Около двух минут ничего не происходило.
Через две минуты Форд решил, что пора бы уже чему-нибудь произойти.
— Здравствуйте, — сказал он.
Женщины привлекли детей немного поближе к себе.
Мужчины едва ли сделали сколько-нибудь различимое движение, но все же по их поведению было ясно, что приветствие не приветствовалось. Не то чтобы оно вызвало какое-либо заметное неудовольствие, оно просто не приветствовалось.
Один из мужчин, стоявший несколько впереди всей группы и, вероятно, бывший их предводителем, сделал шаг вперед. Его лицо было спокойным, почти безмятежным.
— Уггу-гурр рры-ры гррыгг буруру, — сказал он негромко.
Артур опешил. Он уже настолько привык получать мгновенный и несознаваемый перевод всего, что слышал, от сидящей у него в ухе вавилонской рыбки, что забыл и думать о ней, и теперь вспомнил потому, что она, похоже, перестала работать. Смутные призраки смысла мелькали в глубине его сознания, но не оставляли возможности ухватить их. Он предположил, и как оказалось, верно, что у этих людей выработались пока лишь рудиментарные языковые навыки, и поэтому вавилонская рыбка не в силах тут чем-либо помочь. Он взглянул на Форда, чей опыт в таких делах был неизмеримо больше.
— По-моему, — сказал Форд уголком рта, — он спрашивает, не могли бы мы обойти их деревню стороной.
Туземец тут же продемонстрировал жестом нечто похожее на подтверждение.
— Ру-гугх урхгы, гры ррурх (ыхы) рыбры у, — продолжал абориген.
— Насколько я понял, суть такова, — сказал Форд, — мы можем продолжать наше путешествие и идти куда пожелаем, но если мы обойдем их деревню кругом, а не пройдем через нее, то они будут очень рады.
— Ну и что мы будем делать?
— Я думаю, обрадуем их, — ответил Форд.
Медленно и осторожно они прошли по краю поляны. Туземцам это, по всей видимости, понравилось, они слегка покивали и вернулись к своим делам.
Форд и Артур продолжили путь по лесу. Отойдя от поляны на несколько сотен ярдов, они вдруг увидели небольшую кучку фруктов, лежащую у них на пути — ягоды, необычайно похожие на малину и ежевику, и сочные плоды с зеленой кожицей, необычайно похожие на груши.
До сих пор они не трогали ягод и фруктов, которые им попадались, хотя кусты и деревья были увешаны ими.
— Посмотрим на это так, — говорил Форд Префект, — фрукты и ягоды на незнакомой планете помогут тебе либо выжить, либо умереть. Поэтому начинать экспериментировать с ними нужно не раньше, чем встанешь перед вопросом «умру ли я, если не сделаю этого». Иначе можно и загнуться. Секрет здорового автостопа: ешь джанк-фуд.
Они посмотрели на лежавшие перед ними плоды с подозрением. Те выглядели так аппетитно, что у них чуть не закружилась голова от голода.
— Посмотрим на это так, — начал Форд, — э-э…
— Ну? — понукнул Артур.
— Я пытаюсь посмотреть на это так, чтобы вышло, что нам следует их съесть, — сказал Форд.
Пробивающиеся через листья солнечные лучи играли на кожице похожих на груши объектов. Объекты, похожие на малину и клубнику, выглядели сочнее и спелее всех ягод, которые Артур видел в жизни, даже в рекламе мороженого.
— А почему бы нам не съесть их, а потом об этом подумать? — спросил он.
— Может, именно этого от нас и хотят.
— Ладно, посмотрим на это так…
— Хорошее начало.
— Их здесь положили, чтобы мы съели. Это или хорошо, или плохо, нас хотят или накормить, или отравить. Если это отрава, и мы ее не съедим, они изведут нас как-нибудь иначе. Если мы не станем это есть, то будем в убытке в любом случае.
— Мне нравится ход твоей мысли, — сказал Форд. — Ешь.
Артур, поколебавшись, взял грушеподобный фрукт.
— Меня всегда забавляла та история об эдемском саде, — сказал Форд.
— А?
— Эдемский сад. Дерево. Яблоко. Не помнишь?
— Помню, конечно.
— Ваш Бог ставит яблоню посреди сада и говорит: делайте что хотите, только не ешьте яблок. И надо же, как только они съедают яблоко, он тут как тут, выскакивает из-за куста и кричит «ага, попались!». Если бы даже они его не ели, все было бы точно так же.
— Почему?
