Ознакомительная версия.
— Долой зубы! — пьяно прокричала ворона. Кто-то сильно дернул ее за хвост. Тащивший юркнул вместе с вороной под ветку, зубы пролетели совсем рядом, щелкая двухметровыми челюстями в опасной близости.
Ворона возмутилась:
— Это что же за прохвост Меня дергает за хвост? Ну-ка, дай мне повернуться И получишь клювом в нос!
Отцепись, оставь в покое, Мне не надо ничего, Кроме зубок, зубок, зубок…
— Намек твой понятен. Ты хочешь сказать, Что свет, мол, не мил, лишь томленье да скука, Что лучшие, светлые дни миновали… Ты хочешь, чтоб зубы тебя зажевали! — отозвался таинственный собеседник. Ворона недоверчиво встрепенулась:
— Жевали… Жевали? Я тоже хочу!
— Ворона, никак, тормозят ты объелась?
— Объелась… наелась… я кушать хочу!
Чего, говоришь, они там зажевали?
Зубы между тем пели с таким очарованием, что по сравнению с ним разговор вороны и таинственного собеседника звучал банальной прозой.
— Ягоды такие, вроде лимонного хлеба.
— Вкусные ягоды. Кислые до жути, плеваться хочется.
— Никогда, слышишь, никогда их не ешь!
— Это еще почему?
— Потому что станешь тормозучкой!.. Хотя о чем это я?.. Ты уже ею стала! Понятно?
— Нет.
— Я так и знал.
Ворона помотала головой, фокусируя зрение.
— Я хочу улететь далеко на север! — поделилась она планами на ближайшее будущее.
— Отсидись, пока зубы не улетят. Потом лети, куда хочешь. Понятно?
— Нет…
— Я так и знал.
— А ты кто?
— Бронтокряк.
— Кто это?
— Это я.
Ворона помотала головой. В небе носились зубы, выискивая жертву и не прекращая издавать неземные звуки. Ворона куда-то вдруг исчезла, надо было ее найти.
— Ты зачем меня за хвост дернул?
— Чтобы спасти от зубов: они тебя сжуют.
— Такие голодные?
— Нет, они просто обожают жевать. Жуют, жуют, пока уже и жевать становится нечего.
В голове засверкали яркие огоньки, что-то дико застучало изнутри, и…
Ворона пришла в себя — действие тормозучек закончилось. Все, что говорилось, пока действовал наркотик, моментально выскочило из памяти.
— Что я тут делаю? — спросила ворона с недоумением.
— Я так и знал! — сказал бронтокряк. — Ты помнишь, что я тебе только что говорил?
— Не помню. А ты что-то говорил?
— И очень много, между прочим.
— Повтори! — попросила ворона. — Я помню, что летела и увидела крылатых… Я видела зубы, летающие зубы! Ты должен немедленно посмотреть на это чудо! Я никогда не видела, чтобы зубы летали по небу, да еще сами по себе! Кто им приделал крылья?
Бронтокряк терпеливо повторил свой рассказ, начиная с тормозучек. Ворона ахала и, глядя на него, пыталась понять, на кого он похож. Нет, на утку не похож. Скорее похож на лебедя с укороченной шеей и руками вместо крыльев. Крылья чуть дальше на спине. Две ладошки, пальчики с выдвигающимися когтями.
— Скажи, если не секрет, почему тебя так назвали? — спросила ворона, когда бронтокряк замолчал.
— Потому что я в детстве всем говорил, что вырасту огромным и великим.
— А как ты зовешься по-настоящему?
— Не помню уже. Забыл, — пожал плечами бронтокряк. — Но мне и это прозвище нравится.
Зубы продолжали носиться над лесом, было слышно, как они рассекают воздух. Зубы выискивали места, где могли прятаться будущие жертвы, и прислушивались, не доносится ли оттуда каких звуков.
— И как долго они летают?
— До тех пор, пока не поймают и не сжуют одного из нас.
— И часто летают?
— Каждый день, — сообщил бронтокряк.
Вороне новость не понравилась. Как же ей добраться до замка, если они разлетались и не дают прохода?
— Они не из замка Кащея вылетают?
— Нет, что ты! Они живут гораздо ближе. Кащей их выгнал со своей территории.
— Каким образом?
— Он выходил им навстречу несколько раз.
— И что?
— Они себе все зубы переломали, пытаясь его прокусить. И так раз за разом. Они ведь не могут не жевать того, кто попадает им в зубы, а потому однажды перелетели на юг, и теперь охотятся здесь.
— Хорошая новость.
— Тебе нравится Кащей?
— Нет, но около его замка нет никаких шутников, и там можно спокойно отдохнуть некоторое время.
— Интересный подход к отдыху, — заметил бронтокряк, но расшифровывать не стал, потому что заметил букашку, слизнул ее метровым языком и смачно зачавкал. Ворона остолбенела.
