– Верона, зачем тебе все это? Так замуж захотелось или это Эли идею подсказал? Какие у нас теперь могут быть отношения? Ты что, не понимаешь, что я тебя не люблю? И во что я могу превратить твою жизнь?
Верона опустила голову и еле слышно прошептала:
– Зато ты будешь жить и будешь рядом…
Это собачье «рядом» взбесило меня, и я чуть не ударил ее. Внезапно изменившимся голосом я чуть ли не прорычал:
– Ты хочешь умереть сразу или чуть попозже?
Верона вздрогнула, испуганно сжалась, но затем пересилила себя и твердо посмотрела мне прямо в глаза:
– Как скажешь, Гордан, так и будет.
Стараясь не сорваться, я отошел в дальний угол и, упершись в стену руками, попытался успокоиться. Удивительно, но в комнате стояла тишина, как будто я был здесь главным, а не король. Это настораживало, но сейчас мне важнее было решить свои проблемы. Даже появилось желание решить их одним махом. Ведь так просто – повернуться и броситься на короля с криком типа «Умри, паскуда!». Если не убьют сразу, то проживу я максимум час. И все. Не надо ни о чем думать, ни о чем беспокоиться. И Эли останется с носом.
Только вот умирать именно сейчас совершенно не хотелось. Едва лишь появилось в этом мире нечто, что стало интересно мне, и все бросить, все сломать?! Ну уж нет, я еще попью кровушки местным!
Значит, третий вариант отпадает. Какой из первых двух хуже? Первый вроде может дать власть. А для чего она мне? Придется совершать героические поступки. Могут потребовать исполнения супружеских обязанностей. Не хочу.
Второй превращает меня в собаку-охранника. Даже ошейник повесят. Но кто сможет заставить меня что-то делать? Главное – не дать Вероне умереть, чтобы самому не загнуться раньше времени. А уж чем я буду заниматься, это никого не должно волновать. Я ведь могу стать самым отвратительным охранником, которого только можно представить. Ленивым, загульным, постоянно смотрящим на сторону и всегда готовым сделать гадость. Они проклянут день, когда связались со мной!
Когда я повернулся, вид моего улыбающегося лица мгновенно испортил настроение всем присутствующим. Хотя чего им огорчаться, если мне весело? Для начала я поклонился королю:
– Благодарю, ваше величество, что вы даете мне второй шанс.
Поклонился Вероне:
– Благодарю вас, леди Верона, что вы сочли меня достойным. Но я знаю себя лучше и не могу принять ваше предложение… – Насладившись помертвевшим лицом Вероны, я продолжил после паузы: – …и стать вашим мужем. Но я вполне могу исполнять прежнюю работу охранника… – Полюбовавшись теперь уже на растерянность Вероны, я закончил: – …если его величество разрешит.
С королем шутки могли кончиться плохо, и я сказал без всякой иронии:
– Я готов повиноваться любому повелению вашего величества.
Тот долго молчал, разглядывая нас с Вероной.
– Со своими отношениями разбирайтесь сами. Но если вы меня подведете, я вас уничтожу. Сразу и обоих.
Бросив короткий взгляд на человека у двери, король коротко бросил:
– Ошейник покорности!
Тот в ответ кивнул. Подойдя к Вероне, достал из кармана небольшую коробку, открыл ее и протянул Вероне крупный кулон на цепочке:
– Наденьте так, чтобы он касался тела.
Верона послушно опустила кулон в вырез платья. Подойдя ко мне, человек достал из коробочки нечто, напоминающее кусок толстого витого шнура черного цвета. Соединив его концы у меня на шее, постоял немного с закрытыми глазами. Потом снова подошел к Вероне.
– Чтобы убить раба, достаточно снять кулон и отбросить его в сторону. Если ваш раб попытается коснуться его, то тоже умрет. Если захотите наказать его, достаточно сжать кулон. Чем больше усилие, тем сильнее боль. Попробуйте.
Верона поджала губы:
– Мне достаточно вашего слова, магистр.
– А мне нужно убедиться, что все сделано как надо, – настаивал тот.
Верона неуверенно коснулась пальцами кулона, и я ощутил легкое жжение на шее.
– Сильнее, – скомандовал магистр.
Движение пальцев Вероны я не заметил, но шею сдавило уже достаточно ощутимо.
– Еще сильнее!
На этот раз шею перехватило уже по-настоящему, а по телу как будто пустили ток. Мышцы скрутило судорогой, но я смог удержаться и не упал, хотя меня и перекосило.
– Еще сильнее! – Голос магистра стал недовольным. – Раб должен валяться в ногах и выть!
