— Точно, миссус, — сказал мистер Хогспраслей, вытаскивая пробку из бутылки. — Качается там и смешит меня.
Пробка с хлопком выскочила. В комнате разлился запах яблок.
— Оно растет, — заметила Нянюшка. — Госпожа Ветровоск придет вечером, чтобы удалить его.
— Ваша правда, миссус, — сказал старик, наливая кружку до краев.
— Постарайся не подстрелить ее, хорошо? Это ее только разозлит.
Когда они покинули коттедж, пошел снег, крупные пушистые хлопья, предвещающие много дел.
— На сегодня все, — объявила Нянни. — У меня есть кое-какие дела в Ломте, но я займусь ими завтра.
— Стрела, которую он в нас выпустил… — сказала Тиффани.
— Воображаемая! — ответила Нянни, улыбаясь.
— На мгновение она была совсем как настоящая!
Нянни Огг расхохоталась.
— Просто изумительно, что Эсме Ветровоск может заставить людей вообразить!
— Например, ловушки для Смерти?
— О да! Зато это вернуло старине интерес к жизни. Он уже на пороге. Но по крайней мере Эсме постаралась, чтобы боли не было.
— Потому что боль висит в воздухе над его плечом? — спросила Тиффани.
— Ага. Она удалила ее из тела, так что ему теперь не больно, — ответила Нянни. Снег скрипел под ее ногам.
— Я не знала, что так можно делать.
— Я умею убирать боль в простых случаях, например, когда зубы болят и так далее. Но Эсме у нас чемпион. Никто из нас не самонадеян настолько, чтобы отказываться от ее помощи. Забавно, как много хорошего она делает людям, учитывая, что не больно-то она их любит.
Тиффани мельком глянула на небо, но Нянни была таким неудобным человеком, который замечал все.
— Задумалась, не свалится ли тебе на голову влюбленный мальчишка? — спросила она, широко ухмыляясь.
— Нянни! В самом-то деле!
— Но ты же задумалась, верно? — сказала Нянни, не ведающая стыда. — Конечно, он всегда где-то рядом, если подумать. Ты проходишь сквозь него, чувствуешь его на своей коже, ты стряхиваешь его со своих ботинок, заходя в дом…
— Не надо так говорить, пожалуйста? — сказала Тиффани.
— К тому же, что такое время для стихии? — весело болтала Нянни. — Чай снежинки сами себя не делают, особенно, если руки-ноги надо правильно расположить…
«Она косится на меня искоса, проверяя, не покраснела ли я, — думала Тиффани, — я знаю».
Затем Нянни толкнула ее локтем в ребра и засмеялась одним из своих смехов, который заставил бы покраснеть и камень.
— Тем лучше для тебя! — сказала она — Я просто обожала стряхивать с ботинок кое-кого из своих дружков!
* * *
Тиффани уже собралась укладываться, как обнаружила под подушкой книгу.
Название, выведенное кричащим красным цветом, гласило «Игрушка Страсти» Марджори Дж. Коррсет. Ниже, буквами поменьше, было добавлено: «Боги и Люди сказали: «Их любви не бывать», но они не слушали никого! Новый роман о страстной любви от автора Разделенных Сердец!!!»
На обложке была изображена девушка в довольно скудных, на взгляд Тиффани, одеждах. Ее волосы и платье развевались на ветру. Она явно была в отчаянии и также слегка замерзла. С некоторого расстояния за ней наблюдал юноша, сидя верхом на коне. По-видимому, начиналась гроза.
Странно. Внутри стоял библиотечный штамп, а библиотекой Нянни не пользовалась. Ну что же, почему бы не почитать перед сном.
Тиффани перевернула первую страницу. Затем вторую. Когда она добралась до девятнадцатой, то встала и сходила за Словарем без Пропусков.
У меня есть старшие сестры и кое в чем я разбираюсь, сказала себе Тиффани. Но эта Марджори Дж. Коррсет просто смехотворно заблуждается в некоторых вещах. Например, девушки на Мелу не часто бегают от парней, достаточно богатых, чтобы иметь свою собственную лошадь, — или же бегают недолго, оставляя шанс быть пойманными. И Мэгс, героиня книги, не имела ни малейшего представления о работе на ферме. Какой парень будет заинтересован в девушке, не умеющей ни лекарство корове дать, ни поросенка удержать? Какой от нее толк в хозяйстве? Коровы сами не подоятся и овцы не постригутся, пока ты будешь стоять и красоваться со своими вишневыми губками.
И еще одно. Этой Марджори Дж. Коррсет хоть что-нибудь известно об овцах? Она описывает овечью ферму летом, так? И когда же они стригут овец? Это второе по важности событие в жизни фермы - и о нем даже не упомянуто?
Конечно, они могли разводить Лысых Хаббаков или Низинных Коббелвортсов, не требующих стрижки, но эти породы так редки, что любой здравомыслящий автор должен был это отметить.
