— Хуй тебе!
Я резко прыгнул в сторону и щелкнул пальцами, доставая из воздуха кривой ятаган. Если рубиться, так честно — ноздря к ноздре!
Ох ты ж, мама моя наложница персидская… Где же такого ушлепка собрали-то?
Передо мной стоял экспонат из школьного класса по биологии, только для прикола одетый неизвестным историком-извращенцем в чёрные доспехи. Глазницы скелета горели обязательным ярко-красным огнём, а в костлявых пальцах сверкал ослепительный меч.
— Ты повинен смерти, голубой басурманин! — вскричал скелет.
— Ты за базаром следи! За голубого сейчас по косточкам разберу!!! — не остался я в долгу.
— Коша, не убивай его! — Завопила Баба-яга.
— Мууурчи мурррзавца!!! — завопил котяра и прыгнул на меня со спины.
Мягкие лапки закрыли мои глазки, а острые коготки впились в мои щёчки.
Иблисы пустыни! Больно-то как…
Я заверещал раненым кузнечиком и точно также запрыгал, вращая ятаганом и пытаясь сдернуть с головы прилипшего кота. Если вращать у меня получалось хорошо, то вот со второй частью танца вышла промашка — кот вцепился так, что легче было оторвать голову, чем кота.
Оторвать голову?
А что — идея!
Я щелкнул пальцами, а затем швырнул отделившуюся башку вместе с охреневшим котом прямо в череп.
Страйк!
Раздался хруст и уже две башки запрыгали по дощатому полу.
Моя башка приземлилась мягко — на пузо кота. Сам же кот шарахнулся на жопу, сломал хвост и с воем выскочил наружу. Моя голова осталась лежать на полу, напротив головы Кощея. Я не мог этим не воспользоваться и харкнул прямо в горящий правый глаз. Раздалось шипение. Череп скривился. Не спрашивайте — как у него это получилось? Получилось и всё тут.
Моё безголовое тело продолжило махать ятаганом и даже успешно снесло к хуям самовар. Кипяток удачно плеснул в доспехи. Ослепший на один глаз череп взревел от боли и попытался докатиться до своего тела.
Две безголовые туши пытались полоснуть друг друга, но пока что только успешно крушили бабкино жилище. На пол падали кадушки, горшки, банки с разными настоями.
Я старался ушами отползти подальше, чтобы не быть затоптанным. На башку Кощея два раза наступили.
— Видишь, что ты натворил, бусурманин клятый? — крикнула мне голова Кощея.
— Я? Да ты первый полез, снимок рентгеновский! — не остался я в долгу. — Ещё и напал сзади!
— Так я ж злодей, я не могу иначе, — поджал зубы череп.
Меж тем, оба тела разошлись не на шутку — они разошлись в стороны и продолжили с азартом начатые работы по разрушению волшебного жилища. Эта вакханалия продолжалась до тех пор, пока старая ханум не сунула два пальца в рот. Нет, она вовсе не хотела вызвать рвоту, чтобы похудеть по системе Долбоящерова. Баба-Яга свистнула что было мочи. Наши воинственные тела остановились как вкопанные.
— А ну цыц! Вы ещё подеритесь, горячие неславянские парни! — прикрикнула ханум. — Вы для чего оба здесь?
Мы с черепом переглянулись. У меня возникло желание плюнуть во второй горящий глаз, но я сдержался.
— Чтобы супротив Василисы Прекрасной выступить, — буркнул череп.
— Во-о-от, — протянула Баба-Яга, аккуратно подняла голову Кощея и надела её на место. Покрутила до характерного хруста. Потом она наклонилась за моей головой. — А вы чегось тут устроили?
Моя голова тоже водрузилась на место. Я щелкнул пальцами и ятаган исчез. Кощей же вложил свой сверкающий меч в ножны.
— Вот ты, бусурманин, чего ты полез супротив Кощеюшки мово? Уступить не мог, что ли? — ладошка Бабы-Яги похлопала меня по макушке.
— Оставь меня, старушка, я в печали, — отмахнулся я от нее. — Попал к вам, а теперь не знаю, как и выбраться.
— А чего тут знать? Сделай службу, да и ступай себе с миром. Иначе никак… Иначе придется у нас оставаться и будешь ты… Хочешь быть чудом-юдом заморским? — участливо спросила ханум.
— Не хочу!
— Тогда тебе не драться нужно, а думу думать, как нас от Василисы избавить.