Верона, наоборот, отпустила кулон и гордо выпрямилась:
– Мне нужен защитник, а не слизняк, размазанный по полу!
Маг хотел было возразить, но конец пререканиям положил король.
– Теперь это раб леди Вероны, и она сама решит, как с ним обращаться, – сказал он магистру.
Маг тут же поклонился и отступил к стене.
Король собрался уходить, но я решил напоследок поквитаться с магом. Может, для него это просто работа, но отголоски боли по всему телу все еще чувствовались. Тем более что я сейчас уже официально в статусе раба-телохранителя, и все претензии будут к Вероне.
– Ваше величество, если уж ошейник на меня повесили, могу ли я начать исполнять обязанности немедленно?
– А что, уже есть необходимость?
Решив, что раз прямого запрета нет, то, значит, можно, я двинулся к магистру. Тот сначала немного удивился, а потом снисходительно скривил губы, видимо посчитав меня никудышным противником. Но мне на его мнение было наплевать. И даже неожиданное замедление моих движений не вызвало страха. Наоборот, память тела подсказала нужные движения, в которых скорость не имела значения, и в руках возникло нечто плотное. Я всего лишь коснулся тела мага, ткнув его сдвоенным ударом рук, но того швырнуло на стену, и он сполз на пол. Сразу стало легче дышать и двигаться.
Стоило повернуться, как короля закрыли его телохранители, а следак выхватил из стола подозрительную трубочку. Пришлось примирительно поднять руки:
– А нечего было орать на мою хозяйку! За леди Верону я любому горло перегрызу!
Разумеется, Верона была ни при чем. Но формально не придерешься: телохранителем быть заставили, на Верону орали, и довольно грубо. А что начал действовать без команды, так, может, я такой ответственный. Какие ко мне претензии? Получилось жестко, но я и сам такого не ожидал.
– И еще. В доме леди Вероны после боя остались мои нож и меч. Я хотел бы получить их обратно, – заявил я.
Следак покосился на короля:
– Вы их получите. На выходе.
– Еще у меня были вещи в таверне, а среди них деньги – четыреста золотых. Их я тоже хочу получить обратно.
На этот раз следак почему-то начал багроветь, но, снова глянув на короля, был вынужден сказать:
– Вы все получите. На выходе.
Подойдя к Вероне, я встал у нее за плечом:
– Я готов.
Некоторое время в комнате стояла тишина. Если бы я мечтал о славе, то сейчас был как раз такой момент. На меня смотрели все, и очень внимательно. Похоже, я их всех чем-то удивил.
Затянувшееся молчание прервал король. Раздвинув охрану, он подошел к Вероне.
– Ну раз готовы, так и отправляйтесь сразу, дела не ждут. Или у тебя еще какие-то просьбы? – обратился он к Вероне.
– Нет, ваше величество.
– Тогда все, поезжай.
Уже на выходе нас догнал голос короля.
– Гордан, я тебе не верю, – многозначительно произнес он.
Что-то король повторяется. И все эти театральные паузы, многозначительные интонации тоже надоели. Да и фраза прозвучала как-то странно – не то похвала, не то угроза. Я развернулся и встал по стойке «смирно»:
– Начнем разговор сначала?
Но король только махнул рукой:
– Иди уж!
Верона шла как настоящая госпожа – ни на кого не глядя, с гордо поднятой головой, и немногочисленные встречные торопливо отступали в стороны. На выходе возникла небольшая заминка, но подбежавший посыльный торопливо шепнул несколько слов охране, и перед нами сразу расступились.
Недалеко от крыльца стояла коляска Вероны с уже знакомым кучером. Можно было сразу уехать, но лишаться ножа, так выручавшего меня, не хотелось совершенно. Да и прелесть обладания денежками я успел оценить. И вообще, с какой стати я должен отдавать свое добро государству за просто так?
Ждать пришлось минут двадцать. Верона прогуливалась, а я уселся на подножку коляски и наслаждался лучами солнца, ласково греющими лицо. Глаза от яркого света отвыкли и начали болеть, пришлось даже крепко зажмуриться, но лица от солнца я не отвернул.
Следователь явился в сопровождении пары солдат, тащивших две большие матерчатые сумки (типа тех, что у нас в свое время использовали «челноки»). Я сразу сунулся в одну и стал перебирать вещи. Следак снова побагровел, но меня это мало волновало. Нож и меч сразу повесил на пояс, метательные ножи на грудь. Деньги обнаружились во второй сумке и, что удивительно, в сохранности. Демонстративно спрятав их во внутренний карман, повернулся к следователю:
