А и правда, подумала Миля. Сжала кулаки на удачу, крепко-крепко зажмурилась и выговорила:
— По щучьему веленью, по моему хотенью, хочу сейчас же оказаться дома!
И оказалась. В избушке у старушки. Да не просто так оказалась, а подхватил её вихрь, неведомо откуда взявшийся, над землёй приподнял, закрутил, завертел, по лесу таким манером пронёс и у бабкиного крыльца на землю уронил.
Села Миля — голова кругом, в ушах звенит, в глазах рябит, волосы дыбом, мышцы ломит. Чувство такое, будто её в мясорубке прокрутили. Надо бы к щуке бежать, рекламацию предъявлять, да сил не осталось.
Тем более, что, как выяснилось, в быту щучье заклинание безупречно работало. На дворе полдень, а у Мили изба выметена, дрова наколоты, печь растоплена, тесто замешано и пироги пекутся, сами на стол подаются.
Старуха поглядела на такое дело, бранить не стала, но совет дала: слова заветные при народе не произносить, силой дарёной не хвастать.
И началась у Мили новая жизнь. Первым делом она колодец выкопала, чтобы вёдра зря на речку не гонять, потом ограду выправила, течи в крыше залатала, баньку поставила.
Быстро смекнула: чудеса щучьи не из воздуха берутся, а творятся из того, что в наличии имеется и что уровню развития мира соответствует. Микроволновку требовать без толку. Или, положим, электричество с водопроводом до самой избы.
Но и то хорошо. Можно, с лавки не вставая, и печку побелить, и сруб утеплить, и окна резными ставенками украсить, и чистоту-порядок в доме поддерживать.
А больше бабка ничего делать не дапа и перестраивать тесную избушку—в— просторный коттедж запретила категорически.
Да и леший с ней.
* * *
Через три дня пошла Миля на реку. Стала звать:
— Ярилка, покажись! Где ты? Ярилка!
Жила опаска в глубине души: не явится щук. И придётся опять самой вёдра тяжеленные тягать, по грядкам с тяпкой ползать да котлы песком надраивать. Но нет, Ярилка тотчас из воды нос высунул, будто нарочно в камышах у берега сидел, Милю дожидался.
Что там сказать надобно?
— Яви милость, продли чудо!
Произнесла Миля слова предписанные, а саму смех разбирает — уж больно потешно звучит.
Щук ей в ответ, важно так:
— Будет тебе чудо, девица. Только скажешь "По щучьем веленью, по моему хотенью", и всякое желание твоё сей же миг исполнится.
— А вот и не всякое! — поймала Миля Ярилку на слове и о главном речь завела: —
Ты не знаешь, как мне домой, в мой мир, вернуться? Какие слова сказать? А то после первой попытки я наугад и пробовать боюсь.
Поначалу она часто на полянку среди берёз прибегала, на то самое место, где невидимая дверь из нашего мира в сказочный находилась и, хотелось верить, из сказочного — в наш. Всё перепробовала: и бегом бежала, и шагом шла, и правее брала, и левее, и ближе, и дальше. И кругом двигалась, по стрелке часовой, то бишь посолонь, и наоборот, то бишь противосолонь. Всю поляну истоптала! И после заката пару раз счастье пытать ходила. Вдруг днём портал только на вход работает, а на выход — ночью? Всё тщетно.
Вот если с волшебными словами туда наведаться...
— Ничего не выйдет, — расстроил её щук. — Чары мои сильны, да не всемогущи и за пределы этого мира не достают. Но горю твоему помочь можно. В семи днях пути стоит средь холмов стольный град, в граде том царский терем, при тереме сад, в саду растёт зуб мудрости, в нём дупло...
Миля так и прыснула:
— В саду — зуб?
— Тьфу ты — дуб мудрости! — поправился щук и, нимало не смутившись, продолжил: — В дубе — дупло, в дупле сундук...
— Знаю-знаю! В сундуке заяц, в зайце утка, в утке яйцо!
— Ну, если знаешь, так мне, может, не рассказывать? — обиделся Ярилка.
Пришлось Миле извиниться и вид серьёзный принять. Надо же! Рыба ведь, то есть рыб, а чувствительный какой...
— В сундуке — книга знаний, цепью золотой прикована. Всё, что есть на свете, на этом или на том, в книге описано. Что было, сказано, что будет, предсказано, чем сердце успокоится — тоже не забыто. Дупло маленькое, человеку в него не пролезть, да и книга секреты свои не каждому открывает. Потому посажен при книге учёный кот. Акусилаем кличут, в честь мудреца древнего. Ты ему вопрос задаёшь, а он из книги ответ читает. Так и живём.
Обрадовалась Миля и решила сейчас же в стольный град отправляться. Размечталась:
— Поеду на печи. Не зря же меня Емелей обзывают. Надо соответствовать!
Щук Ярилка её усовестил:
— И не жалко тебе бабку? Печь из дома уберёшь, дом и развалится.
— А я велю ему заново собраться!
— А хлеб печь и кашу варить бабка где будет? Зима придёт — куда ей деваться? Ты-то в свой мир ускачешь, а нам тут расхлёбывай.
Стало Миле стыдно. Прав щук. О бабке она не подумала.
— Ты телегу старую за сараем видела? — подсказал Ярилка. — Починить её, подновить — довезёт не хуже печки. О другом подумай. Как в царский сад попадёшь? Туда, знаешь ли, кого попало не пускают.
Улыбнулась Миля хитро:
— А я "по щучьему веленью" скажу.
И вдруг сообразила: до града с теремом неделя пути, а у Ярилки надо каждые три дня отмечаться. Не то иссякнет сила. А без силы и телега не поедет, и ворота царского сада не откроются. Да и по дороге с одинокой девушкой мало ли что приключиться может.
— То-то, — сказал щук. — Но так и быть, не оставлю я тебя. Вместе оправимся.
3
Сказано — сделано.
Выбрала Миля кадушку размера подходящего, велела в речку нырнуть, — чтобы Ярилка под водой внутрь забрался, — потом обратно вынырнуть, до дому старушечьего дойти и на телегу водрузиться. А телега уж под парами: свежей соломой выстлана, поверх соломы перинка да подушки для удобства и мягкости, снедь всякая с собой в дорогу.
Бабка вышла Милю проводить, удачи пожелала и напутствие дала:
— Чудеса чудесами, а сильно не хорохорься, по сторонам поглядывай. При дворе царском народец ушлый, хитрый да не шибко совестливый. Как бы кто на удачу твою не позарился.
Добрая она оказалась, бабка-то, и понятливая. Стало Миле жалко её одну, без помощи, оставлять, но старуха отмахнулась:
— До тебя жила и после проживу. А тебе, молодой, в глуши хорониться ни к чему. Езжай с миром!
Миля и поехала. Через всю деревню с ветерком просвистела — народу на диво. А как за околицу выбралась, ход замедлить пришлось: стоят поперёк дороги братья Тупые, дубинками поигрывают да переглядываются.
