавщицы. Покупателей не наблюдалось, кроме двоих в милицейской форме. О, милицейский уазик у крыльца!
Замедлив шаг, Генка по инерции дошел до витрины, уже понимая, что лампочку он сейчас вряд ли купит: в магазине определенно что-то случилось. Тут же обнаружил подтверждение собственным мыслям — прямо посреди витрины в толстом стекле зияли два оплавленных по краям отверстия, сантиметра по три в диаметре. «Стреляли, что ли? — подумал Генка. — Для пуль, пожалуй, дырки великоваты. Да и края оплавлены… Странно!»
Тут Генку заметила Люська Мордвинова — бывшая одноклассница, а теперь продавец «продырявленного» магазина. Некрасивая толстушка выглядела сейчас еще более некрасивой: красные испуганные глаза, ярко выделявшиеся на —побледневшем лице прыщи.
Узрев через стекло Генку, Люська попыталась улыбнуться и махнула ему рукой. Генка глазами спросил: что тут, дескать, случилось? Люська опасливо пожала плечами, покосившись на милиционеров в глубине зала. Те как раз собирались скрыться за дверями складского помещения, и Люська изобразила пальцами, что сейчас выйдет.
— Привет, Люся! Что у вас стряслось? — спросил Генка, когда Люська показалась на крыльце и попыталась прикурить прыгающую в губах сигарету. В конце концов сигарета вылетела из дрожащих губ и откатилась в лужу. Люська выругалась. Генка непроизвольно поморщился.
— Ген, прости, — всхлипнула Люська. — У нас тут такое… — Она по-мужски высморкалась, отчего Генка внутренне содрогнулся, и продолжила: — Ночью кто-то весь склад раз…долбал! Все раскидано, краской залито… Кошмар! Но самая-то… ерунда, — еле подыскала приличное слово Люська, — что все замки и контрольки целы! И сигнализация не сработала!
— Так в витрине же дырки! — ткнул Генка пальцем в стекло.
— Не сработала! — с непонятным восторгом замотала головой Люська.
— Парадокс! — выдохнул Генка.
— Ты вроде бы раньше не матерился! — удивилась Люська и тут же забеспокоилась: — А чего пришел? Надо что-нибудь?
Нужно отметить, что Люська, хотя была некрасивой и не очень, мягко говоря, умной, отличалась удивительной добротой и сочувствием к людям. Генку же после трагедии с родителями жалела до глубины души и старалась всегда помочь: где баночкой краски со скидкой, где теми же лампочками. По великой доброте душевной готова была и на большее — даже намекала порой Генке на это почти в открытую, но… Генка делал вид, что намеков ее не понимает, а сам мысленно крестился.
И сейчас Люська готова была броситься Генке на помощь, не раздумывая. Но он только отмахнулся:
— Да чего уж тут… Раз такие дела!
— Говори-говори, Геночка! — закудахтала Люська. — Чем могу — помогу! Говори!
Видя, что Люська все равно не отвяжется, Генка признался:
— Да лампочку хотел купить!
Люська хитро прищурилась и задребезжала, хихикая:
— А я как чувствовала, что тебе лампочки понадобятся! Еще до приезда ментов увидела на складе коробку с семидесятипятками, наполовину битыми, отобрала с десяток целых… Все равно ведь спишут! — торопливо добавила она, увидев, что Генка в ужасе замотал головой. — Это ж не ворованные! Ты чё! Это — бой!
— Я лучше потом приду и куплю! — вставил наконец слово Генка.
— Никаких потом! Стой! Сейчас…
Люська, перепрыгнув через две ступеньки, колобком покатилась в магазин. Через пару минут вернулась злая и красная.
— Девки… заразы! Сперли уже все! Одна вот осталась. Матовая только почему-то… — Люська достала из кармана халата лампочку в гофрированном картоне и протянула Генке. — Я не проверяла, правда, если что — приходи попозже… У, заразы, воровки! У своих же прут! Менты уедут — я им устрою иллюминацию!
Генка слегка удивился, что в Люськином лексиконе отыскалось столь сложное слово. Вслух же сказал:
— Спасибо, Люсь! Право, не стоило так беспокоиться. Ну, я пошел.
— Может зайти вечером, помочь чего? Юлька дома будет?
— Юля будет дома! — Генка произнес фразу нарочито отчетливо. — Спасибо, ничего не надо, сами справимся!