— А чего тут думать-то? — хмыкнул я. — Надо надавать по щам этой красотке, да и всех дел.
— Надавать по щам… — покачал черепом Кощей. — Не так всё просто, бусурманин. Она красотой своей берет. Семь богатырей против неё выходило — всех спать по хрустальным гробам уложила. А ещё тридцать три богатыря выходили из моря…
— И что?
— Всех утопила, как котят. Последнего дядьку Черномора уморила. Красотой пленяет и мужчины в её руках воском тают. Я вон, на что Бессмертный, а и то высох до предела, уже местами кожа рвется, не выдерживает её страсти, — пожаловался Кощей.
Страсти? А вот это уже интересно…
Баба-Яга сочувственно покивала и придвинула ему одну из трех оставшихся ватрушек. В избушку аккуратно просочился кот и тихо спрятался за печкой. От греха подальше. Я почесал лысую макушку.
— Что же она у вас такая? Почему никто не одолел?
— А кто одолеет? К сильным она меня посылает, а слабых сама жизни лишает, — вздохнул Кощей.
— Ты уж помоги, басурманюшко. Помоги нашему счастью соединиться? А то одолела проклятая девка, нет ни где Кощеюшке от неё спасения… — начала Баба-Яга с легким подвыванием.
— А как бы её увидеть-то? Хотя бы одним глазком.
Кощей и Баба-Яга переглянулись.
— А это сделать просто. Вот, держи меня за руку, — протянул ладонь Кощей.
Я схватился за латную рукавицу и моргнул. Всего лишь секунда, а вместо бабкиной избушки мы уже стояли в огромном каменном зале. На стенах шкворчали факелы. Отблески огня играли на развешенном оружии. Под потолком неспешно ползали жирные пауки по белесым лохмотьям паутины. По полу гуляли сквозняки и было очень неуютно.
— Вот тут я и живу. Пошли, покажу тебе Василису Прекрасную. Надеюсь, что ты именно тот сильномогучий колдун, каким тебя расписывал Астролябиус, — негромко проговорил Кощей.
— Ты тоже знаешь этого мошенника?
— А как же, хорошо знаю. Никогда бы к нему не обратился, если бы не обстоятельства. Скользкий тип…
— А чего тогда на меня наехал? Я же сидел спокойно, хавал ватрухи…
— Проверить хотел. Вдруг у тебя кишка тонка — тогда бы и время тратить на волчью сыть не стоило бы.
Мне стало обидно. Это я-то волчья сыть? Да меня даже кошки сожрать не могли, куда уж там волкам!
— Проверил?
— Ага, должен пару минут продержаться.
— Ладно, чудо костлявое, показывай, где твоя прелестница обитает.
— В палатах белокаменных, где же ещё. Вот ступай по этому коридору прямо, потом упрешься в чучело ящера трехголовое, от него поверни налево и через десяток шагов дверь Василисы Прекрасной и будет…
Я прикинул — топать и топать. Повернулся к Кощею:
— А чего сразу туда не перебросил?
— Боюсь, что не удержался бы. Ревность в сердце заиграла бы, да и порешил как раз перед дверью. Ты ступай, бусурманин, ступай. А уж за нами благодарность не заржавеет…
Благодарность не заржавеет…
А если Кощей сам заржавеет в своих доспехах? Ох, что-то нет у меня доверия к этим древним старикам, да будут скрипеть они вечно.
Ханум со своим котом… Скелет в доспехах, который отвергает любовь красавицы…
Что-то с ними не так — психические какие-то!
Я пошел по указанному пути и лопатками почувствовал, как Кощей перекрестил меня. Похоже, что деваха была той ещё штучкой, если он так её боялся.
Да и наплевать! Вот не хватало мне ещё баб бояться! Мужик я в конце-то концов или просто так штаны таскаю?
На меня пялились со стен портреты разных страхуёбищ, которым место не в нормальном замке, а в какой-нибудь кунсткамере. Только потом я прочитал, что это родственники Кощея Бессмертного. Понятно, почему он на нормальных джиннов с ножиком бросается — с такими родственниками и врагов не нужно.
Протопав до чучела змея с тремя башками, я невольно остановился — занятная зверюга. Вот бы на такой покататься.
Повернув налево, я вскоре уперся в деревянную дверь. Выдохнул, вдохнул и…
Чуть не пернул, когда на плечо легла мягкая рука.
Глава 5
