Ознакомительная версия.
– Кто, я спрашиваю? – в другой руке появилась палица, а в голосе – паника. – Я шутить не люблю!..
– И мы тоже, вражина, – темнота вдруг ожила, и из нее в круг мерцающего света, отбрасываемого факелом, не спеша, но решительно вышли подземные демоны – порождения ночи и подземелий.
С черными, покрытыми бугристой блестящей кожей и клочковатой шерстью мордами, в черном вонючем тряпье, с оружием и обглоданными костями прошлых жертв наготове в когтистых черных лапах, ощеряясь и рыча, надвигались они на бессчастного лейтенанта, еще минуту назад уверенного в том, что нашел в этой подземной кладовой и стол, и дом…
– ДЕМОНЫ!!!..
Сердце вояки отчаянно заколотилось, как будто желало выскочить из грудной клетки и помчаться обратно в безопасный коридор, но, не находя выхода, быстро обессилело, метнулось в последний раз в направлении пяток и взорвалось.
Издав слабый стон, Ништяк покачнулся и упал замертво.
– Чего это с ним? – грозно спросил мужской голос из тьмы.
– Притворяется, – тоном эксперта международного класса отозвалась женщина.
– Ничего, у нас этот номер не пройдет, – пообещал мужчина и сделал вперед еще один шаг.
– Он у нас за все ответит! – поддержал его другой.
– И за неделю под землей, и за чуду-юду, и…
– Стойте… – Рассобачинский склонился над неподвижным телом. – Кажется, он уже за все ответил…
– Сбёг!.. – с досадой плюнул боярин Артамон и с оглушительным звоном бросил на пол ломик. – Трус!
И тут снаружи затопали, дверь снова распахнулась, и на пороге замерли люди – то ли разбойники, то ли партизаны.
– НЕЧИСТЫЕ!!!..
Нечистые были, после допроса с безопасного расстояния, признаны за бесследно канувших в смертоносной яме бояр, извлечены под слезное оханье и причитанье баб на свет белый и отправлены в баню. Тела лейтенанта, других оккупантов и их приспешников мужики перетащили на двор под стену конюшни для последующего погребения на пустыре за кладбищем. Не оставлявших попытки освободиться и продолжить бой дружинников заперли в амбаре, осторожно, но несколько раздраженно свалив в кучу, а бестолково топтавшихся на месте слуг выпроводили в людскую – смотреть без слез на их пустые лица и застывшие деревянные глаза повстанцы не могли.
Мужики и бабы, вдоволь набродившись по дворцу – когда еще такая оказия представится![41] – набились в зал приемов иностранных делегаций – самый большой и богато изукрашенный – и стали держать совет, попутно разглядывая и украдкой ощупывая пышное убранство, вычурную мебель и огромные картины в золотых рамах на отполированных малахитовых стенах.
Басурман победили. Что дальше?
– Надо батюшку царя искать и супружницу его Ефросинью, и молодую царицу Елену! – пораскинув мозгами, выкрикнул шорник Данила с помоста, на котором стоял царский трон из полупрозрачного янтаря. – Айда, снова разбежимся по дворцу – авось, в этот раз найдем!
– А может, лучше у прислуги спросить? – с сомнением вопросил чернявый мужичок с веслом в руках. – Дворец-то большущий, тут кита-рыбу спрятать можно, а то три человека…
– Да чего они, долдоны, знают!.. – отмахнулся шорник.
– Только талдычат «да» да «нет», и то невпопад! – поддержал его длинный рыжебородый мужик с озорной улыбкой и расквашенным носом.
– Ох, что ить с ними проклятущий колдун сотворил, с сердешными!.. – утерла невидимую слезу толстуха рядом с ним. – Глаза-то у них так и стоят, так и стоят, как стеклянные! Ровно не в себе люди!
– А мы вот, тетка Палаша, у этого хитрована сейчас спросим – он, кажись, в своем уме, и глаза у него не стоят, а бегают! – прокатилось над головами и, раздвигая толпу мощным плечом, к тестю стал пробиваться кузнец Семен с темной, отчаянно вырывающейся личностью, влекомой по полу за шкирку.
– А это еще кто? – расступились и уставились на него мужики.
– В конюшне споймал. Удрать хотел, вражья сила.
– Да такой помятый он бы и на лошадь-то бы не залез! – недоверчиво заметил кто-то.
– Дак когда я его углядел, он еще почти как новый был, – оправдался кузнец. – Еще и меня хотел прибить.
– Тоже заколдованный, видно, – хмыкнул кто-то.
– С чего это? – удивился Семен.
– Так ежели бы он в здравом уме бы был, рази ж он на тебя бы покусился? – покрутил пальцем у виска улыбчивый рыжебородый мужичок.
– Гончар верно говорит, – загудела толпа. – Тащи и его в людскую, не мучай бедолагу!
