— Позовите доктора! — опять раздались голоса. — Изверги!
— Вот, — громко сказал мужчина рядом со мной, — а эти еще и преступники.
Я сжала кулаки. Дать бы тебе по самому незащищенному месту, боно, да только вот дракон... Только дракон тут всех и держит!
Я подняла голову и увидела, как один из рабочих размахнулся и дал надсмотрщику в зубы. Силищи мигрант был немалой, и надсмотрщик тут же улетел в сторону. Раздался свист, толпа вокруг заколыхалась.
— Смотрите, смотрите!..
— Бегите! — озвучил кто-то умный, и я не сразу поняла почему. Но совет был дан определенно человеком с опытом. И не напрасно.
В мгновение ока на ремонтной площадке случилось месиво. Надсмотрщиков было мало, арестованных — много. Надсмотрщики были вооружены только чем-то вроде дубинок — ну, во-первых, они и сами осужденные, во-вторых, не портить же рабочую силу! Сейчас эта осмотрительность вышла Еронии боком.
— Пустите нас домой!
— Работайте сами!
— Произвол!
— Бей их, ребята!
Команда была дана, самые прозорливые с моей стороны улицы уже удрали, а я… ну, я должна была просто не попасть ни в толпу дерущихся, ни в толпу убегающих благочестивых граждан. Или задержат, или побьют, или затопчут, и я спрыгнула на мостовую и начала пробираться туда, где было безопаснее всего: к диссфору. При любой давке можно было умоститься на внешней площадке, там и проезд стоил дешевле, но дело было совсем не в деньгах.
Я испугалась. Я всем сердцем была за мигрантов, но попасться не могла, никак не могла. Я и так обязана Ассии тем, что не мету улицы.
Удивительно, но драка росла. Мигрантов в Еронии очень много, и пусть большинство, как и я, сливались с толпой, не всем так везло с местом работы, как мне. И вот вроде бы спокойная женщина вдруг с яростью накидывалась на неизвестно откуда взявшегося полицейского и начинала у него отбивать кого-то уже задержанного. Ни крики, ни удары дубинками, ни дракон уже никого не смущали. Где-то разбилось первое стекло.
И я поняла, что и диссфор — не выход. Пока пассажиры еще не смекнули, что пора им валить, я спрыгнула с подножки и, подобрав юбку, понеслась в замеченную подворотню.
Меня там могло ждать что угодно. Улица была охвачена гневом, стекла бились одно за другим, кто-то начал переворачивать экипажи. Выли сирены полиции, люди стремились сбежать как можно дальше от места драки. Или не драки — бунта? Вот так оно и начинается? Момент, когда пару под крышкой уже больше находиться никак?
Я налетела на того самого боно, которому сильно не нравились мигранты. Я узнала его по характерному цвету пальто и фигуре и, не сбавляя ход, с наслаждением пнула его ногой по заду. Мужчина ойкнул и отскочил, что-то крикнув мне вслед.
— Скажи спасибо, что яйца целы, боно! — проорала я и проскочила во дворик. Вот хорошо бы он был проходной, иначе кулинарный диалог я продолжу уже у дракона.
Но мне повезло. Или нет, как сказать, потому что, когда я выбежала из дворика на соседнюю улицу, там тоже было неспокойно. Торговцы, кто успел, закрывали заведения, и я даже успела заметить, что кое-кому помогают работники-мигранты — наверное, хозяева относились к ним не хуже, чем Ассия и Федро ко мне, но большинство мигрантов присоединялись к своим. Или не своим, они ведь даже языков не понимали, объединяло их только одно: фантастическое бесправие и тяжелый, плохо оплачиваемый труд.
Я понимала, что про список Ассии можно забыть. Унести бы ноги, в смысле — вернуться бы самой. Я прятала на груди самое дорогое — деньги, кулон-переводчик и зелье, и бежала, хотя, честно сказать, уже давно кололо в боку и дыхания не хватало. Жара эта еще…
Я свернула за угол — здесь было еще спокойно, и в этот момент к остановке подошел диссфор. Распихав всех, кто хотел в него влезть, я влетела внутрь, сунула контролеру деньги и уселась на свободное место, нахохлившись. Куда-нибудь я доеду, а там посмотрим. Домой, срочно домой!
Пару остановок мы проехали без приключений. Людей было как-то мало, но я уже знала почему. Диссфор ехал в сторону от охваченных бунтом улиц, и у меня была надежда, что все обойдется, но прямо перед перекрестком мы встали.
Я всматривалась: пока тихо… Но улица, которую мы собирались пересечь, была запружена экипажами и диссфорами. Потом до меня донесся звук битого стекла…
Затем из-за угла вылетела группа людей. Они размахивали наскоро намалеванными плакатами, и так как я уже худо-бедно научилась читать, а слова понимала, то не упустила момент.
«Остановить миграцию! Остановить бесправие!»
«На месте, где работает мигрант, может работать студент!»
«Любому труду — достойная оплата!»
Остальные плакаты я прочитать не успела, но обалдела знатно. Но чему удивляться? Вряд ли местные бы пошли на мое место даже к Федро и Ассии. Все-таки четыреста гелдов за такой график — очень мало. Впрочем, о чем это я? Разве для меня это новость?..
На улицах стало как-то много полиции и гвардейцев. Диссфор все стоял, и остальной транспорт тоже не двигался, разве что откуда-то выскакивали мигранты и присоединялись к бунтующим. Но большинство не горело желанием вмешиваться, как и я. Это подавят, и подавят быстро, кроме того, это принесет большой ущерб людям, которые ни к чему не причастны, вон кто-то бросил коляску, выхватив из нее ребенка, потому что так бежать быстрее…
То и дело пробегали гвардейцы, выскакивал какой-то мигрант и несся куда-то, его никто не останавливал. Мы сидели в духоте еще долго, пока солнце не стало скрываться за крышами, а улицы немного поутихли. Тогда водитель открыл двери и нас выпустил.
Я была в полном трансе. Как мне теперь добраться домой? Пешком? Хорошо если я к утру буду! Вздохнув, я залезла обратно в диссфор и спросила водителя:
— Боно, мне нужно на портовые улицы. Очень нужно. Как мне туда попасть?
Он покосился на меня через плечо.
— Боно, мне правда надо. — Только не говорить, что я мигрантка. — Моя хозяйка недавно родила, я няня, она отпустила меня только на один день.
— Вон, — он указал пальцем куда-то за дома, — пройдете туда, бонна, через пару кварталов, если все уцелело, стоят наемные экипажи. Но стоить это будет гелдов восемьдесят… видите, что творится?
Восемьдесят гелдов. Я поблагодарила водителя и вышла. Где-то что-то горело, и я не знала, тушили ли пожар. Смеркалось, и в городе было пугающе тихо, если не считать редких уже криков, свиста и сирен. Я добралась до стоянки, когда уже совсем стемнело, и в последний момент успела запрыгнуть в экипаж, идущий в нужном мне направлении. Это обошлось мне в пятьдесят гелдов, и я была счастлива.
Высадили меня довольно далеко от трактира Федро, и еще полчаса я ползла, еле переставляя ноги, голодная, уставшая до полусмерти и напуганная. Для меня это все кончится плохо, и дело не только в том, что я пнула боно. Вообще. Я тоже мигрантка, и, конечно, никто не вернет нас домой. А вот устроить веселую жизнь вполне может.
Трактир был закрыт, но цел. До этого места волнения вообще не докатились, но все уже знали, как я поняла. Я открыла служебный вход своим ключом, вошла, тут же заперла дверь обратно и побрела к дому. А когда постучала, смертельно боясь, что мне не ответят, и мне открыл Федро и обнял меня, я просто расплакалась.
Глава девятнадцатая
Следующие дни трактир не работал. Ходили слухи, что идут проверки, и поэтому Федро не стал рисковать и открываться. Ассия занималась детьми, у нее появилась еще и няня, не мигрантка, а дочка одного из владельцев местной гостинички, я оказалась немного не у дел и, выпросив у Федро краску и валик, наводила на кухне красоту.
Работа отвлекала от тяжелых мыслей. Я красила стены в одном месте, пока они сохли, отмывала столы и посуду, расставляла затем все в уже приведенном в порядок углу с еще большей эргономичностью. Посмотрев на мои потуги, Федро присоединился, и работа пошла вдвое быстрей, потом он притащил откуда-то сквозные стеллажи, на которых я расставила посуду, с другой стороны мы поставили столы для грязной посуды — красота! Единственное, чего не хватало, это, конечно, водопровода. Но что делать, придется носиться с ведрами.
