и уютно – в конце концов, если что-то пойдет не так, мы всегда сможем переехать.
- Да, хороший городок, - кивнула я. – Тихо, спокойно, у меня уже уйма покупателей на артефакты. Приезжайте к нам в гости, когда мы тут освоимся.
- Обязательно приедем! – заверил отец. – Ты же не думаешь, что прадед оставит свою любимую правнучку без свадебного подарка?
На том наша беседа и закончилась. Я протерла блюдо, убрала в шкаф вещи, которые еще не успела разобрать, и села за стол. Патентов было три: блюдо с яблоком, обогревающий колобок и шарик для уборки – я просидела до полуночи, описывая принципы их работы, и, когда у меня уже начали слипаться глаза, вдруг увидела на столе чашку кофе.
Сварен с солью, судя по запаху. Отлично.
- Выпей, если хочешь, - предложил Виктор, и я внезапно поняла, что все это время он сидел на табурете рядом и смотрел на меня. В тихом свете лампы его лицо было спокойным и мягким, таким, словно этот человек не был способен на хитрости и гадости.
Сейчас Виктор был тем, в кого я влюбилась несколько дней назад. Это чувство казалось мне соринками, которые нерадивая служанка заметает под ковер – я старалась отстраниться от него, но оно все возвращалось ко мне в самый неподходящий момент.
- Надо же, как я заработалась, - вздохнула я, потирая глаз и глядя на стопку листков и схем. – Сколько времени?
- Четверть первого, - ответил Виктор. – Тебе еще долго?
Я неопределенно пожала плечами.
- Полчаса. Час. А что?
- Перекуси тогда, - ответил он и словно по волшебству передо мной появилась тарелка. Креветки в беконе, украшенные зеленью – огромные, почти с мою ладонь. Так вот что так заманчиво пахло! Я ловила этот запах краем сознания, пока работала над патентами, но не заостряла на нем внимания.
Для меня никто не готовил, кроме матери.
- Спасибо, - негромко поблагодарила я и взяла вилку. Виктор смотрел спокойно и внимательно, словно ему нравилось наблюдать за тем, как я ем. – Вкусно. Будешь подавать это в своем ресторанчике?
Виктор пожал плечами.
- Не знаю. Вряд ли в здешнем обществе на это будет спрос. Впрочем, иногда думаю о том, чтобы сделать отдельное меню – для особых заказов. Или комплимент от повара.
- Звучит интересно, - одобрила я и вонзила вилку в очередную креветку. Да, Виктор умел готовить, тут не поспоришь. Я и сама не заметила, как тарелка опустела.
«Не отталкивай меня», - прозвучал его голос откуда-то издалека.
Я не знала, что ответить. Виктор нравился мне – он успел показать себя решительным, отважным и сильным – но вся эта его затея с рецептом пирога по-прежнему вызывала во мне чувство, похожее на брезгливость. Я старалась убедить себя в том, что плохой человек не стал бы предлагать брак, чтобы спасти меня от Айзена. Виктор прекрасно понимал, с кем начинает войну, и не побоялся вступить в бой.
Но это был голос разума, а не сердца. А сердцу было не по себе. И там, где разум говорил, что Виктор заботится обо мне, принеся креветки и кофе, сердце буркнуло: подлизывается. Надеется подкупить галантерейным обращением, как это называют в Итайне.
- Спасибо, - искренне поблагодарила я. – Очень вкусно, мне понравилось.
Виктор улыбнулся, кивнул и, забрав тарелку, поинтересовался:
- Твой работодатель собирается за тобой ухлестывать, или мне это показалось?
Я удивленно посмотрела на него. Бредит? Вроде бы нет. Впрочем, он ревнив; я вспомнила, как Виктор говорил об Айзене, когда мыл посуду в сгоревших «Кошках». Теперь вот Аврелий ему не по нраву.
- Я помню о том, что ты мой муж, - ответила я, стараясь говорить спокойно и ровно, и, взяв перо, написала: «Таким образом, захваченное пространственное кольцо действует на тепловые волны в центре артефакта…»
Ночь на дворе. Мне надо не пить кофе, а ложиться спать. Завтра новый день, и его надо встречать с чистой головой и открытым сердцем.
- Если он обидит тебя хоть чем-то, скажи, - произнес Виктор. – И ему больше нечем будет обижать.
Это было стремление защитить – или то чувство, которое владеет собственником? Я не знала, что думать. Мои ум и сердце не были в ладу.
- Спасибо, Виктор, - только и смогла ответить я. – Я обязательно это учту.
Кажется, это прозвучало не слишком вежливо. Но ничего другого я просто не могла сказать
7.2
Виктор
Я проснулся в шесть утра. Комнату заполнял тусклый сумрак, по окнам лениво цокали коготки дождя. Бабье лето закончилось, началась долгая тоскливая осень – лучшее время для шоколадных кексов и подогретого вина с пряностями. Некоторое время я лежал в кровати, слушал дождь и думал о том, что сегодня напишу Бруно и попрошу его продать мне этот дом.
Принц всегда сможет завести себе другую конспиративную квартиру. А я уже разложил вещи, купленные в местном магазинчике, в шкаф.
За стеной заскрипела кровать, послышались шаги и далекий плеск воды: Глория проснулась и пошла приводить себя в порядок. Я потянулся под одеялом: надо будет купить газету перед тем, как отправляться ремонтировать зал в «Золотом ветре». Может, судьба Айзена уже решена, и нам больше никто не угрожает.
Тогда Глория спокойно подаст на развод. Все, что я от нее видел сейчас – вежливое презрение. Она держалась со спокойным достоинством эльфийской принцессы, она не бросала в меня посуду, но в каждом ее слове хрустел лед. Я признал свою вину, попросил прощения и был прощен, но этого оказалось мало.
«А чего ты хотел? – подумал я, когда чистил зубы и смотрел на себя, небритого и угрюмого. – Ни одна девушка не простит подобных вещей вот так сразу. Так что терпи, молчи и надейся».
Я вышел из дома, не позавтракав и не поздоровавшись с Глорией, быстрым шагом дошел до магазина с артефактами и первым делом увидел Аврелия. Тот уже успел сменить свое старье на последние новинки провинциальной моды и занимался тем, что смотрел, как двое здоровяков латают вывеску над дверью. С трудом подавив в себе неприязнь к возможному конкуренту, я подошел, поприветствовал его и спросил:
- Начали ремонт?
Возможно, много веков назад Аврелий жил в столице, потому что посмотрел на меня тем взглядом, которым обычно смотрели чиновники высшего ранга. Он словно решал, достоин ли я того, чтобы говорить с ним.
