Я слушала принца, а у самой словно картинки в голове проецировались. Вот вбегают к нам Сарториус и Алберт. Техномаг произносит невероятно сложное заклинание стазиса. Причем заклинание действует избирательно на умертвие. Потом происходит их короткий диалог, учитель произносит еще одно заклинание, и сущность взрывается мириадами искр. Сарториус трет глаза.
– Он не пострадал?
– Нет. Чуть опалил лицо. Тебя на руках из подземелья вынес, никому не доверил, как Алберт его ни просил!
– Сам?! Алберт?! Хлор…
Я задумалась, пытаясь переварить только что услышанное и прожевать только что откушенное.
Учитель нес меня из подвала… Алберт просил поделиться… Тот не поделился и тащил меня сам…
– А как ты себя чувствуешь? – очень вовремя поинтересовался мой гость.
Я чуть не подавилась.
– Помираю, не видишь, что ли?! – огрызнулась на Его заботливое Высочество.
– Ты это… не помирай! Завтра бал.
– Что?!! Бал?
Час от часу не легче! Не успела из одной передряги выбраться, как уже следующую приготовили!
– Ты что, забыла?
– Жора-а-а, я помню, что у нас намечался бал! И еще я помню, что до него оставалось пять дней, когда мы в подземелье пошли! Это сколько же я провалялась?
– Почти четыре дня.
– Четыре?!!
– Петь, – как-то очень ласково заговорил парень, словно с больным ребенком, – господин Проториус считал, что тебе после такой траты сил неделю на восстановление надо. А ты быстро справилась.
– Я не пойду на бал! Я – страшная.
Я это сказала? Принцу?! Фенолфталеину, что ли, выпить для пущего удовольствия?..
– Это будет бал Души! – Взгляд при этом у Жоржа был чрезвычайно мечтательный.
– А-а-а… о-о-о… у-у-у. – Я недовольно уставилась на этого провокатора. Взяла себя в руки и противным манерным голосом поведала ему историю своих сомнений. – Я, видимо, особа, плохо просвещенная в вопросе ранжирования балов. Объясните мне, дикарке, чем отличается бал Души от остальных балов?
Жорж нервно поерзал в кресле.
– Это очень необычный бал. Его особенность заключается в том, что все гости находятся под действием заклинания неузнаваемости.
– Зачем?
– Понимаешь, ты не будешь знать, кто перед тобой. С кем ты разговариваешь, танцуешь.
– И какой в этом смысл? И при чем тут Душа?
– Душа… Если на таком балу встречаются два любящих человека и они по какой-то причине в обычной обстановке не могут признаться друг другу в своем чувстве, то под действием магии их души стремятся соединиться. Влюбленные обязательно находят друг друга, а когда касаются в первый раз, то чувствуют… Не знаю, как это объяснить. – Жорж задумался на секунду, пытаясь подобрать нужные слова. – Я сам еще не испытывал такого. Короче, они всё понимают в этот момент и расстаться уже не могут. А потом вокруг танцующей пары образуется светящийся ореол. Это очень красиво. Сияние.
– Ты надеешься…
Я не смогла скрыть восторга в своих глазах.
– Очень. – Он почти прошептал это слово. Сколько надежды в нем было, сколько предвкушения счастья. – Только наш танец расставит все по местам. И… о том, что это будет бал Души, знает ограниченный круг людей. Для всех остальных это такой своеобразный бал-маскарад.
– Я не могу пропустить это зрелище! Ваше Высочество, разрешите выставить вас вон?! – Жорж выпучил на меня удивленные глаза. – Мне к балу надо готовиться! И это… молчу как рыба!
Он закатился смехом, вскочил с кресла, чмокнул меня в щеку и ретировался из моих апартаментов.
– Нахал, – буркнула я закрывающейся двери, пытаясь скрыть довольную улыбку.
Кого, спрашивается, стеснялась? Первый раз, что ли?
А принц у нас ничего. Хороший парень. Надежный.
Не знаю, кто и как будет воспринимать меня на балу, а цвет лица надо срочно улучшить! Бледная немочь, которая смотрела на меня из зеркала, энтузиазма не вызывала. Взяла любимую огуречную маску и щедро наложила ее на недовольное личико. Надеюсь, посвежее буду выглядеть. Румянами опять же можно воспользоваться.
В дверь тихо постучали, потом осторожно заглянули.
– Петра, ты как, – раздался шепот Хлои, – уже не умираешь?
– Умрешь с вами, как же! – буркнула недовольно. Сейчас обниматься полезет, всю процедуру омолаживающую мне испортит. – И ходят, и ходят… Ну заходи, чего в дверях встала?
Я неосмотрительно оглянулась на дверь.
– Ох!
– Привет! Ты чего охаешь? Леда, тебе тоже привет!