— Сами, сами… С усами! — наконец-то закурив, пробурчала Люська, когда Генка отошел на приличное расстояние. — Бабу тебе надо, Геночка! Ой, надо!
Лампочка вызвала у Генки подозрение, едва он вынул ее из упаковки. Да, она казалась матовой, но еще больше было похоже, что внутри колбы — белесый туман. «Гадство, похоже, брак! — подумал Генка. — Наверняка герметичность нарушена…»
За отсутствием альтернативы Генка решился на испытание. Ввернув лампочку, вышел из туалета и потянулся к выключателю, как вдруг из своей комнаты вынырнула Юлька и завопила:
— Ты что, не чувствуешь?! Нюх потерял?! У тебя же картошка горит!
Генка бросился на кухню, забыв о лампочке. Из-под крышки сковороды действительно струился вонючий дымок. Надеясь спасти хотя бы часть блюда, Генка голой рукой схватил горячую крышку и заплясал с ней по кухне, шипя от боли почти как подгорающая картошка. Наконец он догадался швырнуть злополучную крышку в мойку, разбив находившуюся там тарелку. Картошка продолжала шипеть, причем все более угрожающе.
Генка заметался. Схватив зачем-то осколки разбитой тарелки, он снова бросил их в раковину, кокнув лежавший в ней стакан. Это добило Генку окончательно. Он впал в ступор. А кухня наполовину уже заполнилась дымом.
И тут завопила Юлька — страшно, истошно.
Генка, так и не выключив плиту, кинулся на помощь сестре. Та сидела на полу перед открытой дверью туалета, продолжая орать. Свет в туалете не горел, но и так было видно, что там кто-то есть. Этот «кто-то» сидел на унитазе и тревожным женским голосом отчаянно чирикал:
— Чу-ту чив-чив м-м-нна-тач чава чу-ту-ту-ту!!! Чиу-чив, чу-ту, ти-ти-ти-сок! Сок-сок-сок чу-у-у!
Генка даже заслушался. К тому же засмотрелся: фигура на унитазе загадочно и красиво переливалась всеми цветами радуги, словно осыпанная бриллиантами.
Налюбоваться зрелищем всласть Генке не удалось. Юлька, перестав вопить, стремительно вскочила на ноги, судорожно захлопнула дверь в туалет и потащила Генку за руку подальше от странного явления — в задымленную кухню. Там ее немедленно охватил кашель, она замахала руками, из глаз брызнули слезы. Собралась было рвануть и из кухни, но, вспомнив, видимо, что придется пробегать мимо туалета, вместо этого ринулась к окну и распахнула его настежь.
— Ты куда?! — испугался Генка. — Четвертый этаж!
— Ты дурак, да?! — заревела Юлька. — Я проветрить! Только теперь Генка наконец-то вышел из ступора.
Быстро выключил плиту; вооружившись тряпкой-прихваткой, схватил чадящую сковороду с картофельными углями, швырнул все в раковину и, разбив попутно еще одну тарелку, открыл на всю катушку кран с холодной водой.
Сковорода гневно зашипела, стреляя брызгами черного масла. Кухня окуталась паром. Впрочем, где дым, где пар — было уже не разобрать.
Но раскрытое окно свое доброе дело сделало: воздух в кухне постепенно обрел приемлемую прозрачность. Брат с сестрой, откашлявшись, испуганно поглядели друг на друга.
— Кто там?! — зашипела Юлька почти как сковорода двумя минутами ранее.
— А я почем… — начал было Генка.
— Ты что, привел бабу?! — Казалось, еще чуть-чуть — и Юлька тоже начнет плеваться раскаленным маслом. — Ты же обещал мне не водить их сюда!
— Юлька, опомнись! — легонько встряхнул Генка сестру за плечи. — Какие бабы?! Ты же видела, что я пришел из магазина один! Только ты могла впустить ее, пока меня не было!
— Я никого не впускала! — поумерила пыл Юлька, но подумав секунду-другую, зашипела снова: — Она у тебя, может, с ночи пряталась? Чего ты не пускал меня утром в комнату?!
— Ну, ты думай, что говоришь! — вспыхнул Генка. — В конце-то концов, пойдем и спросим у нее, кто она такая и что здесь делает… Кстати, а что она делает в нашем туалете?
— Стихи сочиняет! — скривилась Юлька. — Под журчание унитаза пишется легко!
— Погоди… — задумался Генка. — Когда я вкручивал лампочку, там никого не было!
