— Ладно, получишь все, кроме енота! — постановил ПД. Во-первых, потому что нельзя сразу соглашаться на все требования исполнителя, иначе он тут же придумает новые. А во-вторых, никакого енота-полоскуна у Лэма и в помине не было, тем более, ПД не хотел, чтобы кто-то полоскал грязное нижнее белье в общественном пруду. — Давай, лети мухой за авансом, а потом дуй на корабль. И чтобы Степка от тебя в своем уме не ушел!
— Он и не в своем не уйдет! Куда ж ему идти? Там кругом вода! — захихикал Вонючка, превратился в белую муху и полетел за авансовым платежом, которым долг красен.
ПД опять ненадолго задумался.
— Вот что, ребята! — задушевным тоном начал Лэм. (Сноска. ПД всегда начинал задушевным тоном, когда хотел найти добровольцев на заведомо неприятное дело. И это ему всегда удавалось. Конец сноски.) — Наш Таинственный остров в опасности. А мог бы быть в прибыли. Нужны лихие парни, которые эту опасность ликвидируют, а заодно и поучаствуют в упомянутой прибыли. На равных паях, разумеется. Опасность не то, чтобы очень велика, так себе, серединка на половинку. А вот прибыль выйдет серьезная.
Первым все быстро сообразил доктор Клаус, иначе, на что, спрашивается, ему необычный и ненормальный ум? Оставаться в поселке «Новые Змеюки» ему было чревато последствиями. Задушевным там, или не задушевным тоном говорил ПД, было неважно. Но вот то, что диктатор все еще помнил о гипсе, еловой шишке и кувалде — это наверняка! Поэтому от воспоминаний своего утраченного пациента предусмотрительный Самты предпочитал держаться подальше. К тому же упоминание о прибыли очень ему понравилось. По отбытии с острова доктор Клаус мог бы перестать быть доктором, а купить себе, скажем Небольшое Ранчо. И там, на этом Небольшом Ранчо всю оставшуюся жизнь бездельничать и крутить коровам хвосты. И даже если отбытие с острова не состоится или отложится на неопределенный срок, все равно, прибыль ни в каком населенном пункте не помешает. Особенно в таком, где диктатор этого самого пункта читает на досуге собрание сочинений товарищей К. Маркса, Ф. Энгельса и Г. Зюганова. По крайней мере, имея прибыль, всегда можно подговорить кого-то другого работать за себя. Итак, Самты принял опрометчивое решение:
— Я пойду, как командир разведгруппы и начальник диверсантов. У меня и опыт имеется, — тут Самты на память пришел случай, когда он помогал усмирить бунтующих кашеваров в окружной тюрьме, выдав старшему надзирателю опиумной настойки, разведенной формалином. — Только мне понадобится вся моя команда.
— Коня… в смысле, Робина, не отдам! Он нужен для экстренной отправки донесений! — сразу предупредил ПД. — Из прочего наличного состава берите, кого хотите.
— Хочу… ээ-э-э, — Самты замешкался всего на мгновение, соображая, кого же захватить для приятной компании. — Ну, так. Хочу:
1. Кики, то есть мисс Авас. (Куда ж без нее? Кто понесет железную суковатую палку, утрет командиру слезу, и вообще будет петь дифирамбы на каждом шагу? К тому же Кики единственная, кто может в походе испечь на скорую руку блинчики с патокой).
2. Пита с дредами. (Которого можно послать куда угодно и подбить на любую гнилушку, главное — вовремя накормить теми же блинчиками).
3. Чака с пейсами. (Исключительно из человеколюбия. Надо же ему отдохнуть от Клары Захаровны! И вообще, он поет хорошо — в дороге, хоть какое развлечение).
4. Сэнда Муда и гарпун. (Потому что Сэнд знает, куда идти кратчайшим путем. И еще потому, что канистра с банановым самогоном не прошла мимо зоркого ока Самты).
5. Радиста Встаньку Жукова. (Ну, его надо взять по необходимости. Хотя и не самая приятная компания, зато только он понимает, чего и как включать на этой подводной станции).
— Что же, требования разумные, — согласился ПД. Но тут кое-что вспомнил, и добавил: — Еще возьмете с собой мою доченьку Дулечку. Отведете по пути на пляж, чтобы ребенок учился по обмену жизненному опыту. А ты, Пфуй, отправляйся обратно на «Знойную пургу» и смотри у меня! Чтоб никаких азартных игр в Чапаева, безобразий с сеялками, жатками и прочим хозяйственным инвентарем, и главное, конфискуй от греха весь керосин! А Фломастеру передай, чем без толку изводить олифу, пусть лучше нарисует на коровах порядковые номера!
