Да ни за что на свете!
— Только не думай, будто сумела выиграть для себя немного дополнительного времени, Иллария. Любой неверный шаг с твоей стороны или какая-нибудь отчаянная выходка, и эти стены станут твоим пристанищем до конца твоих дней. Не забывай, любовь моя. Лишь от твоего правильного поведения и полного во всем мне подчинения зависит все твое ближайшее будущее. И не только твое.
Не знаю, что хотел этим сказать Демьян Никифорович, но выглядело это даже для меня пугающе жутко. To, как он обошел застывшую в центе камеры незнакомую мне женщину и с показательной бережностью обхватил ее предплечья своими увесистыми ладошками. А если брать во внимание его внушительный рост и гладиаторскую комплекцию, не спасало даже плотное телосложение незнакомки, разодетой в многослойные одежды то ли дворянки, то ли особо привилегированной служанки. Думаю, ему не обязательно демонстрировать свои "магические" примочки. Захочет, свернет ей шею в один присест всего за одну долю секунды.
Я, конечно, понятия не имею, кто это и почему Антифьев пытается мне угрожать через ее жизнь. Но я как-то не привыкла, чтобы кого-то намеревались убить на моих глазах, намекая об этом прямым текстом.
— Я многих оставил в живых дорогих твоему сердцу близких, соратников и даже небольшую часть из твоей личной прислуги. На тот случай, когда однажды в твою голову придет мысль о том, что тебе, вроде как, больше нечего терять. Иногда цена чужой жизни кажется выше собственной. А ты, как я помню, натура весьма эмоциональная. Можешь всплакнуть даже над подавившейся вишневой косточкой любимой канарейкой, устроив ей впоследствии в дворцовом саду пышные похороны.
— Ей было тогда всего тринадцать!.. — незнакомка в тяжелом бархатном платье темно-сизого цвета и с чудным головным убором поверх длинного покрывала впервые подала свой слегка возмущенный голос. — Вы, небось, тоже в детстве чудачили, даже не представляю, как и сколько. До Ардора в свое время о вас доходили не менее впечатляющие слухи.
— Бьюсь об заклад, какая-то из них часть даже чистая правда. — Антифьев жестко осклабился и "ласково" сжал свои пальчики на полных предплечьях немолодой незнакомки. Не знаю, насколько сильно, но судя по тому, как у женщины побелело лицо и чуть вылезли из орбит глаза, было ей сейчас не слаще моего.
Откровенно говоря, я продолжала офигивать от происходящего все больше и больше. И даже не заметила, как меня полностью освободили от наручей. Так и продолжала сидеть на скудной соломке, прижавшись к каменной стене и машинально, почти не замечая, что делаю, растирала затекшие запястья дрожащими ладонями. А взглядом и всем вниманием была намертво прикована к происходящему в центре камеры. Видимо, все еще надеялась, что смотрю сейчас либо какой-то жутко бредовый сон, либо гиперреалистичный 3-Д фильм.
— Довольно ностальгирующих воспоминаний! Ты сейчас здесь не за этим, Тарла. Позаботься о своей любимой госпоже. И не забудь о нашем с тобой договоре.
Глава 1-2
А затем меня, поддерживая под руки, потащили к выходу из мрачного подземелья. To, что я от шока и потрясения (да и от сырости, которая явно обеспечит мне ринит с фарингитом уже к вечеру) не поспевала за стражами в поскрипывающих и лязгающих доспехах, мало кого волновало. Хоть они и не причиняли ненужной боли, но и миндальничать тоже не собирались.
Я не знаю, кто являлся костюмером этого фестивального парада психопатов, но о моем удобстве он явно не думал! Как вообще можно передвигаться в этом тяжелом то ли гобелене, то ли дубовом жаккарде (в темноте не разобрать), еще и в пыточном корсете, от которого у меня постоянно перекрывало дыхания при подъеме наверх? Я не могла даже разглядеть свое платье как следует, поскольку света факелов хватило лишь то, чтобы разобрать какого оно цвета (насыщенного темно-вишневого оттенка), да рельефную вышивку из золотой канители. Промокший почти насквозь от мокрых плит подол я ощущала при ходьбе с таким же пробирающим до мозга костей раздражением, как и все остальные предметы своего маскарадного костюма (и кто там в детстве когда-то мечтал о настоящем платье принцессы?). Особенно, когда спотыкалась об него же практически на каждом шагу. Если в средневековье, под адепта которого косит мой босс-психопат, носили подобное, я не знаю, как они вообще выжили!
