— И что тут странного? — удивился Максуэлл. — Простые наркоманы захотели вас ограбить.
— Если ты знаешь наркотик, позволяющий драться с отрубленной рукой или вспоротым животом, то назови нам его, — покачал головой Перри. — О таком никто не слышал… Нет, я думаю, что тут работала магия. Это возможно?
— Вполне. Только мертвых оживлять довольно хлопотно.
— Мертвых?! Как я об этом не подумал? — хлопнул себя по лбу Перри.
— Видишь, как все просто, Перри! — довольно улыбнулся Максуэлл.
— Разве у трупов кровь не остывает? — поинтересовался я на всякий случай.
— Откуда ты знаешь, какая была кровь? — спросил Перри.
— Ну, когда я своему брюхо подрезал, его кровь мне на руки хлынула, — пояснил я. — И она определенно не была холодной.
Максуэлл вскочил с кресла и подошел ко мне.
— Покажи руки! — потребовал он.
— Вообще-то я их сразу вымыл, — предупредил я, вставая, протягивая конечности и вспоминая, когда это мы успели перейти на «ты».
Максуэлл внимательно осмотрел обе и удовлетворенно кивнул.
— Достаточно. — изрек он. — Сядь в кресло и протяни их ко мне… Кстати, можешь называть меня запросто по имени.
Я послушно исполнил его приказ.
Максуэлл уставился на мои руки и поманил их пальцами.
— Иди сюда, — едва слышно прошептал он ласково, — не прячься, выходи, тебе больше никто не причинит вреда…
Я со смесью страха и любопытства почувствовал легкое покалывание в суставах, нежное тепло разлилось от кончиков пальцев до плеч. Затем мои руки обволокло красное облако и потянулось к Максуэллу, который теперь манил его. Я старался не шевелиться, хотя это было не легко.
Туман полностью вытянулся из меня, оставив после себя ледяной холод, и замер перед Максуэллом, безмолвно смотревшим на него. Нависла полнейшая, давящая и бьющая по напряженным нервам тишина. Мы почти не дышали, чтобы не помешать магу… Минут через пять туман испарился.
Максуэлл вытер расшитым платком обильный пот со лба.
— Действительно, довольно странно, — вымолвил он, разливая вино.
— Странно что? — спросил я.
— Кровь молчала.
По-моему, было бы гораздо страннее, если бы кровь вдруг запела арию мистера Икса!.. Впрочем, у каждого свои заморочки.
— Ты что-нибудь узнал? — поинтересовался Перри.
— Разумеется! — передернул плечами Максуэлл.
— И что? — поторопил его Перри.
— Он не был мертвым… Но и не совсем живой… Это не наркотик. И магию я почувствовать не смог… Его сознанием кто-то управляет даже сейчас, — задумчиво пробормотал Максуэлл.
— Если это не магия, — не отставал Перри, — то как такое возможно?
— Я не сказал, что это не магия, — невозмутимо ответил Максуэлл. — Я сказал, что не почувствовал ее. Не знаю, что это, — пожал он плечами.
— Ладно, оставим, — поморщился Перри. — Что скажешь о разодранных трупах, которых становится все больше и больше? Сегодня рядом с телами жертв видели каких-то голых уродов.
— Про это знаю, — кивнул Максуэлл. — Оборотни.
— Когда они появились в Лоренгарде? — напряженно спросил Перри.
— Точно сказать не могу… Примерно три тысячи лет назад, когда основали крепость. А до этого жили в лесах — как раз на этом месте! — Он стукнул ногой по полу.
— А почему я про них ничего не слышал?
— Ты просто не слушал, хотя тебе много раз намекали, — снисходительно уточнил Максуэлл. — Сейчас они почему-то стали сильнее и ожесточеннее.
— Разве оборотни могут убивать днем? — встрял я.
Оба собеседника уставились на меня.
— Что ты хочешь этим сказать? — удивился Максуэлл.
— Ну, мне казалось, — начал я, чувствуя себя полным идиотом, — что оборотнями становятся только в полнолуние.
— Интересная версия, — усмехнулся Максуэлл. — Никогда раньше не слышал… Нет, они могут принимать это обличие, когда захотят. Несчастные люди… — грустно вздохнул он.
— Несчастные?! — изумился я.
— Да, — скорбно кивнул он. — Польстились на мнимую силу, на призрачную власть… Сами себя прокляли и обрекли на вечную жажду крови.
— Сами? — не понял я.
— Да, а как, по-твоему, становятся оборотнями?
— Ну, когда кусает другой оборотень.
— А когда тебя кусает клоп, ты что, начинаешь бросаться на людей? — с некоторой долей ехидства спросил Максуэлл.
— Если бешеный, то да.
— Хорошо, тогда ответь: откуда взялся самый первый оборотень? Его кто укусил?
Вопрос поставил меня в тупик.
— Ну и откуда они появились? — спросил я.
— Магия, — вполне предсказуемо ответил Максуэлл. — Есть маги, готовые дать любому подобную силу. Не предупреждая, конечно, о последствиях.
— Что за последствия?
— Вечная жажда крови и необходимость убивать. Людей, разумеется, а не животных.
— А зачем кому-то оборотни? — Мне с трудом верилось, что кто-то лепит их просто от скуки.
— Они вынуждены служить хозяину и питать его.
— Как — питать? — не уразумел я. — Они ему что, трупы таскают?
— Питать силой своих жертв, — пояснил Максуэлл. — Той самой загадочной субстанцией, которая выходит из человека в момент его гибели. Подобную ты и видел на своих руках. Любой маг поддерживает себя ею, это наше проклятие.
— А ты как питаешься? — не удержался я.
— Надеюсь, — Максуэлл холодно посмотрел на меня, — ты простишь, если я не стану отвечать на этот вопрос.
— Конечно, — смутился я, — просто хотелось о магии побольше узнать.
— Малыш вырос в дремучих лесах неподалеку от Ферея, здесь недавно, — довольно ухмыльнулся Перри.
Насчет «малыша» я решил разобраться попозже.
— Тогда понятно, — оттаял Максуэлл. — Мало кто из магов хочет жить снаружи.
— Снаружи? — переспросил я.
— Вне городов, — пояснил он. — Конечно, не простых, а крепостей, как наша.
— Почему? — Меня уже начинала злить привычка собеседника умолкать в середине темы.
Максуэлл тяжело вздохнул, словно я попросил его провести ликбез по простейшим вопросам, плеснул еще вина и лишь потом продолжил:
— Видишь ли, места, на которых построены наши крепости, являются средоточием особой силы, суть которой тебе все равно не понять. Такая сила есть в любом уголке земли, но тут она максимальна. Маг, покинувший крепость, теряет значительную часть своих возможностей. Допустим, здесь я могу летать, но стоит мне оказаться за крепостными стенами, и я едва ли оторвусь от земли. Без силовой подпитки мы способны разве что на невинные шутки.
— Хороши шутки! — пробормотал я и, не удержавшись, рассказал о Лейрусе, точнее, о его «невинных» проделках с тенью. — Тоже шалости, что ли? — осведомился я.
— Это по плечу последнему недоучке, правда, с условием, что он решил умереть, — спокойно отреагировал Максуэлл.
— По-моему, он вовсе не хотел умирать, — возразил я, — скорее, собирался покончить с нами!
— Нет, — улыбнулся Максуэлл, — он был обречен и пошел на это сознательно. Что может быть приятнее, чем покончить с врагом — даже ценой своей жизни?
— Пожалуй, ничего, — согласился я.
— Ну, раз вопросы исчерпаны, — Максуэлл поднялся с кресла, — не смею вас задерживать.
Комната обрела первоначальный вид, включая возвращение клавесина. Сдерживая проклятия, я поднялся с пола и хмуро покосился на инструмент.
— Обращусь к музыке, если вы не возражаете, — добил нас Максуэлл.
Я, конечно, возражал, да и Перри, наверное, тоже, но сказать об этом вслух мы не решились.
Едва вышли в коридор, как вокруг зашелестели мертвые голоса. Я попытался одолеть проклятый коридор бегом, но едва ускорял ход, как мои ноги начинали утопать в вязком полу. Пришлось, скрипя зубами от злости, идти строевым шагом.
Мы вышли из дома, пробежали по дорожке, которая исчезла сразу за нами. Лишь когда удалились основательно, я позволил себе выругаться.
— Ты хотел узнать, как он питается? — оскалился Перри.
— Стой, — догадался я, — музыкой он душу из нас вытягивал?!
— Да… Смотри по сторонам.
Совет был не лишним: уже смеркалось, и местное население заметно оживилось.
Внимательность помогла не очень. По пути мы трижды ввязывались в драки, к счастью, с простым сбродом, который одолевали без труда. Правда, я все равно умудрился серьезно пострадать: какой-то чудак, перед тем как отправиться к праотцам, достал ногой мой и без того изуродованный нос, вызвав во мне приступ дикой боли и не менее дикой ярости. Перри насилу оторвал меня от уже остывавшего тела, и я еще долго кидался на все подряд подозрительные тени, мелькавшие в этом райском уголке.
В общем, настроение было совсем не праздничное, даже на ежевечернюю попойку идти не хотелось. Желалось одного: добраться до дома, лечь в кровать, закрыть глаза и умереть, пока не стало еще хуже.
Однако Перри, не слушая возражений, насильно затащил меня в таверну, приказав «нажраться до полной отключки». Я, конечно, обозвал его бесчувственной скотиной, равнодушной к чужому горю, однако командир есть командир… Если бы я вовремя вспомнил о его коварстве, то не задумываясь дезертировал бы! Но я так верил ему…
