– Тогда представьтесь, пожалуйста, – начала я.
– Таэллон Аэн из Дома Эррис, – послушно ответил он.
– Аэн из Дома Эррис? – переспросила я, позволив себе намек на удивление. Либо я брежу, либо история гораздо более запутана, чем кажется.
– Да, ларэ, – кивнул Таэллон, глядя на меня с вопиющей честностью. Он действительно сказал правду. Если бы солгал, я бы почувствовала.
– Правящий род сильнейшего Дома кахэ? – решила уточнить я, думая, что, возможно, просто не расслышала.
– Да, ларэ
О боги и демоны. Похоже, в этот раз мне действительно выпало расследовать нечто занимательное.
– Имя вашего родича?
– Риэнхарн Аэн из Дома Эррис. Он мой дядя, ларэ.
Два высокороднейших кахэ инкогнито на землях людей.
Уму непостижимо.
– Он старше вас?
– Да, ларэ, на двести семьдесят лет. Риэнхарн мой наставник.
– А сколько вам лет? – поинтересовалась я. Информация лишней никогда не бывает.
– Сто тридцать четыре, – смущенно признался кахэ. Малолетний, оставшийся без присмотра старших. Так вот почему он пошел именно ко мне. У кого-то более взрослого и опытного просто идиотизма не хватило бы на подобное, а вот у того, кто мыслит как подросток… Запросто.
Как бы ни старались вечноживущие скрыть факт, что они взрослеют в несколько раз дольше, чем люди, об этом все равно известно.
– Вы приехали вместе с ларо Риэнхарном? – решила я окончательно прояснить ситуацию.
– Да, мы приехали вместе. Он был не слишком рад моему обществу, но все же позволил мне поехать с ним.
А это совсем интересно. Либо Риэнхарн Аэн полный дурак, либо…
– Риэнхарн говорил вам о цели визита в Иллэну?
– Нет, сказал, что это только его дело и мне ничего знать не нужно, – с вялым раздражением произнес Таэллон. Видимо, старший родственник не слишком тактично объяснял племяннику, что ему не следует совать свой нос в это дело.
– В его поведении было что-то необычное?
– Дядя был немного взволнован, а так все как всегда. Он, по-моему, не ожидал неприятностей.
– А как вы узнали, кому передали дело вашего родича? – не сумела сдержать любопытства я.
– Э… Подслушал под окнами в вашей управе, – сознался нелюдь. – Про вас очень много говорили.
Какая прелесть. Иметь хороший слух, оказывается, бывает чрезвычайно выгодно.
Узнав у молодого кахэ все, что считала нужным, я почувствовала себя просто прекрасно. По крайней мере, я могу попробовать подобрать ключ к непробиваемому нелюдю. Думаю, услышав из моих уст свое имя, ларо Риэнхарн будет весьма и весьма удивлен. А ведь в моих цепких руках не только имя, не так ли?
Можно будет попробовать припугнуть кахэ племянником. Которого, кстати говоря, надо куда-нибудь пристроить во избежание никому не нужных неприятностей. Еще не хватало потом отписываться по поводу трупа безвинно убиенного нелюдя.
Люди ничего не умеют, но тюрьмы делают превосходные: сырые, затхлые, жуткие. И еще они отлично обучают своих дознавателей, буквально все живое из них выдавливают, не оставляя ни сострадания, ни понимания – ничего того, что делает разумное существо живым.
Когда Риэнхарн в первый раз увидел молодого дознавателя, расследующего его дело, он подумал: возможно, все еще и обойдется. Дийес Тьен была вежлива и доброжелательна, вот только удивительно напоминала кобру, с интересом разглядывающую мышь, которая имела глупость попасться ей на глаза. И его дознаватель считала то ли вещью, то ли своей жертвой. Для нее не существовало настоящего и будущего, она интересовалась лишь прошлым. Из цепких рук дийес Тьен вырваться было невозможно, как из рук самой смерти.
А глупыш Таэллон остался где-то в этом городе, один, растерянный. И вот-вот начнется травля всех кахэ. Риэнхарн прекрасно знал нравы людей и готов был поклясться: они будут убивать его сородичей десятками без суда и следствия. Вполне возможно, и племянник будет одной из жертв человеческой ярости…
Его притащили на очередной допрос все в ту же комнату без окон, где его ожидала все та же дийес Тьен в своей форменной фиолетовой мантии, точно такая же, какой была при первой их встрече. И улыбка у нее все та же – идеально вежливая, доброжелательная и совершенно мертвая.
«Самая большая стерва рода человеческого», – мысленно произнес кахэ и приготовился к многочасовой пытке, которую каждый раз устраивала ему дознаватель.
Она с изяществом фехтовальщика била во все уязвимые его точки, с деловым интересом наблюдая за реакцией. С каждым разом удары были точнее, и сдерживаться было все сложнее. Дийес Тьен превосходно знала свое дело. Что же она устроит сегодня?
– Добрый день, ларо Риэнхарн Аэн, – поприветствовала она его, дежурно улыбнувшись.
Кахэ показалось, что ему выбили воздух из легких. Откуда она могла узнать его имя?! Неужели его блок против телепатии все-таки сломали? Или… они нашли того, кто мог назвать его имя?
Милейшая дознаватель не упустила из виду его ужас. Ей явно доставила удовольствие подобная реакция.
– Думаю, ларо Аэн, нам следует продолжить беседу, не так ли? – ласково оскалилась Риннэлис, глядя на него тяжелым взглядом.
Что она знает? И, главное, от кого? О предки, только бы не этот малолетний остолоп! Только бы у Таэллона хватило ума убраться отсюда сразу же…
Перед носом кахэ закачался серебряный медальон в виде ворона, расправившего крылья. Фамильное украшение, которое есть у каждого члена рода. Не его, нет – медальон самого Риэнхарна был чуть больше, да и узор на крыльях символа их Дома был чуть другим. Этот ворон принадлежал племяннику.
Мужчина кинулся на дознавателя раньше, чем сам успел осознать, что делает. Такой ярости, страшной, убийственной, он не испытывал никогда в своей жизни. Убить гадину. Пускай заклинания сейчас ему недоступны – постарались маги стражи, – но сломать ей шею он в любом случае сможет. Кахэ двигаются быстрее людей, она даже понять ничего не успеет.
Человечка сумела увернуться от его молниеносного броска. Сумела! От удивления он даже замер на секунду. Именно этой паузой дийес Тьен и воспользовалась, мгновенно оказавшись у Риэнхарна за спиной и оглушив его. Нет, не магией. Табуреткой, на которой кахэ обычно сидел во время допросов. Табуретка оказалась менее прочной, чем голова мужчины. Но полученного удара хватило, чтобы перед глазами у южанина все поплыло, а в ушах противно зазвенело. Затем его скрутило парализующее заклятие.
– Что же вы так, ларо Аэн, – притворно расстроено спросила человечка, глядя прямо в глаза Риэнхарну.
Тот только с дикой ненавистью смотрел на нее, всем видом показывая: при первой же возможности с огромным удовольствием отправит дийес Тьен к Белой Госпоже.
– Не стоит так неосмотрительно вести себя, ведь вы же не хотите ничего дурного своему племяннику?
Ни в голосе, ни в глазах девушки не было ни капли торжества. Она всего лишь доводила до сведения своей жертвы информацию. Именно это заставило кахэ вздрогнуть от ужаса.
Эта человечка не испытывала к нему никаких личных чувств – ни ненависти, ни неприязни. Она просто равнодушно выполняла свою работу. Она и убьет с таким же благожелательным выражением на лице. Это было… жутко.
Я стояла над кахэ и молчала. Произнести я сумела только заранее заготовленные и отрепетированные фразы, потом голос попросту отказал. Всегда считала: нервы у меня сделаны из лучшей стали, но, оказавшись лицом к лицу с разъяренным нелюдем, я почувствовала такой ужас, какого в жизни не испытывала. А ведь позволить ему увидеть свой страх нельзя, иначе вся работа окажется проделанной впустую, и расследование можно считать законченным.
На лице валяющегося на полу кахэ сквозь удивление и растерянность медленно проступал священный ужас, как будто он увидел перед собой богиню смерти. Я с облегчением поняла: этот раунд тоже остался за мной.
– Думаю, вам стоит поразмыслить над этим, ларо Аэн, – привычно улыбнулась я, неторопливо покидая допросную. Хвала богам, связки не подвели, и голос был твердым.
Только оказавшись по ту сторону толстой двери, я обессиленно сползла на пол, чувствуя, как все тело бьет мелкой дрожью. Я обняла себя за плечи и минут двадцать сидела, опершись спиной на дверь и жалко всхлипывая. В тот момент у меня даже не было злости на не оказавшегося на своем месте охранника. Не хватало еще, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.
Боги, я, конечно, ожидала подобной реакции со стороны кахэ и соответственно подготовилась, улучшив свою реакцию с помощью чар и зелий. С такими ухищрениями реальной опасности для меня не было… Но боги, как же страшно… Именно это и называется «заглянуть в глаза смерти». У моей смерти были лиловые глаза с неуловимо-нечеловеческим разрезом.
Риэнхарн Аэн сидел на полу в допросной, прижавшись спиной к двери. Он проиграл. Окончательно и бесповоротно проиграл. Все и всех. Теперь уже точно не может быть хуже. В их руках и племянник, а мальчишка не виноват ни в чем, кроме того, что слишком привязан к нему. Таэль слишком молод, он не должен умереть, поэтому придется рассказать людям все. А расспросы смертных не ограничатся только убийством дочери герцога, в этом кахэ был уверен. Они попытаются вытянуть из него тайны Дома Эррис, и ему, Риэнхарну, славившемуся своей силой воли и выдержкой, придется все рассказать: страшно подумать о судьбе Таэля, если Риэнхарн откажется выполнять требования. Да и из мальчишки они выбьют все, что только можно. Раньше Риэнхарна ожидала только смерть, теперь еще и позор.
