— Пока мы летим слишком быстро, — сказал он. — Думаю, стоит пока оставаться в машине, если только не случится ничего такого, из-за чего оставаться в ней будет опаснее, чем спрыгивать. Если мы тут застрянем, нам может понадобиться аварийный комплект продуктов и воды.
— Хорошо, сэр, — сказал Бикер и придержал рукой шляпу. — Запас энергии по-прежнему уменьшается, сэр. А скорость между тем, похоже, не упала.
На самом деле ощущение было такое, будто скорость даже возросла. Аэроджип мчался почти под прямым углом относительно заданного курса, и все старания Бикера ни к чему не приводили. По идее, в случае окончательного иссякания энергии должны были включиться антигравитационные устройства и мягко посадить машину на землю, но при такой скорости на мягкую посадку рассчитывать не приходилось.
Оставалось только ждать и надеяться на то, что амортизаторы выдержат и жесткую посадку.
Аэроджип несся неведомо куда, а Шутт продолжал непрерывно вызывать Мамочку. Бикер смотрел вперед — не возникнет ли на пути машины какой-нибудь опасной преграды. Но ни с помощью встроенного в приборную панель джипа коммуникатора, ни с помощью наручного коммуникатора Шутта связаться с базой не удавалось. Шутт не оставлял попыток сообщить Мамочке или кому угодно, кто мог его услышать, о том, где приблизительно находятся они с Бикером и что с ними происходит. И вдруг машина резко замедлила скорость и плавно опустилась на землю.
Дневник, запись № 550
Младшего лейтенанта Окопника в роте «Омега» почти сразу же окрестили лейтенантом Пронырой. Можно сказать, его все возненавидели даже сильнее, чем его начальника майора Портача. И хотя двоим лейтенантам приходилось Окопника терпеть, вступать с ним в приятельские отношения они не имели ни малейшего желания.
Проистекало их настроение большей частью из того, что они были свидетелями тех перемен, которые внес в жизнь роты «Омега» мой босс. Это подразделение, прежде считавшееся самым захудалым в Космическом Легионе, капитан превратил в такое, в каком вполне можно было сделать карьеру. Портач и Окопник с этими переменами никак не сочетались. Наоборот: все видели, что они посланы на Зенобию ради того, чтобы уничтожить все, что построил капитан Шутник.
Но ни майор-буквоед, ни его ехидный адъютант, ни уж, само собой, никто из тех высших военных чинов, пославших их в роту «Омега», не предполагали, что для того, чтобы загнать в бутылку вылетевшего из нее джинна, им для начала придется заняться склеиванием этой самой бутылки, успевшей разбиться на миллионы мелких осколков.
* * *
— Ну, Окопник, что ты скажешь об этой роте? — спросил майор Портач. Он прочно обосновался в кабинете Шутта, оборудованного как штаб на случай ведения боевых действий. На столе перед ним лежала высокая стопка фолдеров с досье служащих роты «Омега». Экран компьютера был заполнен заметками.
Окопник презрительно скривился.
— Жалкая пародия на боевое подразделение, сэр, — ответил он. — Все еще хуже, чем я ожидал. Ни намека на образцовую дисциплину — даже среди офицеров. Половина личного состава абсолютно не соответствует занимаемым должностям. Хотите — верьте, хотите — нет, но женщина-связистка не в состоянии выговорить связную фразу. Думаю, нам стоит провести психологическое тестирование всего личного состава роты, сэр. Сержант-снабженец находится в удручающей физической форме, он ничего не делает, только сидит и почитывает аэробайкерские журнальчики. Рядовые легионеры не выказывают никакого уважения перед офицерами. Рядовой волтрон открыто оскорбил меня и угрожал мне, когда я указал ему на это.
— Это непозволительно, — покачал головой Портач и сдвинул брови. — Подготовьте для меня подробный письменный рапорт, и я приму соответствующие меры. Я просматриваю личные досье служащих роты и вижу, что этот Шутник всех жутко распустил. Им еще очень сильно повезло, что пока они не сталкивались с настоящей опасностью.
— Да, сэр, — угодливо согласился Окопник. — Очень правильно поступил генерал Блицкриг, назначив вас командиром этой роты, дабы вы навели здесь порядок. Капитан Шутник развалил воинскую дисциплину в этом подразделении.
— Досье Шутта я просматриваю особенно тщательно, — сообщил Портач и указал на контейнер, стоявший на стуле у двери. На контейнере стоял штамп с надписью «Капитан Шутник». Он был доставлен из кабинета Шутта из прежнего штаба роты на Ландуре. Теперь, когда командиром роты стал майор Портач, личные вещи Шутта, по идее, следовало бы перенести в его комнату, однако фиксирующий скотч был сорван, и крышка контейнера была открыта.
— Пока я не просмотрел все целиком, — сказал Портач, — но судя по тому, о чем ты мне рассказал, очень скоро я найду что-нибудь такое, из-за чего он у нас с треском вылетит из Легиона.
— Да-да, сэр, это случится очень скоро, судя по тому, что мне довелось увидеть собственными глазами, — энергично закивал Окопник. — Полагаю, боеготовность роты — такой же мыльный пузырь, как все прочее, к чему приложил руку Шутник. Просто возмутительно, что роте «Омега» поручили такую ответственную миссию.
— Ну, это все из-за того, что у Шутника шашни с политиками, — буркнул Портач. — Он просто заморочил голову какому-то дипломату и уговорил его похлопотать о том, чтобы эту роту забросили на Зенобию. Вот только странно — на что ему это понадобилось. Пожалуй, такому избалованному, изнеженному типчику, как Шутник, должно было больше нравиться на Ландуре. Местечко, как ни крути, потеплее, чем Зенобия.
— Сэр, а может быть, Шутник подумывает о политической карьере после увольнения из Легиона? — высказал предположение Окопник. — Нет ничего надежнее для завоевания голосов избирателей, чем возглавить воинское подразделение в бою. Тебя сразу сочтут прирожденным лидером, и всем будет плевать, сколько народу ты погубил.
— Это точно, — кивнул Портач. — Все сливки достаются дилетантам, а грязную работу приходится делать настоящим легионерам. Но на этот раз настоящие легионеры возглавят командование этой ротой, а дилетанты даже не успеют понять, кто им подставил подножку. И даже если мне придется засадить всю роту на гауптвахту для того, чтобы навести в ней порядок, я сделаю это.
— Начиная с капитана, сэр? — злорадно ухмыльнулся Окопник.
— Начиная с капитана, — ответил ему столь же злорадной ухмылкой Портач. — Как только он вернется из своей прогулочки в столицу, ему придется очень многое мне объяснить.
— Это вы очень здорово придумали, сэр, — хихикнул Окопник, немного подумал и спросил:
— А может быть, стоит дать ему приказ срочно вернуться на базу, сэр? Я думаю вот как: чем скорее вы его вздрючите, тем скорее в этой роте наступит порядок.
— Нет. Мне нужно время, чтобы подготовить обвинения против него по всем пунктам, — покачал головой Портач. — Кроме того, пока его здесь нет, он ничего не сможет сделать, чтобы помешать мне, а к тому времени, когда он вернется, я успею утвердиться на своем посту.
Окопник наклонился к столу и тихонько проговорил:
— А может быть, нам стоит сделать так, сэр, чтобы другие офицеры не успели предупредить его?
— Нет, — зловеще осклабился Портач. — Пусть вопят и стонут, Окопник. Если Шутник узнает, что его ожидает, он наделает в штаны и попробует удрать. А мне только этого и надо. Тогда я спокойно, безо всяких помех с его стороны и со стороны его прихвостней, займусь командованием ротой.
— Отлично, сэр, — кивнул Окопник. — А теперь приступай-ка к подготовке рапорта. Я желаю знать о каждом пятнышке на этом гнилом яблоке, Окопник. Ты назовешь имена, а я буду отвешивать пинки по задницам.
— Есть, сэр! — радостно отсалютовал Окопник. Салют получился настолько образцовым, что в этой позе Окопника можно было изобразить в виде пластиковой фигуры и водрузить оную в Академии Легиона.
Окопник прищелкнул каблуками, развернулся и вышел из кабинета, улыбаясь улыбкой шизофреника. Окопнику не было ровным счетом никакого дела до того, что они с Портачом задумали взять в свои руки лучшую роту Легиона и вернуть ее к тому унизительному состоянию, в коем она пребывала прежде. Он получил такой приказ, а Окопник не привык подвергать приказы сомнению. Он смог бы подвергнуть приказ сомнению в одном-единственном случае: если бы это сулило ему личную выгоду.
* * *
Зенобианская пустыня плавилась в лучах местного солнца — жаркой желтой звезды типа G. Вплоть до последнего времени люди смотрели на эту звездную систему как на совершенно непригодную для колонизации. Все планеты здесь вращались либо слишком близко к солнцу, либо наоборот — слишком далеко от него. Присутствие Альянса в этой системе ограничивалось одной, очень прибыльной космической станцией.
