— Что с собой везем?
— Не ваше дело. Мы — не люди, досмотру не подлежим. И не воины. Я кузнец, у меня и знак есть. А мои спутники — мастер-архивариус и повар.
— Вообще-то флейтист, — поправил его Валик. — Но и повар тоже.
— А женщина?
— А женщина со мной.
— Человек она. Поэтому пусть сумку показывает и пошлину платит.
— Это княжна Алмазная, она цверг.
— Не врите, цвергов-блондинов не бывает. Открывайте сумку, дамочка, да побыстрее.
Открывать сумку и показывать свою связку монет мне ой как не хотелось. К тому же на сумке не написано, которая из них моя. Все проверит поди. И в белье рыться будет грязными руками. Фу, фу.
— Я княжна Алмазная, инженер-литейщик, — как можно надменнее заявила я. — Еду по личному приглашению в земли эльфов. А что блондинка — так мать у меня человечка.
— Инженер? — заржал стражник. — Баба — инженер? А ну, скажи что-то по-инженерному?
Я вспомнила Аллу Дмитриевну, нашего (не)любимого учителя материаловедения, набрала в грудь воздуха и начала рассказывать:
— Полиморфное превращение в диаграмме железо-углерод происходит при температуре 1147 градусов Цельсия. При содержании в стали углерода меньше двух процентов при нагревании образуется аустенит, который при медленном охлаждении переходит в феррит. Бывают еще такие структуры, как перлит, цементит и мартенсит. А закалка цветных сплавов отличается от закалки стали тем, что в первом случае полиморфное превращение не происходит, просто изменяется коагулятивная фаза. Еще рассказывать?
Я порола откровенную дичь, Алла Дмитриевна бы назвала меня идиоткой, но чем больше терминов — тем лучше. Вряд ли стражник знает, при каком проценте углерода в железе получается сталь, а при каком — чугун. Да я и сама этого не помнила!
Стражник сделал шаг назад, смотря на меня с ужасом.
— Ведьма! — заявил он. — Ты сейчас заклятье прочитала, да? А ну, снимай!
— Нет, вы прослушали краткий курс материаловедения в исполнении Лилии Алмазной. Могу еще про алитирование рассказать и про штамповку пуговиц.
— Во! — влез Иен в наш милый диалог. — Княжна Алмазная еще и изобретатель. Она придумала индивидуальный пресс с ножным приводом и центробежное литье.
Ну, не то, чтобы прям придумала… но да, я крутая.
С тоскливым вздохом стражник махнул рукой, предлагая нам проезжать.
— Лиль, но в диаграмме «железо-углерод» два полиморфных превращения, — шепотом сказал Иен, когда мы отъехали довольно далеко. — Даже три, если считать мартенситное!
— Ты-то откуда знаешь? — вытаращила я глаза.
— Так я лекции твои читал. Там все написано. Ведь полиморфное превращение — это когда кристаллическая решетка меняется?
— Наверное, — махнула рукой я. — Давай честно, Иен. Я нихрена уже не помню. Разобрался — молодец. Я тобой горжусь.
— Так там просто…
— Ой всё. Я девочка. Я имею право быть тупенькой. Имею?
— Тупенькой — нет. А не помнить того, что тебе не интересно — имеешь. Тем более, нельзя же быть одновременно очень умной и очень красивой!
— Почему нельзя? — тут же заинтересовался Валик. — Мне можно, а ей нельзя?
— Потому что другие комплексовать будут, — пояснил Иен. — Скромнее нужно быть, альв. Вот Лиля — скромная.
Я икнула от неожиданности. Приплыли. Я красивая, умная и скромная? Неожиданно… но приятно, ничего не скажешь. Я как-то начала даже себя по-другому ощущать. Быть Лилией Алмазной (особенно подальше от клана Алмазных) оказалось куда приятнее, чем Лилей-Крышкой. И даже если ради этого придется забыть про водопровод, телевиденье и супермаркеты. Впрочем, кто сказал, что водопровода тут нет? У цвергов же был! Может, и у альвов есть?
Я начала расспрашивать Валика и с восторгом выяснила, что да, есть, даже баки для воды есть, которые подогревают. И вообще, альвы любят удобство и красоту. Окна в домах у них витражные, ковры на полах всякие, вазы, шторы, балдахины, скульптуры, картины, музыка. Целые концерты дают. Каждый альв в чем-то да талантлив — рисуют, поют, пишут стихи. Словом, идеальные существа.
— Тебе у нас понравится, Лиль, — воодушевленно вещал Валик. — Ах, как у нас красиво! Какая архитектура! Я обязательно свожу тебя в Поющий Сад! Там на деревьях висят колокольчики, когда ветер — каждое дерево играет свою прекрасную мелодию. А еще у нас есть пруды с золотыми карпами, но сейчас зима, они, наверное, замерзли.
— А на зиму карпов куда? — деловито осведомился Вилли. — Обмазать глиной и в печь? Или с лимоном и укропом?
— Варвары, — скривился Валик. — Они же — наши питомцы, питомцев есть нельзя! Карпы прекрасно переносят зимовку, главное, лунки им выдалбливать.
— А с укропом вкуснее, — мрачно буркнул правящий лошадьми Иен. — И вообще вы какой-то дрянью питаетесь. Брокколи там, кабачки. Запеканочки, фу.
— Да, — твердо сказал Валик. — Творожный мусс с персиками. Салат с рукколой. Гречка с грибами. Баклажаны с орехами и сыром. Медовые пирожные с сырным кремом.
— Прекратите! — взмолилась я. — Я сейчас слюной захлебнусь!
— Да ерунда все это, — не согласился Иен. — Вот мясо — это да. Запечённая баранья нога с жареной картошечкой… Свиная отбивная… Копченый окорок!
Я сглотнула. Даже и не знаю, чего мне больше хочется — свиную отбивную или медовое пирожное. Да я в принципе — жрать хочу! Гурманы хреновы, когда у нас обед?
— А у нас, кроме сыра и хлеба, что-нибудь осталось? — жалобно поинтересовалась я. — А то я голодная.
— Яблоки есть, — горько вздохнул Вилли.
— О, яблоки! — воссиял альв. — А вы знаете, что из яблок можно приготовить более пятидесяти блюд? Пастила, зефир, шарлотка, компот…
— Утка в яблоках, — это уже Иен.
— Яблоки в меду, яблоки в карамели, яблочное повидло, джем, самбук, кисель, имбирный лимонад…
— Да заткнись уже! — хором заорали мы все.
Нет, всё-таки я больше цверг, чем человек. Утку бы… в яблоках, так и быть.
— Не хочешь яблоко — не хочешь есть, — глубокомысленно изрек альв, с хрустом пожирая сочный фрукт.
— Так, Вилли, где у нас ближайшая таверна на карте? — не выдержал Иен. — Сворачиваем, пока я этого… не сожрал.
В таверну мы заезжать не планировали, но от всех этих разговоров всем ужасно захотелось горячей еды, и мы завернули к деревушке с милым названием Сосенки. Там был приличный трактир, в трактире — густая мясная похлебка с фасолью и помидорами, котлеты из телятины и свежий хлеб. Валик почему-то тоже на время отказался от яблочной диеты.
Я была счастлива — покушать я всегда любила, только фигуру берегла. А сейчас мне это не нужно — я и так красивая. И умная. И скромная. Само совершенство, короче.
29. Нехорошая деревня
Ночевать на постоялом дворе оказалось плохой идеей. Очень плохой. Но мы, разморённые вкусным и сытным ужином, поняли это не сразу. К тому же у нас были деньги, а это не только плюс, но и приманка для недобрых людей.
Какой-то мальчишка, споткнувшись, столкнул с лавки сумку Иена, где лежали мои деньги (ну не мне же таскать свои пять килограммов золота!), многословно извинялся, сумку поднял и положил обратно на лавку. Иен не обратил на это внимания, а мне почему-то это показалось странным. Мальчишка подбежал к людям, сидевшим в углу. Вроде бы не слуга, одет хоть и просто, но чистенько, да и за стол садился вместе с теми господами. А господа, между тем, вели себя вызывающе: громко смеялись, шумели, требовали ещё налить — но как-то неестественно, словно играли на публику. У меня было впечатление, что я смотрю российский сериал про ментов: в смысле, там, в углу — бандиты, которые присматривают жертву. А мы — подсадная утка. Поэтому, когда Иен начал намекать на совместный номер, я согласилась сразу. Он, ясное дело, удивился и обрадовался, спросил, надо ли ему бриться.
— Бриться не надо, но кинжал достань, — посоветовала я. — И багаж весь пусть у нас в комнате лежит, мало ли что. Ты лучше всех владеешь оружием.
— Ты считаешь, что нам есть чего опасаться? — мгновенно напрягся цверг.