– Как это – «не мучай»? – обиделся кузнец. – Я его ловил, он мне новый армяк ножиком прорезал, а вы – «не мучай»? Ну уж нет! Я сейчас с ним сам поговорю. По-свойски. Вот, глядите.
И он согнул правую руку в локте. Ноги пойманного при этом оторвались на десять сантиметров от пола, а испуганные выпученные глаза оказались вровень с осуждающими глазами шорникова зятя.
– Ты? Меня? Слышишь? – громко и медленно, как иностранцу, проговорил кузнец и вопросительно пошевелил бровями.
Пойманный злобно замычал и отвернулся.
– Ага, слышит! – обрадовался Семен и тут же продолжил: – Ты знаешь, где супостаты держали царскую фамилию?
Уклончивое мычание было ему ответом.
– Ха! Нашел с кем разговаривать! – весело выкрикнули из толпы, с интересом наблюдавшей за процессом допроса свидетеля. – Он, кажись, немтой!
Немой обрадованно закивал и сделал попытку вывернуться из зипуна и удрать.
Семен, грозно нахмурясь, поднес двухпудовый кулак к его носу, и всякие поползновения к побегу засохли на корню.
– Немтой – не глухой, – сурово продиагностировал он. – Не может сказать – пусть покажет. А то я ему память-то прочищу.
Немой забился, застонал отчаянно и закрыл голову руками.
«Интересно, какова вероятность того, что меня побьют два раза в день за одно и то же, если я отведу их сейчас в библиотеку?» – возможно, подумал бы он, если бы был в состоянии в этот момент спокойно рассуждать.
– Говор… То есть, веди, злыдня! – решительно настроенный кузнец, не собиравшийся спускать ему испорченную обновку, для убедительности легонько стукнул пленника в лоб.
Тот горестно охнул и задрыгал ногами – то ли давал знать, что он готов все показать, то ли наивно пытался вырваться. Недовольный Семен в сердцах встряхнул захваченного за шиворот – у того только голова дернулась и зубы сомкнулись на и без того бесполезном языке.
– Веди, гад, пока я добрый!
– Да как же он тебя поведет, ежели у него ноги до пола не достают! – справедливо заметил шорник.
– Захочет – и так пойдет, – сурово отрезал Семен, но кулак все же разжал, и не ожидавший такого послабления режима немой обрушился на пол как куль с картошкой, болезненно ойкнув.
Впрочем, мучениям его не суждено было продолжаться, потому что в этот момент прямо на глазах у изумленного народа из малахитовой стены рядом с книжным шкафом, держа за руку нелукоморского вида коротышку в огромных очках, в зал вышел царь Симеон.
Народ отпрянул, передние ряды придавили задние, передавая им свой испуг:
– Чур меня, чур!..
– Нешто покойник пришел?
– Из самой стены вышел – так стало быть, дух евойный…
– Ой, спаси-сохрани…
– Уходили все-таки царя нашего, гады…
Люди страдальчески заахали и подались назад еще больше, освобождая вокруг неизъяснимым образом явившегося то ли живого, то ли мертвого монарха полянку в несколько метров.
– Ну, здравствуй, честной народ, – приложил Симеон руку к сердцу и поклонился. – Не пугайтесь вы, и не думайте чего плохого – я живой, и мы с вами еще всех врагов наших переживем! Благодарю вас, люди добрые, что в тяжелый час не пожелали жить под гнетом коварного супостата и, взяв оружие в руки, растоптали проклятых пришельцев, как добрый конь давит змею!
– Ура!!!.. – грянула толпа, и в воздух полетели шапки, кички, венцы, картузы, колпаки и – в случае с кузнецом – Семеном предатель Букаха.[42] – Слава батюшке-царю!
– Слава…
– А где царица-матушка?
– Что с ней сталось?
– Жива ли? – забеспокоился вдруг народ.
– Жива, жива, люди добрые, – успокаивающе махнул рукой царь. – И царица Елена жива-здорова. И все это благодаря нашему маленькому герою, нашему… Да где же он? – царь заоглядывался по сторонам, потом под ноги – но все напрасно.
– Вы малыша вашего ищете? – выкрикнули из толпы.
– Так он, царь-батюшка, как вы отвернулись, обратно в стену ушел!
– А-а… Ну, это он от скромности, наверное. Деликатной души чел… домо… библиотечный.
– А колдун куда подевался? – выкрикнул долговязый чернявый парень в желтой поддевке.
– Колдун покинул сей лучший из миров, то есть помер, – торжественно объявил Симеон и тут же зажал уши, чтобы не оглохнуть от сумасшедшего «УРА!!!», мгновенно взорвавшего толпу.
– А как у нас в городе дела обстоят, люди добрые? Кто мне расскажет, что у нас в славном Лукоморске сейчас деется? – едва дождавшись, пока народное ликование возьмет тайм-аут, спросил царь.
Ознакомительная версия.
