Анет взяла из рук все еще упирающегося Стика факел и осторожно двинулась вперед, стараясь как можно внимательнее смотреть под ноги. Она понимала, что если, не дай бог, не увидит какого-нибудь препятствия, то, во-первых, сама же на него и наткнется, во-вторых, Стик ее съест живьем, и никакой статус «артефакта» не спасет. Герцог в гневе страшен и, что самое главное, не думает о последствиях. От философских мыслей Анет оторвал непонятный шорох впереди. Девушка застыла как вкопанная. Из темноты на нее смотрели два блестящих ярко-желтых глаза. Анет тихо взвизгнула и отступила назад, налетев на идущего за ней Стика.
Глаза тем временем подобрались ближе. И вот в освещенном факелами пространстве показалось странное существо, едва достигающее плеча Анет. Сзади невысокого сгорбленного то ли человека, то ли гнома мелькали еще несколько теней.
– Осторожнее, – шепнула Анет, прячась за спину Стика. Эскорит, вопреки традициям, орать не стал, а только кивнул и вытащил из ножен меч. Дерри и Дир последовали его примеру.
Драться в темном узком проходе было очень неудобно, но странные существа, замотанные в какое-то рванье, не оставили им выбора. Издав воинственный клич, на ребят кинулись несколько маленьких воинов. Их рост в узких катакомбах был лишь преимуществом, добавляя гномам маневренности по сравнению с высокими и менее поворотливыми людьми.
Анет испуганно прижалась к стене, не решаясь вступить в схватку, хотя число противников во много раз превосходило их собственное и ребятам могла пригодиться любая помощь. Но страх буквально парализовал девушку. Это были не зомби, которых, если бы не запах, можно было принять за персонажей из дешевого голливудского фильма. Страшно, конечно, ничего не скажешь, но уж больно нереально. А тут в схватку нужно было вступать с живыми существами, практически людьми. Слева от Анет раздался крик, и первый противник упал на пол, сраженный клинком Дерри. В нос ударил противный запах свежей крови. Девушке стало плохо, и, пытаясь справится с рвотным рефлексом, она тихонечко, по стеночке, отодвинулась подальше от места битвы и удушающей вони. Мимо неясной тенью пролетела чья-то отрубленная рука и, шмякнувшись о стену, упала рядом с Анет. В очередной раз взвизгнув, девушка вжалась в холодный камень, уже практически ничего не соображая. Она только слышала крики и стоны и надеялась, что никто из ребят не пострадал. Колени тряслись, руки стали влажными, а глаза закрывались сами, не в силах смотреть на это страшное действо. Анет усилием воли открыла глаза. Она прекрасно понимала, что стоять, зажмурившись, не лучший выход из ситуации. А если какая-нибудь проворная тварь нападет на нее? Она даже не сможет защититься, потому что ничего не увидит.
От криков у Анет уже звенело в ушах, и она благодарила Бога, что в катакомбах темно и можно разглядеть только контуры сражающихся, без всяких неприятных подробностей. Ощущая себя распоследней эгоисткой, трусихой и предательницей, девушка все же не смогла оторвать себя от стены и кинуться на помощь ребятам даже тогда, когда, казалось, их вот-вот возьмут своим напором маленькие воины.
Стик с рычанием скидывал с себя надоедливых и вертких темных гномов или невероятно похожих на них существ, которые дрались с нечеловеческой яростью. В их круглых и больших, как блюдца, глазах горела звериная ненависть ко всему живому. Убийство как само действие доставляло маленькому народу наслаждение. Их целью было растерзать все иные формы жизни, оказавшиеся волею судеб на их территории. Стикур чувствовал пылающую в их душах черную слепую ярость.
Рядом с Эскоритом неистово сражался Дерри. Стику на какое-то время стало не по себе, после того как он увидел глаза ксари: очень уж мало их выражение отличалось от выражения глаз черных гномов – та же слепая ярость и жажда убийства. «Что ж, – философски заключил Стик, – у всех своя манера сражения». Дирон – тот во время схватки нарочито нетороплив. Все его движения сведены к минимуму. Он на удивление мало наносит ударов, но редко когда его меч не достигал цели. Он, Стикур, в драке буквально теряет голову, круша все на своем пути. После него остается много раненых и поломанной мебели. А Дерри быстрый как молния и абсолютно безжалостный. На время схватки он превращается не то в совершенную машину, не то в дикое животное. Он ненавидит в бою своего противника, посмевшего посягнуть на его жизнь и жизнь его друзей. Если, не дай боги, вывести Лайтнинга из себя, он бывает страшен. Победить в этом состоянии его практически невозможно, разве что толпой. Раненых он не оставляет вообще. На поле боя путь Дерри, пожалуй, можно определить по трупам. Где их больше, там он и сражался. Вот и сейчас Лайтнинг положил тварей вдвое больше, чем они с Диром.
