— Нет. Именно поэтому нам и необходимо срочно встретиться.
— Ну приезжай. Через час я выйду. У нас перед подъездом скамейки стоят — вот там меня и жди.
Только теперь Влада вспомнила, что они много раз на протяжении последних трех недель репетировали захват Кукловодова. Правда, непонятно, что потом с ним делать. Но Стас, наверное, знает. Он всегда все знает…
Влада засекла время и весь час просидела на диванчике в своей комнате, бесцельно и почти бездумно глядя в окно.
Выхода нет… Ей снова придется убивать…
Выход есть, один-единственный — покончить с собой…
Выхода нет — им придется убивать, но в последний раз, и того, кто заставил их убивать, — Кукловодова… И это — единственный возможный выход…
Но убивать, чтобы потом не убивать, — это какой-то очень сомнительный выход. Так что на самом деле выхода все-таки нет…
Снова зазвонил телефон.
— Влада, я тебя жду уже двадцать минут. Ты не могла бы собираться чуточку побыстрее?
— Я уже выхожу.
Стас сидел на скамейке и вовсе даже не выглядел виноватым.
Это Владе не понравилось.
— Привет. Ну, что скажешь?
— Давай прогуляемся. У вас не подъезд, а проходной двор. Все время кто-то заходит или выходит.
— Например, я.
— Тебя я как раз ждал. Туда, сюда? — ткнул Стас пальцем влево и вправо.
— Туда! — показала Влада прямо. — Я вас слушаю, говорите.
— Завтра мы захватим Кукловодова, я выясню у него, сам он все это придумал или на кого-то работает, и, надеюсь, на этом все кончится. Но…
— Не погоняй, не запряг!
— Но если наш план окажется несостоятельным…
— То ты сделаешь себе харакири.
На дорожке уже попадались первые опавшие листья. Жили себе на ветках, жили, а потом раз — и опали…
— Возможен и такой вариант, — ни капельки не удивился Стас. — Но…
— Опять «но»!
О чем это Стас? Какие сборы? На все его предложения нужно отвечать «Нет!».
— Но к сборам мы должны подготовиться по-настоящему, понимаешь?
— Нет.
Быстрее бы он уходил. Нет, пусть останется! Без него будет еще хуже…
— Только в этом случае мы сможем вести себя почти естественно. Только тогда Кукловодов не заподозрит нас в измене раньше времени.
— Не пойму, к чему ты клонишь.
— К тому, что нужно тщательно отобрать и аккуратно уложить все необходимые вещи, отпроситься у родителей и внутренне настроиться на сборы.
— По системе Станиславского, да?
— Вот-вот. Я тебе косметичку принес. — Стас вынул ее из кармана куртки и протянул Владе. — Не забудь взять с собой. Она нам может очень даже пригодиться!
— И что я должна сказать родителям?
— Лучше всего — правду.
— Что мы едем тренироваться перед очередным убийством?
— Нет. Что мы едем на очередные сборы, но на этот раз точно попадем в сборную и поедем соревноваться за рубеж!
— Чем я всегда восхищалась, так это твоей честностью!
Стас нахмурил белесые брови и не ответил.
— Ладно, я пошла, — не стала жалеть его Влада.
— Я был рад с тобой повидаться.
— А я — нет!
Вечером, накануне «дня икс», Влада собрала рюкзачок.
Кожаные юбку и безрукавку брать не стала, но зато уложила в середину две обоймы к «реку» и запаслась контрацептивами. Наивный мальчик Стас — он так и остался мальчиком, хоть и стал киллером — почему-то полагал, что прекрасная половина сладкой парочки и впредь будет принадлежать только ему. Но Влада в этом сильно сомневалась. На ее ночные забавы со Стасом неведомый «заказчик» смотрел сквозь пальцы лишь потому, что птичка еще не попала в сеть. Теперь, когда для того, чтобы послать ее в тюрьму, достаточно анонимного звонка по телефону, кто помешает «заказчику» — или даже Карабасу! — в промежутках между убийствами потребовать от нее выполнения более свойственных женщине обязанностей?
Уложив рюкзачок, Влада сунула в карман кожаной куртки инъектор, заряженный снотворным, и задумалась. Что сказать маме? И самое элементарное: что сказать в школе? Хорошо бы справку от врача потом принести классной. Если только оно будет, это «потом»…
Про сборы говорить Влада не хотела, лгать не хотела еще больше. Но, как ни крути, врать все равно придется. Это ведь сборы киллеров, а не геймеров. Да и не поймет мать, как можно пропускать школу из-за сборов. А что поймет?
Только одно. Придется, хоть и противно, врать на эту тему.
Мать в кабинете набирала на компьютере какой-то текст. «Договор кредитования», — мимоходом прочитала Влада на мониторе. Самые конфиденциальные сделки отцу оформляла мать. И даже дочь не знала паролей, под которыми хранились в отцовском компьютере секретные файлы.
Влада подошла к матери ближе, легонько обняла ее, склонила голову к плечу.
— Мам, мне нужно тебе что-то сказать.
Мать сняла руки с клавиатуры, не оборачиваясь, чуть наклонила голову.
— Я давно жду этого.
— Мам, я это…
Влада замолчала, не решаясь произнести первые слова лжи. Мать поняла это по-своему.
— Короче, ты, типа, втюрилась в какого-то стебка, причем конкретно, да? — улыбнулась она, пародируя молодежный жаргон, над которым, подражая отцу, всячески издевалась и научила-таки Владу говорить на нормальном русском языке.
— Да, я влюбилась. Только не в Стаса, хоть мы и спали с ним во время сборов.
— Кто же тот счастливчик, которого полюбила моя красавица дочь? — теперь уже серьезно спросила мама.
— Он еще не знает, что счастливчик. Я его и видела-то всего раза два, в начале сборов и в конце, — медленно говорила Влада, аккуратно, словно цветы в вазе, расставляя придуманные заранее слова. — И он старый совсем, лет сорок, не меньше. Но по его сценарию были поставлены все игры на сборах, и вообще он писатель. Мам, я не знаю, почему так получается, но когда он смотрит на меня, мне больше ничего не нужно, понимаешь? Только бы он вот так смотрел. И улыбался, хоть иногда. Но он редко улыбается, потому что у него верхние зубы кариесные. Ты на меня не сердишься, мам?
— Нет. Но у него, должно быть, уже морщины на лице и седина в волосах?
— И в волосах, и в бороде. Он похож на Вахтанга Кикабидзе, только моложе.
— А против твоей бабушки, дай Бог ей здоровья, он и вообще мальчишка еще, — усмехнулась мать.
— Он завтра приезжает в Москву, на неделю или полторы. Я должна его увидеть, мам.
— Приезжает из Парижа или Лондона?
— Из Питера, мам. Но если бы даже из Магадана, для меня это все равно что из Парижа.
— Я тебя понимаю, доченька.
— Завтра мы с ним увидимся. И… ты не обидишься, если я… если я на недельку уеду с ним в Питер? Или даже в Москве с ним поживу недельку — но только с ним? Он специально из-за меня приедет, мам…
— А что мы скажем папе?
— Не знаю. Так не хочется врать…
— Значит, и не будем.
— А папа? Вдруг он рассердится и не отпустит меня?
Мать погладила Владу по голове.
— Не волнуйся. Я напомню папе, как ради него на неделю сбежала из дома. Он поймет.
— А что, было и такое?
— В нашей жизни много чего было… — усмехнулась мать. — И нам тоже казалось, что родители всегда были старыми и никогда никого, кроме нас, не любили…
Во избежание случайностей они договорились со Стасом встретиться возле станции метро «Таганская». Стас хмурил белесые брови и побелевшими пальцами сжимал лямки своего рюкзака.
— Ты словно с парашютом в первый раз собрался прыгнуть, — усмехнулась Влада. — Расслабься.
— А вдруг и запасной не раскроется?.. — буркнул Стас, но пальцы разжал.
Они проехали на троллейбусе указанное вчера по телефону количество остановок, легко отыскали двенадцатиэтажный жилой дом о трех подъездах. Дверь квартиры 74 на первом этаже оказалась незапертой.
Конечно же, квартира была пуста. И конечно же, на газетах в углу самой большой комнаты они нашли аккуратно разложенные шлемы и скафы. Стас протянул Владе белый диск и шепнул одними губами:
— Это изолента, почти телесного цвета. Наклей полоски под манжеты скафа и по периметру шлема, чтобы тебя при попытке снять его не ударило током.
Прошептав это, он сразу же показал, что нужно делать: перед тем как нацепить манжет, обернул вокруг предплечья три раза моток изоленты; получилась полоска шириной чуть больше манжета. Влада последовала его примеру. Прежде чем надеть шлем, Стас проверил, надежно ли заизолированы металлические пластинки, забрал у Влады остатки изоленты и вместе со своим несколько похудевшим моточком сунул в кармашек рюкзачка.
Стас щелкнул замочками шлема, то же самое сделала Влада. Ничего в комнате в общем-то не изменилось, только на противоположной от окна стене зажглась надпись: «Твикс, я жду вас в машине!»
Они вышли из подъезда. Навстречу им попалась бабуся с внучкой лет шести. Бабуся, завидев молодых людей в шлемах с огромными темными очками, на всякий случай перекрестилась, внучка ее успокоила:
