– Почему не фурычат твои фокусы? – спросил Палваныч.
– Стрела пробила в знамени отверстия, и оно утратило мощь.
– Совсем?
– Почти, товарищ прапорщик. Во всяком случае, в бою на него полагаться нельзя.
– Не уберег, салага! – Командир сплюнул. – Кстати, ты так и не отдал его мне…
– Простите, товарищ прапорщик, и не отдам, – сказал Коля. – Я еще не сдал Пост номер один. Пока не вернемся в часть, я отвечаю за знамя.
– Добро, – кивнул Дубовых.
Минут пятнадцать они топали молча, потом Палваныч спросил:
– Куда этот стратег показал? Где этот ихний Дриттен-кто-то-там?
– Дриттенкенихрайх, товарищ прапорщик, – ответил памятливый солдат. – На северо-востоке.
Коля махнул за спину.
– Ектыш! – воскликнул Дубовых. – Не туда движемся. Тогда нале…во!
Развернулись.
– Ну, рядовой Лавочкин, сейчас я проведу инструктаж номер раз. – Прапорщик плотоядно усмехнулся. – Ты, ядрена масленка, конечно, складно звонишь, мол, не виноват в самовольном оставлении расположения полка, пост не сдал… Да вот не верю я тебе. Мой многолетний стаж командирской работы не позволяет такую роскошную глупость. Я тебя верну, а в процессе еще и воспитаю в настоящего солдата. Ты, кстати, сколько отслужил?
– Восьмой месяц идет.
– По-вашему, по-неуставному, «соловей» получается… Не хватило тебе, салага, главного. Знаешь чего?
– Никак нет.
– Правильного мудрого командования, опирающегося на опыт и ум, вот чего! Именно благодаря мудрому командованию наша армия непобедима!
– А я думал, наша армия непобедима лишь потому, что она действует вопреки логике и здравому смыслу, – вырвалось у Коли.
– Вот именно! Как ты сказал?!
– Э… Действуя в соответствии с логикой и здравым смыслом, – невинно «повторил» солдат.
– Молодец! Не такой пропащий, каким выглядишь с первого медосмотра. – Палваныч по-отечески похлопал парня по плечу.
Лавочкину пришло в голову, что Дубовых иногда не грех невинно разыгрывать. «Начнем прямо сейчас!» – постановил Коля.
– Разрешите обратиться, – сказал он.
– Валяй.
– Товарищ прапорщик, есть проблема. Вас ведь никто за мной не посылал, верно?
Солдат понимал: командование полка отправило бы в погоню отнюдь не снабженца.
– Ну да, я проявил личную инициативу, – подтвердил Колины догадки Палваныч.
– Тогда с точки зрения комполка вы являетесь таким же самовольщиком, как и я…
Дубовых, не раздумывая, вцепился в горло Лавочкина.
– Ты кого, гнида, дезертиром назначил?!
Получилась комичная картина: коренастый злобный коротышка трясет за шею долговязого парня. Коля даже нагнулся.
– Я… Ни… чего… та… кого… не… говорил!.. – прохрипел он, мотая русой головой.
Чуть ослабив напор, прапорщик проорал в самое лицо жертвы:
– А что же ты, ерш сортирный, говорил?!
«Вот и поприкалывался…» – мысленно констатировал Коля, а вслух сказал:
– Товарищ прапорщик… Мы тут шарились двадцать два дня, да еще барон утверждает, мол, шестьдесят суток сидели у чертовой бабушки… Вы же, бросаясь за мной, никого не поставили в известность?
– Никого.
Пальцы Палваныча выпустили горло солдата.
– Значит, мы пропали оба. И у командования может сложиться впечатление, что мы оба самоволь…
– Стоп! – перебил Дубовых. – Расклад понял, не дебил.
Помолчали.
Прапорщик стоял, как громом пораженный. Простая вроде бы мысль, а почему-то не посетила его раньше. «Крах карьеры! – вопил в душе Палваныч. – Да что там карьеры, крах жизни! Вернуться и под трибунал?! Нет, фигу вам с маргарином… Тут особые обстоятельства. Неизведанное и неучтенное в Уставе. Спасение рядового и знамени. Выкручусь, выкручусь непременно».
Лавочкин робко продолжил задуманный розыгрыш, одновременно пытаясь взбодрить спутника:
– Товарищ прапорщик! Все не так плачевно. Знаете, недавно учредили комитет прапорщицких матерей. Для беглых прапорщиков, где им помогают решить их проблемы…
– Не дебил, но в этот раз не понял. – Палваныч сдвинул брови. – Ты меня шуткой достать решил? Тогда вернемся к инструктажу. Заруби себе на соплю, рядовой. Я человек прямой, словно циркуль. Мне твои смешуечки – будто слону Каштанка, или как там ее, моську эту. Ты, типа, умного из себя строишь, неоконченное высшее, то, се, но я из тебя эту дурь интеллегени… интеллигиги… интелегине… Короче, не умничай, молокосос! Приказы исполняй, правильно себя веди, и мы вернемся в полк. Если я буду доволен, то тебя даже не сильно накажут. Понял?