— Потому что существа с таким менталитетом, что кладут на улице шляпу, а под ней кирпич, от своего не отступятся. Рано или поздно они тебя все равно достанут.
— О чем ты, я не понимаю?
— Ладно, забудь, ешь фрукт.
— Ты знаешь, это место и вправду похоже на эдемский сад.
— Ешь фрукт!
— И ключевая фраза та же самая.
Артур откусил кусочек от того, что было похоже на грушу.
— Это груша, — сказал он.
Через несколько секунд, когда они все съели, Форд Префект обернулся и крикнул:
— Спасибо, большое спасибо. Вы очень любезны.
И они пошли дальше.
На протяжении последующих пятидесяти миль своего путешествия на восток они то и дело находили на своем пути кучки фруктов. И хотя они раз или два видели мелькнувших среди деревьев аборигенов, непосредственных контактов больше не было. Они решили, что им нравится раса людей, которые ясно дают понять, что будут благодарны, если их просто оставят в покое.
Через пятьдесят миль пути фрукты и ягоды кончились, потому что началось море.
Не испытывая недостатка во времени, они построили плот и переплыли это море. Оно было достаточно спокойным и имело около шестидесяти миль в ширину. Плавание было приятным, они высадились на земле ничуть не менее прекрасной, чем та, от которой они отплыли.
Жизнь была, если характеризовать ее в двух словах, смехотворно легка, и они могли, по крайней мере, поначалу, справляться с проблемами бесцельности и одиночества, просто игнорируя их. Если бы они слишком истосковались по обществу, они знали, где его найти, но в данный момент они были рады, что голгафринчане остались в сотнях миль от них.
И все же Форд Префект снова зачастил поглядывать на субэфирный сенсор. Только раз он смог поймать сигнал, и то такой слабый и далекий, что он привел его в большее отчаяние, чем дотоле не нарушаемая тишина.
По какой-то прихоти они решили повернуть на север и через несколько недель пути вышли еще к одному морю. Они снова построили плот и переплыли его. На этот раз плавание было не таким спокойным и стало холоднее. Артур заподозрил у Форда Префекта мазохистскую жилку — казалось, что возрастающая тяжесть пути дает ему какое-то чувство цели, недостижимое иначе. Он неустанно шагал вперед.
Двигаясь на север, они пришли в страну высоких гор, от крутизны и красоты которых захватывало дыхание. Бескрайние зубчатые цепи покрытых снегом вершин наполняли их восторгом. Холод начинал пронизывать их до костей.
Они кутались в звериные шкуры, добытые Фордом Префектом при помощи приема, который он перенял когда-то у пары пралитских монахов-расстриг, владевших психосерфинговым курортом в горах Хуньяна.
В Галактике полно пралитских монахов-расстриг, очень предприимчивых и шустрых, так как методы психического контроля, разработанные орденом как форма духовного послушания, просто поразительны, и невероятное количество монахов покидает орден сразу после прохождения духовного послушания и непосредственно перед принятием невозвратного обета провести остаток жизни запертыми в тесных железных ящиках.
Со стороны прием Форда выглядел так: он стоял на месте и улыбался.
Через какое-то время из леса появлялось животное — например, олень — и осторожно его разглядывало. Форд продолжал ему улыбаться, его глаза сияли добротой, казалось, что он излучал глубочайшую вселенскую любовь, стремящуюся объять все сущее. Удивительный покой нисходил на окружающий мир, тихо и безмятежно расходясь во все стороны от этого преобразившегося человека. Медленно, шаг за шагом олень подходил к нему, и почти тыкался носом, когда Форд Префект хватал его и сворачивал шею.
— Контроль феромонов, — объяснял он. — Нужно всего лишь знать, как генерировать нужный запах.
Через несколько дней после высадки в горной стране они вышли на побережье, простиравшееся перед ними с монументальным величием по диагонали с юго-запада на северо-восток. Глубокие ущелья и взмывающие к небу ледяные вершины — это были фьорды.
Два дня они взбирались и карабкались по скалам и ледникам, проникнутые священным трепетом перед окружающей их красотой.
— Артур! — закричал вдруг однажды Форд.
Это было на второй день, ближе к вечеру. Артур сидел на высокой скале и смотрел, как волны с грохотом разбиваются о крутые утесы.
— Артур! — снова позвал Форд.
Артур посмотрел туда, откуда ветром доносило голос Форда.
Форд ушел изучать ледник, и, пойдя на голос, Артур нашел его сидящим на корточках у сплошной стены из голубого льда. Он бросил на Артура возбужденный и взволнованный взгляд.
— Смотри, — сказал он, — смотри!