Объем свалившейся на меня информации вместе с ее шизофренической окраской грозил взорвать мне мозг вплоть до летального исхода. Поэтому я приказала себе ничего не анализировать до тех пор, пока не буду готова.
Скорее всего, к вечеру все закончится, успокаивала я себя. Демьян лично отслюнявит мне внушительный пресс банкнот и повысит в должности, настоятельно попросив молчать обо всем, что я тут увидела и испытала. Может даже попросит прощения за… Та плевать, за кого: своего брата-близнеца, которого уронили в детстве в музее средневековья, или за второе Я, с которым они безуспешно все вместе лечат шизофрению втайне от ничего не подозревающих родителей.
На грубо подогнанных валунах с почерневшей от сырости известкой в свете факелов блестела влага. Большая серая крыса с писком шарахнулась прочь от увесистого сапога одного из моих молчаливых конвоиров. Судя по шуршанию, на лестнице из тесаного камня этих тварей было не меньше десятка. Надеюсь, это просто чей-то домашний зверинец для придания достоверности окружающему антуражу, иначе… Иначе, кто мне скажет, почему я до сих пор не визжу во всю глотку?
Иногда факел выхватывал из темноты поросшие мхом колонны. Довлеющий гнет замкнутого пространства, низкий свод заросших то ли лишаем, то ли каким-то грибком потолков, которые, казалось, вот-вот рухнут на голову. Я то и дело интуитивно, едва не через каждый шаг зажималась, жмурилась и беспомощно трясла головой, будто и вправду силилась проснуться.
Что говорил этот псих, до которого даже Майерсу в роли Генриха VIII, как до Юпитера на Tesla Roadster от Илона Маска? Что в случае неповиновения я проведу в этих стенах остаток своей жизни?
Ладно, это у нас игра на грани фола. Страшно представить, что бы испытал тот, кого бы заставили пройти через подобный кошмар в действительности?
— Слушайте, я, конечно, все понимаю. Вам заплатили неплохие комиссионные за достоверную игру на скрытые камеры и все такое. Но… нельзя ли быть хоть чуточку поласковей? У меня же все плечи и руки уже через пару часов будут усеяны гематомами. Обещаю, я ничего никому не скажу…
Ага, размечталась! Так мне и ответили.
Вместо ответа еще ощутимее сжали предплечья, без особой нежности подталкивая вперед и тем самым вынуждая двигаться дальше. Я даже не заметила, что сейчас это выглядело почти почтительно. Все, о чем я могла сейчас думать — это как можно скорее найти выход из этих пугающе реалистичных катакомб, лишенных дневного света и хоть каких-то позитивных надежд выбраться отсюда самостоятельно живой и относительно здоровой. Холод уже проник в кости, заставляя отстукивать зубами беспорядочную чечетку, а тело трястись от беспрестанной мелкой дрожи.
Скорее бы Демьян наигрался и отпустил. Я хочу домой в горячую ванну с пеной, а потом в любимую пижамку и меховые тапочки с ушками, а не вот это вот все!
Внезапно арочный проем, до которого мы дошли (или, вернее, до которого меня дотянули), озарился ослепляющим светом. Массивная решетка с плохо смазанным механизмом, скрипя и царапая по слуху ржавой какофонией, поднялась в потолочный паз. Здесь больше не чувствовалось следов сырости. Отшлифованная, идеально-ровная кладка сохранила первозданный цвет камня. Факелы освещали дорогу опять вверх по винтовой лестнице, но в уже желто-охристом тоннеле из теплого песчаника, на этот раз сухом и относительно чистом.
Постепенно сырость, пробравшая насквозь, начала отступать. Да и неудивительно! После такого сумасшедшего кроссфита по бесчисленным ступеням, не успев перед этим как следует очухаться от электростимуляции с шоковой пси-"терапией"!..