И та сцена в пятой главе, когда Мэгс бросила овец пастись одних и пошла собирать орехи с Роджером… Ну что за глупость? Овцы могли забрести куда-угодно, и каким дураком надо быть, чтобы собирать орехи в июне.
Она прочитала еще немного и подумала: «О, понятно. Хммм. Ха. Орехи тут ни при чем, оказывается. На Мелу такие вещи называли «пойти кукушкино гнездо искать».
В этом месте она отложила книгу и сходила вниз за новой свечой, затем улеглась в кровать, согрела ноги и продолжила чтение.
Должна ли Мэгс выйти замуж за угрюмого темноглазого Вильяма, хозяина двух с половиной коров, или же ей переметнуться к Роджеру, называющему ее «моя гордая красотка», но который очевидно плохой, потому что у него усы и он ездит верхом на черном жеребце?
Почему она вообще должна выбирать между ними двумя, задумалась Тиффани. В любом случае, она слишком много времени проводит, простаивая с многозначительным видом и надувая губки. Им всем делать что ли нечего? И если она всегда так одевается, то подхватит лихорадку.
Просто удивительно, с чем приходится мириться мужчинам. Но это все наводит на размышления.
Она задула свечу и нырнула под стеганное пуховое одеяло, белое, как снег.
* * *
Снег укрыл Мел. Овцы на нем казались грязно-желтыми. Снег скрыл звезды, но сверкал своим собственным светом. Он лип к окнам, скрадывая теплое сияние свечей. Но замок ему скрыть не удавалось. Замок стоял на холме неподалеку от деревни, каменная громада царила над крытыми соломой домишками. Казалось, что домишки выросли из земли, но замок пригвождал землю. Он говорил: «Я Владею».
Роланд сидел у себя в комнате и старательно писал. Он не обращал внимания на стук молотков снаружи.
Аннаграмма, Петулия, мисс Тенета — письма Тиффани были наполнены людьми из дальних мест со странно звучащими именами. Иногда он пытался представить себе их и задумывался, не выдумала ли она их всех. Все это ведовство казалось… не таким, каким его расписывали. Оно казалось…
— Ты слышишь, негодный мальчишка? — торжествующе закричала Тетя Данута. — Теперь твоя дверь забита снаружи! Это для твоего же блага. Будешь сидеть там до тех пор, пока не будешь готов извиниться!
...тяжким трудом, если честно. Заслуживающим уважения, как, например, посещения больных и все такое, но отнимающим все время и не очень-то магическим. Ему доводилось слышать о «танцах без подштанников», и он прилагал все усилия, чтобы не фантазировать о них, но как бы то ни было, похоже, что ничего подобного не происходило. Даже полет на метле звучал таким…
— И нам стало известно о твоем секретном проходе, о да! Его замуровали! Больше не сможешь показывать кукиш людям, которые так стараются ради тебя!
...скучным. Он отложил перо, с отсуствующим видом глядя на тщательно сложенные за кроватью груды буханок и колбас. Сегодня ночью нужно будет запастись луком, подумал он. Генерал Тактикус писал, что нет ничего лучше лука для нормальной работы пищеварения, если свежих фруктов не найти.
Что бы написать, что написать… Да! Он напишет ей о званом вечере. Он пошел на него только потому, что отец, когда у него было улучшение, попросил его об этом. Очень важно поддерживать отношения с соседями, но не с родственниками! Так приятно было прогуляться, и ему удалось оставить лошадь в конюшне мистера Геймли, где тетушкам не пришло бы и в голову искать. Да… Ей будет приятно почитать про вечеринку.
Тетушки начали кричать, что запрут дверь в комнату отца. И они перекрыли секретный проход. Это означало, что теперь у него остались только вынимающийся камень в стене, открывающий проход за гобелены в соседней комнате; незакрепленная плитка в полу, позволяющая проникнуть в комнату снизу; и цепь за окном, по которой он мог спуститься на землю. И на его столе, на книге Генерала Тактикуса лежал набор новеньких, сияющих ключей от замка. Мистер Геймли сделал их для него. Кузнец был вдумчивым мужчиной и видел смысл в дружбе с будущим бароном.
Он мог выходить и идти куда захочет, что бы они ни делали. Они могут запугать его отца, они могут кричать сколько им влезет, но они никогда не заполучат его.
Многому можно научиться из книг.
* * *
Зимовой учился. Учеба давалась ему нелегко и медленно. Что поделать, ведь ему пришлось сделать мозги изо льда. Однажды он наткнулся на снеговиков. Их лепили из снега маленькие люди. Как оказалось, только они и люди в остроконечных шляпах могли слышать его. Большие люди знали, что в воздухе не бывает невидимых разговаривающих созданий. Но самые маленькие еще этого не выучили.
