Только вспомнив, с чего именно ввязалась в это дело, и заново удостоверившись в неизбежности своего выбора, я нашла силы посмотреть на этого дракона.
В расплавленном золоте змеиных глаз танцевал смех.
– Вы сказали прийти на рассвете. Я пришла. Что дальше?
– Придется подождать. Колин еще спит, а я не собираюсь его будить.
– Зачем же я тогда приперлась так рано? – Походный рюкзак, висевший на моем плече, рухнул на пол.
Дракон равнодушно пожал плечами. Хотя в его глазах спокойствия не наблюдалось. Скорее интерес, замешенный на чем-то еще… более опасном.
– Думаю, я найду, чем тебя занять.
Ух, такой голос не предвещает ничего хорошего.
На мгновение, показавшееся вечностью, я затерялась в светящихся глазах, лишь краем сознания отмечая, как безвольно опадают ментальные щиты. Вздрогнув, почувствовала, как теряю волю, как тело охватывает нетерпеливая дрожь, как тону в расплавленном золоте. Не хочу, только уже ничего не могу с собой поделать – тяга почти болезненная. Не выдержав, я прижалась к сильному телу полудракона. Ощущения – словами не описать. По коже разошлась волна наслаждения.
– Нет…
– Тш-ш, – прошипел он, обнимая.
С таким трудом собранные на сопротивление силы снова покинули меня, отдавая под власть мощного приворота и самого Змея.
Он знает об этом и довольно улыбается.
– Сери, как невежливо держать девушку в коридоре, – раздался голос со стороны лестницы.
Заставив себя оторвать взгляд от красивого лица Змея, я посмотрела на его брата. Они обменялись взглядами, и, судя по всему, не только ими.
Наконец меня выпустили из ловушки объятий, позволяя убраться на максимально возможное расстояние от этого драконьего соблазнителя. Чего он ко мне привязался? Нашел игрушку.
Кто бы знал, как меня злили эти слова. Больше всего в жизни я ненавидела быть чьим-то развлечением.
Братец тем временем спустился и посмотрел на меня:
– Надеюсь, вы не спешите и позавтракаете с нами?
Я осторожно кивнула, чувствуя себя еще более испуганной и беззащитной, чем в руках Змея. Все же драконья суть этих мужчин слишком сильно била по рецепторам мага. Лично мною они ощущались как большие, опасные хищники. И, столкнувшись с взглядом зелено-желтых глаз, я лишь уверилась в своих выводах.
Ох, во что же я опять попала?
Меня отвели на большую кухню, где уже суетилась краснощекая женщина.
– Ранехонько вы нынче пробудились, господа. – Заметив мою худую фигурку за спинами братьев-драконов, она улыбнулась еще шире: – Да у вас гостья! Проходи, милая, присядь на скамью, не побрезгуй. Сейчас завтрак будет. Я уже и корову подоила, и у Квохточки яичек свежих взяла.
Хозяйка усадила меня за стол и начала споро выставлять разнообразную снедь. Тут же рядом полыхал огонь и закипал чайник. Драконы сели по другую сторону стола. Не особо стесняясь, один из них принялся разливать ароматный настой по чашкам, другой мазал сливочным маслом внушительные ломти свежеиспеченного, еще теплого хлеба. А женщина тем временем планомерно разбивала яйца над раскаленной, брызжущей маслом сковородой. Я же наблюдала за этим полными удивления и растерянности глазами.
Поймав мой обалдевший взгляд, змееныш подмигнул, проказливо улыбаясь. А его брат положил на тарелку передо мной внушительных размеров бутерброд, которым я могла наесться на весь день, и сказал:
– Думаю, нам будет лучше познакомиться. Мое имя Колиандрэй, но можешь звать меня просто Колин. А этот желтоглазый нахал – Сериандрэй. Или Сери. Если ты, конечно, не против, дорогой братец, – насмешливо согнулся в поклоне человек-дракон.
– Как я могу отказать леди, – улыбнулся тот.
У меня кровь в жилах стыла от его улыбки.
– Мое имя вам должно быть уже известно – Александрит Андин.
– И как нам тебя называть?
– Как хотите, – пожала я плечами.
– Тогда мы будем звать тебя Лекси. – Заметив, как я поморщилась, змееглазый не преминул напомнить: – Ты сама сказала – как хотим.
Железный довод я признала и не стала спорить, к тому же с драконом это более чем опасно.
Хозяйка поставила передо мной внушительное блюдо с яичницей, пожаренной с луком и шкварками. Поблагодарив добрую женщину, я тем не менее отставила блюдо, попивая свой отвар и кусая бутерброд. С детства не терплю жареный лук.