Увидев, что врагов не осталось, Дерри опустил меч и закрыл глаза, приводя свои мысли в порядок. Первые минуты после боя всегда давались ему очень тяжело. Кровавая пелена застилала глаза, в голове был сумбур схватки. Лайтнинг с мукой вытаскивал себя из этого состояния безумства, в котором остается один-единственный инстинкт – убить как можно больше врагов. Дерри всегда боялся, что в один прекрасный момент он так и не сможет окончательно прийти в себя, и стремление убивать будет преследовать его всю жизнь, постепенно превращая в маньяка. Этого ксари боялся, пожалуй, сильнее сидящего в нем зверя.
Заметив, что бой закончился, Анет осторожно отскребла себя от стеночки и тихонечко потопала к ребятам, ожидая от Стика воплей, от Дира упреков, а от Дерри максимум укоризненного взгляда. Вряд ли она заслуживает большего. Но, к ее глубокому изумлению, ругаться никто не стал, а Стик даже выразил девушке признательность за то, что она «в кои-то веки ведет себя прилично, не суется куда не просят и не кричит как резанная, отвлекая всех от важного дела». Услышав этот комментарий в свой адрес, Анет вздохнула с облегчением. Оказывается, в подобных ситуациях от нее большего и не ждут. «Хотя пару-тройку пульсарчиков я все же метнуть могла», – пожурила себя девушка, прекрасно понимая, что кидание пульсаров в замкнутом помещении – вещь небезопасная, особенно с таким снайперским талантом, как у нее. Скорее всего, ее жертвами стали бы не темные гномы, а любимые защитники.
– Странно все это, – услышала Анет задумчивый голос Дерри. – Вроде бы это и темные гномы, а вроде бы и нет. Чудные они какие-то.
– Да, ты прав, – согласился Дирон, разглядывая одно из валяющихся на полу тел. – Мне тоже кажется, что это не совсем темные гномы. Скорее всего, их выродившиеся потомки. Я подозреваю, что во время войны с Хакисой город опустел не полностью, часть жителей остались в подземельях. И это, – Дир ткнул пальцем в лежащее на полу существо, – то, во что жители превратились спустя тысячу лет полудикого существования. Эти создания просто мутировавшие и выродившиеся темные гномы. Только вот почему мы ничего про них не слышали? Неужели они за тысячу с лишним лет ни разу не выбирались на поверхность?
– Может, не знали дороги? – высказал свое предположение Стикур.
– Может быть, но скорее первые поколения боялись выбраться на поверхность из-за войны, а последующие просто либо не видели необходимости, либо утратили способность жить под солнцем. Темные гномы и раньше не очень-то любили свежий воздух и открытые пространства.
– Это все фигня, – встряла в разговор Анет. – Вы лучше подумайте, вы всех гадиков перебили или тут еще водятся? Если водятся, то сколько? И что мы будем делать, если все подземелье кишит этими мелкими поганцами? Их тут могут быть тысячи. Со всеми-то мы никак не справимся.
– Да, Анет, ты права, – кивнул Стик. – Их может быть здесь очень много, но выбора у нас нет. Сзади люди Сарта и Эльвира, впереди темный народ и, не исключено, тоже люди Сарта, но там же вход в Д'Архар. Нам ничего не остается делать, мы должны прорваться. Будем стараться идти как можно тише, по возможности избегая схваток. Где наша не пропадала. А теперь хватит рассиживаться. Никто вроде бы не пострадал, так что причин задерживаться здесь дальше я не вижу.
Снова начался длинный и утомительный путь в полной темноте. Еще несколько раз им встречался темный народец – небольшими группами, по трое-пятеро человек в каждой, но они не представляли угрозы. Все же Стик, Дерри и Дир были тренированными воинами, закаленными в сражениях, и каждый из них стоил, по меньшей мере, трех темных гномов. Жители подземелий могли представлять для них угрозу только в массе. Толпа всегда страшна и неуправляема, а поодиночке темные гномы были не опасны.
Вскоре Стикур объявил привал, решив, что именно сейчас у них будет ночь. Анет, та уже давно не ориентировалась во времени и не могла сказать, сколько они шли: пять часов, десять или пятнадцать. Однозначно много, настолько, что болело все тело, и девушка была готова рухнуть прямо на холодный камень в любом месте темного прохода, но ей не дали. Грозными окриками Стик все же заставил Анет дойти до небольшого зала с проходами, поесть какой-то пакости и только потом разрешил лечь спать, предварительно постелив на холодный камень свою куртку и плащ Дерри.
