можешь уже сейчас попытаться Диму окольцевать, а мы с Алёной пока ещё поразвлекаемся. Под венец пойдём под тридцатник, чтобы успеть нагуляться и потом ни о чём не жалеть.
— Подруга, поддерживаю тебя на все сто! И дружеское внимание будем оказывать Ярославу, не забудем на чужбине. Тяжело ему вдалеке от России будет, а тут мы! — воскликнула Долгорукая. — Согласные и на Канары, и в рекламе его брендов поучаствовать, и потусить на любом празднике. Надо будет чем-нибудь отдариться.
— Вы такие меркантильные, противно слушать! — вспылила Юсупова, не выдержав. — Это же Я-ро-слав! А вы о выгоде и подарках! Он такой… такой…
— Какой такой? — Вика поторопила зависшую Ирину.
— Самый лучший… Я люблю его, — прошептала Юсупова. — Жить без него не могу…
— Подруга, мы все его любим… как брата, — Дашкова переглянулась с Долгорукой, они подошли и обняли страдающую девушку. — Я уверена, он нас тоже всех любит, как сестёр. Только помнишь, он говорил про обет безбрачия из-за неразделённой любви? Удастся ли ему теперь его не нарушить, вот в чём вопрос. Многие думают, он запал на младшую Романову, а ещё Лопухина за ним везде хвостиком… Не легко ему будет с её-то характером, а для тебя это возможность вовремя подставить своё дружеское плечо!
* * *
Куракин в волнении ходил по своей гостевой комнате и говорил по смартфону:
— Пап, да, повторяю ещё раз: я купил «Комбата»!
…
— Ну, дорого, конечно вышло, в карманные деньги не уложился, выписал вексель… Но уверен, отобьём все вложения, когда скопируем начинку и выставим под своим брендом! Представляешь, итальяшка взял за пять лимонов евро! А с нашими возможностями мы окучим рынок Европы за год-два! Разберём броневик по винтику, слижем, и дело в шляпе!
…
— Да какие там иски? Смирновой и этому выскочке не до России, они и не узнают! А когда узнают, поздно будет — мы свои патенты оформим.
…
— Понял, послезавтра отправить броневик дирижаблем в Питер. Меня ещё на Канары звали…
…
— Как, нахер???
…
— Да понял я, понял. Никаких Канар! Сразу домой в свите графини.
…
— Пап, да не, не переживай. Мне кажется, Лиза на меня запала. Может быть, что-то даже с ней получится замутить. Канцлеру ведь тоже фавориты нужны, не только Её Величеству.
* * *
В моих покоях раздавались неприличные звуки: «глоть», «глоть», «глоть». Я пошёл освежиться перед балом, и за мной увязалась Анна с блестящими от возбуждения глазами.
— Знаешь, я всю жизнь мечтала отсосать у принца! У меня ещё ни разу не было ни с одним самцом королевских голубых кровей. А у тебя в новом статусе я еще и первой буду! Никак не могу отказаться от возможности орально лишить девственности принца Бурбонов!
Стянула с меня штаны, поиграла с бубенчиками и начала целовать наливающийся силой нефритовый жезл…
«Глоть», «глоть», «глоть», — отработав обязательную программу с прелюдией, вонзила в мою задницу острые коготки маникюра, заставляя меня податься вперёд. Мой член, упиравшийся в глотку, преодолел сопротивление и вошёл в гортань. Она насадилась до упора и замедлилась, став делать с чувством, толком, расстановкой, горловой минет. От новых ощущений и повышенного давления я разрядился. Анька отпрянула, закашлявшись, но потом сразу вернулась к моему чупа-чупсу, выдаивая его досуха.
— Надо чаще тренироваться, — она, наконец, закончила и поднялась с колен, вытирая уголки губ. — У Лопухиной глотка маленькая, придётся разрабатывать. Видать, не любительница этого дела была.
— Ань, ты эти садистские замашки Магды бросай! — я потирал расцарапанную задницу.
— Тебе, разве, не понравилось? Подлечишься, делов-то! Зато как ты напрягся внутри меня и сразу кончил!
— Я предупредил!
— Ой, боюсь-боюсь! Накажи меня! — Анька нагло ухмыльнулась в притворном страхе. Нашёл, блин, сексуально-озабоченную рабыню на свою голову!
* * *
Уже давно стемнело — ночь на юге наступает раньше и сразу. В десять вечера королевский парк погрузился в темноту, лишь в прудах отражался ярко освещённый дворец — сегодня в нём давали бал.
Сменив сорочку на свежую, я по-прежнему был в надоевшем за день мундире. «Ну, ничего. Несколько часов мучений, и можно про него забыть. Завтра закажу у портного новый мундир свободного кроя, Глава я, в конце-то концов, или нет?!?» — я умело скрывал раздражение, когда шёл под ручку с довольной Лопухиной, надевшей пышное платье. Впереди шли мои приёмные родители, следом мы. Наконец, наша компания вошла в бальный зал, мажордом ударил палкой в пол и объявил о начале танцев. По протоколу я первым открывал бал, поэтому сразу повёл девушку в центр, сопровождаемый тяжёлыми взглядами европейских записных красавиц. Впрочем, Аня держалась хорошо. Во-первых, одна мечта уже сбылась, а во-вторых, большинству здесь она фору даст, если придётся драться, а взгляды не убивают.
Под звуки менуэта мы начали танцевать.
— Ярик, на десять часов Романова под ручку с Куракиным, она сейчас во мне дырку просверлит! — держа улыбку на лице, сквозь зубы промычала Лопухина.
— Вижу, не нравится ей. Ничего, пусть терпит. В чужой монастырь со своим уставом… Сегодня закину удочку на счёт твоих активов.
— О, а на четыре часа Матриарх! Тебя гипнотизирует, — снова подметила Аня.
— Это она пообщаться хочет. По душам. На исповедь меня ждала после аукциона, а я продинамил, не пришёл.
— Не боишься?
— Я?!? Нет. Настоящие мужчины женщин не боятся, они ими командуют.
— Ну-ну, не забывай, она архимагистр — сильнейшая магесса в Европе!
Наконец, танец закончился, и я повёл Аню к группе веселящихся молодых русских княжичей в компании княжон. Хорошо, что Елизавета в сопровождении Куракина отошла пообщаться со знакомыми, иначе бы не рискнул.
— Ваше Королевское Высочество, поздравляю с титулом! — присела в реверансе Дашкова, её примеру последовали другие княжны. — Как теперь к вам обращаться, по-новому или как раньше?
— Вероника, я всё тот же, можно на «ты» и по имени. Возьмёте в свой кружок Анну Николаевну? Мне надо с Дмитрием переговорить.
— Конечно, не переживай, мы же твои друзья… Ань, как тебе в Испании? Не тянет домой?
Мы с Разумовским отошли на несколько шагов.
— Мить, спасибо тебе за помощь! Для меня это было очень важно.
— Долг платежом красен, как говорит моя мама. Тебе спасибо, что меня спас.
— Слушай, а как