Сами же драконы довольно лихо разделались не только с предложенным им кушаньем, которого хватило бы на всю мою пятерку, но еще присовокупили бутерброды, полбанки клубничного варенья и небольшую крынку свежей сметаны. Так на примере я поняла значение выражения «голодный как дракон». Если это для них завтрак, и, судя по всему, легкий, то что же они съедают на обед? Искренне надеюсь – не глупых магичек, попавших к ним в дом.
Сейчас эти два типа меньше всего напоминали драконов Алауэн Ту. Скорее уж избалованных сынков какого-нибудь купца или зажиточного горожанина. На вид им от силы лет по двадцать пять. Растрепанные волосы и широкие, расхристанные рубахи тоже не придавали весомости и шика. Хотя… надо признать, выглядели они сногсшибательно, и если бы я не знала, кто это так задорно улыбается, устроив с братом потасовку на ложках, мигом влюбилась бы в обоих. Но все же я знала, и мне совершенно не светила мысль еще раз попасть под гипнотическое влияние этих существ.
Интересно, если я предложу им артефакт, который выкрала той ночью, они согласятся отпустить меня? Ответ очевиден – нет. Колин прав – всего лишь игрушка.
Оба дракона как по сигналу замерли, глядя на меня своими змеиными глазами.
Только теперь я заметила, как все плывет перед глазами, как кружится голова. Кто-то осторожно положил меня на лавку. Глаза просто слипаются, наливаясь свинцовой тяжестью.
– Слишком рано. Туманница [6] должна была начать действовать только через полчаса. Не нравится мне эта восприимчивость.
– Ты же сам видишь, у нее слабый организм. Как бы нам не ошибиться с выбором.
Голоса доносятся издалека, но я не перестаю чувствовать и слышать. Просто мне уже так все-е равно-о.
Кажется, я летаю, или это просто меня взяли на руки, какая сейчас разница. Просто хорошо. Мое бедное тельце кладут на что-то мягкое, затем трясут, вынимая из одежд. Прохладной кожи касаются горячие руки, и мне не хочется им сопротивляться, это нравится.
Появляется женщина, жутко ругается, обзывает охальниками и супостатами. Меня продолжают вертеть, уже переодевая во что-то. Женский голос шепчет успокоительные слова, но мне нет до нее дела, разлука с ласковым огнем почти болезненна. Пытаюсь слабо сопротивляться, чего-то просить.
Потом снова появляются они. Воздух вокруг вибрирует от мощи и первозданности древней магии, а я начинаю мелко дрожать.
Сознание продолжает тянуть в самые глубины забытья, но я сопротивляюсь.
Так хочется дослушать странную песню, которую поют эти голоса. В их звучании раскаты грома и переборы дождя, звон капели и шорох снега, в них завывания потерявшегося в горах ветра и шепот вечернего бриза, свет звезд и безмерная свобода. Вот уж никогда не думала, что услышу песнь драконов. [7]
И я тянусь к этим голосам, я таю в них, сливаюсь…
Внезапно внутренняя нить рвется, забытье отпускает меня навстречу этим голосам… И я распахиваю глаза.
Прямо надо мной склонились две драконьи морды, с удивлением вглядывающиеся в подернутые туманом, но разумные глаза. Мои голубые глаза.
– Я же говорил, не нравится мне это, – прошипел один из них, обрывая песнь. – Будь осторожней, мы не можем потерять ее сейчас, слишком много сил потрачено.
Второй дракон, все так же тихо мурлыкавший себе под нос, кивнул.
А мне ничего не оставалось, как тонуть в этих звуках, чувствуя, как они овладевают всем телом. Я снова прикрыла глаза, позволяя песне ласкать мне кожу и туманить разум. Как хорошо…
Резкая боль выводит из состояния близкого к блаженству. Хватаюсь за грудь и натыкаюсь на нечто твердое, что торчит у меня между ребер. Крик боли врывается в песню, все еще тянущую меня за собой, ломая ее стройный ряд. Певец замирает на вдохе, сбиваясь на какие-то пол-октавы…
Новый крик сотрясает стены.
– Рано… приготовься, я выну его… у нас останется лишь несколько секунд. Только не прекращай звать.
Ох, как больно… согретый кинжал высвобождается из теплых ножен моего тела, и я чувствую, как из раны, пульсируя, вытекает кровь. Биение сердца сходит на нет.
Поврежденные ребра начинает яростно жечь, и на краю ускользающего сознания я чувствую проникновение чего-то чуждого человеческой натуре, но более яростного и сильного.
– Этого мало! Подержи ее.
Голову зажимают в тисках, и уже помутневшими глазами умирающей я вижу, как когтистую длань разрезает клинок, согретый моим ускользающим теплом. Густая, невозможно темная, чуть в зелень кровь капает на мое лицо, на губы, проникает в рот, в горло, грудь, до самого сердца…