— Ты чего? — удивился бронтокряк.
— Как ты это сделал?
— Что сделал?
— Я не ожидала, что у тебя такой длинный язык.
— Длинный? Он у меня короткий! Вот у… ну… как их, ну, в общем, ясно, кого я имею в виду, у них язык так язык! С верхушки дерева могут поймать бегущего по земле!
— Не поняла, — сказала ворона, но бронтокряк сделал вид, что не расслышал. Зубы носились, пение становилось все громче и зазывнее, от восхитительных звуков против воли начинало тянуть вверх, чтобы услышать получше. Ворона начала терять терпение.
— Скорее бы они улетели! — выразила она общее пожелание жителей леса.
— Тянет наверх? — спросил бронтокряк.
— Есть немного! — ответила ворона.
— У нас раньше во время таких полетов избавлялись от врагов.
— То есть?
— Ну, к примеру, какой-то зверек постоянно всех донимает, надоел до смерти. Его хватают и подбрасывают вверх, а дальше он уже сам летит к зубам, не в силах противостоять пению.
— Хороший способ! — похвалила ворона, представляя, как она отрывает от дерева вопящую лису, а та умоляет пощадить ее, визжит, а она только смеется и повторяет: «Нехорошо чужой сыр хватать, нехорошо».
— Но тут есть одна проблема.
— Какая?
— Тот, кто пытается покончить с врагом, часто и сам, забыв в азарте об осторожности, тоже летит вверх. И они погибают вдвоем. Так что никто больше не пытается избавиться от врага подобным способом.
Мечты померкли.
— К тому же лиса не летает… — пробормотала ворона. Зубы с усиленным рвением запели чарующую песню многоголосым хором, с переливами и поочередным вступлением то одного, то другого голоса. У вороны закружилась голова от счастья, и, лишь краем сознания понимая, что поддаваться пению нельзя, она вцепилась клювом в ветку, представив себе, что это лисий хвост. Зубы над ней издавали самые притягивающие звуки во Вселенной, клюв держался за ветку помимо сознания, в мыслях ворона пела вместе с ними, то солируя, то в общем хоре. Песня затуманила сознание, казалось, что наступил счастливейший момент в ее жизни, после которого не стыдно и умереть. Сжимая клюв все сильнее и сильнее, ворона прокусила кору, в клюв закапал сок. Она сглотнула и чертыхнулась. В голове немного прояснилось, желание попеть в хоре поблекло, уступив место проблеме противного сока, который все прибывал и прибывал.
Ворона принялась отплевываться, не разжимая клюва.
— Что ты делаешь? — услышала она голос бронтокряка.
— Фок фыфлефыфаю! — сквозь клюв ответила ворона.
— Аааа… А я думал, ты сок выплевываешь! — отозвался бронтокряк.
— Я и фофою, фто фок фыфлефыфаю!
— Ты серьезно? — не поверил бронтокряк. — Где ты его взяла? Стой, я понял: ты ветку прокусила!
— Угу! — подтвердила ворона.
— Челюсти качала? — восхитился бронтокряк.
— Щефо?
— Ну, тяжести в клюве носила стабильно, по нескольку раз в день.
— А при чем здесь качели? — ворона выплюнула ветку, сообразив, что зубы больше не поют, а громко и некультурно чавкают. — Поймали кого-то!
— Главное, что не меня, — отозвался бронтокряк. — Кому так не повезло?
Они осторожно высунули головы. Зубы строились в ряд; первые, пережевав, улетали по своим делам, передавая обед следующим по очереди. То, что когда-то было живым существом, сейчас напоминало комок перьев, окрашенных в красный цвет. Зубы довольно щелкали, и казалось, этому не будет конца. Очередь уходила за линию горизонта, сливаясь с верхушками деревьев.
— Кошмар! — прошептала ворона. — Сколько их?
— Много! — отозвался бронтокряк. — На всех хватит!
— Я только сейчас заметила, что говорю как-то странно.
— Ничего странного. Так всегда бывает, когда приближаются зубы. Таким образом мы и узнаем, что они прилетели. Мы говорим по-прежнему, но наша речь по сравнению с пением зубов выглядит грубо и некрасиво. Потому и кажется, что речь не такая.
— Что-то я устала сегодня, — пробормотала ворона. — Сделаем перерыв на несколько… часок-другой… хрррррр…
— Во дает! — изумился бронтокряк. — Мне бы так!
Зубы над головой умолкли, и жители леса постепенно приходили в себя. А пока они пели, в километре от вороны лиса лежала на траве и с удовольствием их слушала. Пели очень красиво, но ничто на свете не могло заставить лису подняться. Столько всего навалилось. Лиса была измотана донельзя, и сил не было даже встать и посмотреть. Просто лежала и слушала.
Ознакомительная версия.