Потом ПД встал в позу вождя мирового пролетариата (догадайтесь с трех раз, какого именно!) вытянул вперед правую руку и произнес короткую речь на сорок пять минут. Всю эту пропагандистскую галиматью, разумеется, приводить здесь нет необходимости. Автор изложит лишь ее конец. А в конце сорокапятиминутной речи ПД сказал:
— Верной дорогой идете, дорогие товарищи!
После чего дорогие товарищи разошлись кто куда. Мясник Пфуй отправился обратно на «Знойную пругу», тяжко вздыхая о Мудыче и утраченном самогоне. Доктор Бряк и Джин Икарус Блок направились прямо, любезничать в полуразрушенный коровник (читай, сверхсовременную лабораторию). Вонючка, получив аванс и клятвенные обещания, упорхнул в сторону восточного мыса самого южного берега. Ворчливая Клара Захаровна с орущим младенцем пошла следом за ПД, донимать его требованиями «приличных» жизненных условий для матери и ребенка. Рядом семенили Нестареющий Дик и Невменяемый Том, которые только-только обернулись назад с кувалдой от кузнеца Вакулы Дормидонтовича. Доктор Клаус со своей командой кинулись собираться в путь-дорогу, то есть по направлению к поселковому складу.
На крылечке сиротливо остался один крысиный помет.
О доблестном походе Самты и его команды, и о том, что было дальше на подступах к подводной станции «Вылупленные зенки».
На четвертый день последние пятьсот метров до самого южного берега, наконец, были пройдены. Не сказать, чтоб дорога далась добровольцам легко. Передвигались в основном короткими переходами и длинными перебежками. Потому что, Пит с дредами все время хотел есть. Доктор Клаус и бывший смотритель Муд все время хотели пить. Чак с пейсами все время хотел петь. Дочечка Дулечка все время хотела писать. Поэтому мисс Авас приходилось то и дело разводить походный примус и заводиться на нем с блинчиками. А радисту Жукову — читать мораль о вреде неумеренного самогонопотребления, что для человека с русскими именем и фамилией было весьма удивительно. Потом, естественным образом, всем без исключения, хотелось спать.
Когда, на четвертые сутки, вдали показались бирюзовые волны прилива и грязные доски наскоро сколоченного причала, мисс Авас в восторге закричала:
— Смотрите, белая субмарина! — и указала пальчиком, вымазанным в патоке, на что-то неказистое с трубой, выкрашенное кое-как свинцовыми белилами.
— И вовсе никакая не субмарина! Это личная диктаторская надводная лодка-малютка «Серенький козлик», — разъяснил ей и всем остальным Сэнд Муд, и нервно затеребил гарпун. — На ней ПД прикармливает Федьку и Марфу, наших белых акул, чтоб подружиться.
— А зачем ему с ними дружиться? — удивилась Кики и опустила пальчик.
— Затем, чтобы не кидались на его надувной двуспальный матрас из Диснейленда, когда ПД принимает морские ванны. Понятно? — переспросил Сэнд Муд и опять нервно затеребил гарпун.
Самты нахмурился с подозрением и тоже спросил:
— А с чего это ты, друг мой ирландский, так сильно нервничаешь?
— С того. Что знаю я вас, охламонов! Сейчас полезете из праздного любопытства на этого «серого козла», посмотреть, что там такое и чего можно без спроса спереть! — огрызнулся бывший смотритель четвертого энергоблока. — Только не советую!
— Почему это, не советуешь? — Самты несколько двусмысленно принялся рассматривать свою железную суковатую палку, на которой нежной рукой Кики были теперь узоры писаны.
— Потому что, лодка стоит не сама по себе. Диктаторского «Серенького козлика» сторожит изнутри диктаторский же доберман-пинчер, непривязанный и неделю как некормленый. Кличка ему Яичница, догадайтесь почему, — хихикнул Сэнд Муд и перестал нервно теребить гарпун.
Все бы, конечно, обошлось, если бы некстати не вмешался диктаторский ребенок. Дулечка, которая это все время пыталась сообразить, о чем идет речь, наконец, уловила в словах какой-то смысл и произнесла визгливым, воркующим голоском:
— Ой, а там у папы остался ящик гаванских сигар, он его позабыл в прошлый раз! Мы будем хорошие и умные, если заберем и принесем назад. Папа нас похвалит, — и Дулечка довольно заулыбалась. — А добермана Яшку бояться не надо, он меня знает и всегда приветливо машет хвостом.
— Деточка, а кроме ящика гаванских сигар на лодке есть еще что-нибудь, что случайно забыл твой папа? — на всякий случай ласково улыбнувшись, спросил Самты.
— Вообще-то нет. Папа редко что забывает. Поэтому еще там только вещи, которые обычно сторожит Яшка, — гордо ответила ему Дулечка.
— И какие же это вещи? Я, деточка, спрашиваю исключительно из спортивного интереса, — намного более сладко и вкрадчиво произнес Самты, пытаясь выудить у доверчивого ребенка нужную ему информацию.