– Так точно, – пробубнил Коля.
Рядом материализовался черт, обнимающий барона Косолаппена.
– Товарищ прапорщик, задание выполнено. Полчаса подождал, а потом явился! – громко пропищал Аршкопф, заставляя людей непроизвольно морщиться и закрывать уши.
– А этого зачем припер? – страдальчески простонал Палваныч.
– Вы же сами велели удерживать заложника, а потом присоединиться к вам… – захлопал глазками черт.
– Чучело мохнатое! Его нужно было оставить. На кой он мне?
– Исправляюсь, – пискнул бес, растворяясь в воздухе и снова возникая, но уже без Ференанда.
– Так-то лучше, – смягчился прапорщик. – Вопрос: неужели твоя бабка не отговаривала оказывать мне помощь?
– Ну, она, признаться, кое-что плела… – уклончиво и с оттенком боязни промямлил Аршкопф.
Все-таки чертенок безоговорочно верил: Палваныч является Повелителем Тьмы. Аршкопфа впечатлила первая встреча с прапорщиком. В отличие от любого местного человека, мужик совершенно не испугался, даже игнорировал нечистого. По мнению беса, такое мог позволить себе лишь сам Мастер. А Дубовых тогда считал, что приболел белой горячкой. Позже он свыкся с чудесами этого мира и стал использовать черта в качестве подручного, понукать и покрикивать.
– Плела?! – Палваныч подступил к Аршкопфу вплотную.
– Она уже старенькая, вы должны милостиво ее простить, – залепетал черт. – Сидит на заслуженном отдыхе, сочиняет разное… Не сомневайтесь в ее преданности, товарищ прапорщик! Виной всему старческое слабоумие… Она считает, что вы не Повелитель.
– Хм… А если она права? – Дубовых решил проверить степень уверенности беса.
– Если бы она была права, то вы никогда не покинули бы ее каморки! – заулыбался рогатый, весело морща пятачок. – Людей она обычно съедает.
Странники предпочли промолчать об истинных причинах своего непопадания на стол древней чертовки. О священной полковой реликвии лучше лишний раз не болтать, хотя Аршкопф однажды испытал на себе силу знамени: попробовал схватить Колю и обжегся.
– А какого хрена со временем творится? – Дубовых решил восполнить пробел в знаниях. – Мы у твоей старой перечницы часа три просидели, тут два месяца пролетело!
– Ну, товарищ прапорщик, – высокий голосок беса слегка подсел, – иногда вы делаете странное, чтобы проверить мою веру… Бабка живет в Преисподней, а там время бежит значительно быстрее, чем в Пренаружной.
– Ладно, вопросов больше нет, – подвел итог Палваныч. – Аршкопф, сгинь пока куда-нибудь. Лавочкин, за мной вперед марш. Не хватало еще дождаться этого пижона Косолаппена. Небось лопается сейчас от злости.
Барон Ференанд действительно был вне себя от гнева. Полчаса в обществе черта, приставившего нож к твоей шее, – тот еще аттракцион страха. Ужас и унижение отодвигали недавнюю победу над Лобенрогеном на второй план.
Выбравшись из рощи, ковыляя на кривых ногах, Косолаппен принялся гонять подчиненных пинками и орать:
– Нахлебники! Бездари!.. Неблагодарные твари, предатели!.. Почему не ударили по врагу?! Испугались? Я там должен терпеть издевательства… Вы хоть знаете, что от черта воняет, как от мокрой псины? Позорники! Лентяи! Ваш хозяин в беде, а вы и рады в кусты, да?
– Но вы же сами сказали уходить… – попробовал оправдаться давешний юный лучник.
– А голова у тебя на кой? Смекалку проявить не пробовал? – неистовствовал барон Ференанд. – Я понимаю, если бы наемники… Но вы, вы же мои слуги!..
Потешив самолюбие, Косолаппен почувствовал себя лучше. Можно было поразмыслить о мести.
– Ну и самозванцы! Чуть услышали, дескать, я барон, сами тут же назвались титулом. И подыскали-то славное, легендарное имя! Николас Могучий. Ни стыда, ни совести. Лживые колдуны должны понести наказание. И возмездие их настигнет, клянусь своим родом! Но самому с чертями тягаться бесполезно…
К барону подъехал на коне герольд, седоватый дядька с аккуратной бородкой. Он уже снял доспехи хозяина, в которых возглавлял основные силы «медвежатников». Спешился и преклонил колено.
– Мой господин, ваш враг Лобенроген заперся в замке. Прикажете осадить?
– Не пори ерунды, – ответил барон. – У нас нет ни людей, ни средств заниматься осадой презренного рогоносца. Достаточно того, что мы задали ему трепку, отвоевав эти поле и лесок. Отличное прибавление к моим владениям, не так ли?
– Воистину так, – склонился герольд.
– Меня сейчас больше интересует маленькая месть двум выскочкам-колдунам. Найди мне четырех всадников. Пустим по следам оскорбителей Мор, Глад, Брань и Смерть…