Леда недоверчиво осмотрела меня издали и улыбнулась.
– Это маска огуречная! Хлоя, перестань глаза закатывать! Вот если бы она клубничную наложила…
– Если бы она клубничную наложила, я как раз не испугалась бы. А с этой она точь-в-точь как тогда в подвале… Брр.
Хлоя с улыбкой доброй бабушки присела на кресло против меня. Леда осталась стоять. Что-то в ее поведении меня напрягло. Я вопросительно кивнула Хлое в надежде, что подруга поведает мне причину такого поведения нашей третьей компаньонки. Хлоя все поняла без слов.
– Она себе простить не может, что отказалась с нами идти.
– Не могу, – с недовольным видом подтвердила Леда. – Я все пытаюсь делать правильно. И ваша затея казалась мне сущей авантюрой!
– Это и была авантюра, – пожала я плечами.
– А я всегда старалась избегать таких мероприятий! Петра, ну почему вы меня не убедили, что я должна… хотя бы ради нашей дружбы?!
– Каждый принимал решение самостоятельно. Мы никого не уговаривали… И дружба тут ни при чем!
– Все правильно. – Она недовольно поджала губы. – Эх, надо себя перевоспитывать!
– И долго ты так казниться думаешь?
– Ну-у-у…
– Она уже четыре дня такая, – доложила Хлоя. – Как узнала про несчастье…
Она закрыла ладонью рот, глядя на меня со страхом.
– Какое несчастье? – обвела подруг глазами.
– Так с тобой! Ты же белая была и холодная как лед! Как мы с Георгом ни старались тебя согреть, ты все холодела и холодела! Профессор потом тебя целую ночь оттаивал.
– Оттаивал?
– Он закутал тебя в такое количество одеял, что получился приличный кокон, а потом сам грог тебе варил… на спиртовке.
– На спиртовке? – Я попыталась представить это священнодействие и хихикнула. – В наперстке?
– В колбе. А потом по капельке, по ложечке тебе в рот вливал. И снова варил…
Меня что, опять напоили?
– А я это… не буянила?
– Ну мы тебя усмиряли, как могли…
Шутит или я и в самом деле плохо себя вела? И насколько плохо?
– Кто усмирял? – набычилась.
– Я, Сарториус и… Георг. Остальные ничего не знали и до сих пор не знают. Только Леда. Да и то лишь потому, что была в курсе, куда мы собирались. Алберт какой-то ерунды наплел про то, что ты ногу вывихнула и сознание от боли потеряла, а учитель тебя транспортирует для оказания первой помощи.
– А потом что?
– Когда?
– Когда первую помощь оказывали?! – начала я злиться по-настоящему.
– Он выгнал всех лишних отсюда.
– Кто выгнал? Кого выгнал?
– Вольфганг! – возмутилась моей непонятливости Хлоя. – Алберта и Леду! Сказал, что и без них обойдется!
– А вас, значит, оставил.
– Ему все равно помощники нужны были, а мы с тобой уже в контакте были. Еще с подземелья.
– Бред какой-то. Я и правда буянила?
– Петь, если бы ты буянила, мы бы счастливы были! А ты тихо и безропотно умирала. А я голову твою держала, пока Вольф горячим грогом поил. А потом мы с Георгом по очереди дыханием своим тебя отогревали, пока он новую порцию варил. – Мне показалось, что она чего-то недоговаривает, но вот чего?
– И сколько вы меня так оттаивали?
– Ну не знаю… Долго. Я спать пошла на рассвете.
Часов шесть, не меньше, прикинула я. И Сарториус все это время возился с моим хладным почти трупиком… Кармическая сила!
– Девочки, простите меня, – снова завела песню Леда.
– Да что бы это изменило? – почти рявкнула я на подругу.
– Может, я менталом бы его… того… – виноватый взгляд.
– Леда, я устала тебе повторять, – заученно забубнила Хлоя, – что это была отрицательная посмертная субстанция, состоящая из сгустка астрального тела! Менталом там и не пахло! Ты умеешь воздействовать на астрал человека?!
– Нет! Но я могла помочь… Ведь Георг что-то там делал! Руки ей растирал…
– Так. Все! – взбеленилась я. – Если вы будете муссировать эту тему, идите к себе! Я не хочу больше об этом слушать! – Подруги одинаково вытаращили на меня удивленные глаза. Уже мимику друг у друга перенимаем… Хлоя поругивается моими словами… – Лучше расскажите, что я надену на бал?
– Точно! – загорелись глаза у Леды. – Твое платье готово! Оно у меня в комнате! Сейчас принесу! Никуда не уходите!
– Что-то с ней не то, – выразила я терзавшую меня мысль, когда за Ледой закрылась дверь.
