Следующие недели бежали одна за другой. Что-то в учёбе удавалось лучше, что-то хуже. В общем и целом, я бы оценила свои успехи как значительные. Артур настаивал на работе с коконом, и этим занятиям я уделяла больше всего времени.
Мои отношения с одногруппниками не изменились в лучшую сторону, я бы даже сказала, что они стали ещё хуже. Стервятники от слов стали переходить к делу и портить вещи.
На каждый выпад я писала по заявлению, но плодов это не давало никаких, кроме более близкого контакта с Юлей. По всей видимости, начальницу она недолюбливала, и поэтому штампики на мои копии всегда ставила со мстительным удовольствием.
Мы с Тимеей, Эльвирой и Сашей сближались всё сильнее. Мадина нередко к нам присоединялась, но чем больше времени проходило, тем напряжённее и грустнее она выглядела. Мы беспокоились и атаковали расспросами, пока однажды она не сдалась:
— Да скучаю я, понятно? Просто скучаю! Тебе повезло, Лейла, ты со своим оборотнем каждый день разговариваешь, но не все такие предприимчивые! — взорвалась она и разревелась.
К её рассказу мы оказались не готовы. Особенно ошарашенной выглядела Эльвира.
— Мы же в деревне жили… там же никогда… ничего… ни с кем не происходит, да и жили на отшибе. На отшибе отшибов! Куда там ходить? Вот я в лес всегда и любила ходить, особенно летом, за земляникой, ежевикой и грибами. И однажды я там встретила…его! — прорыдала Мадина.
— Кого его? — в ужасе прижала тонкие пальцы к щекам Эльвира.
— Игоря! Он ко мне вышел в лесу… Я сперва напугалась, а он удивился очень. Мне тогда четырнадцать исполнилось. Он всё шутил, что я его землянику обираю… А я ответила, что лес общественный. А он сказал, что не видит тут никакой общественности. Ну и как-то мы заболтались. С ним так интересно, мама, он столько всего знает! Он старше, но всего на восемь лет! Помог мне земляники набрать, всё время шутил, до деревни проводил… Потом на следующий день он уже ждал меня, чтобы погулять.
— Мадина, но как же?… — шокировано вздохнула Эльвира. — Ты же ничего мне не рассказывала!
— Я тогда думала, что у меня дара вообще нет… как у тебя, мам. Сама знаешь, как всё складывалось. А с Игорем так интересно! Мы много гуляли, он всегда находил самые лучшие ягодники! Мы подружились.
— Ну подружились и подружились. Хочешь, позвони своему Игорю, — предложила я.
— Вы не понимаете! — залилась слезами Мадина.
Мы переглянулись. Пока что действительно никто ничего не понимал.
— Он тебя бросил?
— Да нет же! — воскликнула она и жалко всхлипнула.
— А чего ты тогда ревёшь? Доучишься и вернёшься к своему Игорю, — склонила набок голову Тимея.
— Я не смогу-у-у… Нельзя-а-а… — прорыдала Мадина.
Эльвира осторожно обняла её за плечи.
— Почему нельзя?
— Через полгода он рассказал мне про пары и что почуял меня. Он просто бегал по лесу, вообще ничего такого не думал, а тут я, — Мадина подняла на нас заплаканные глаза. — Мы вместе проводили всё свободное время, но он никогда… даже не намекал… на инициацию. Он очень терпеливый и самый лучший!
— Та-ак… — скрестила руки на груди Тимея.
— И я ужасно скучаю, он в Питере иногда передавал мне подарки… письма. Сюда тоже писал, но последние две недели от него ни весточки, и я переживаю!
— Кто ещё в курсе ваших отношений? — тихо спросила я.
— Никто-о-о! — она утёрла нос поданным Сашей платком. — И я бы не рассказала, но ты так смело… Как будто так и нужно, как будто так и можно. Я люблю его, но я даже думать не могла… Тем более, мама без дара, на кого я её оставлю? Я мечтала… Доучусь, вернёмся обратно в деревню… Мы бы там так и жили дальше, я бы уходила в лес. Но бабушка на прошлой неделе прислала несколько вариантов по работе, и они все в Питере! В Питере, понимаете⁈ — захлебнулась слезами Мадина.
— Дочка, но как же… — схватилась за голову Эльвира и посмотрела на меня так, будто это лично я свела оборотня с её дочерью в лесу столько лет назад.
— Так, отставить панику! — строго сказала Тимея. — Что мы имеем? Ты любишь оборотня? Ты его пара. Бывает всякое. Вон у Лейлы те же пирожки с котятами, вместе есть и будете. Как его фамилия?
— Клыков, — всхлипнула Мадина, а я нервно рассмеялась.
— Извините, что я не в тему, но Клыков? А мой Волков. Кто у них там ещё есть? Хвостатов, Когтев, Рыков, Царапин?… — едва сдерживая смех, я уставилась на Тимею.
— Ну да, — не разделила она моего веселья, — ещё Охотины, Серошкуровы есть…
И остальные так недоумённо смотрели на меня, словно я над своим указательным пальцем смеяться изволила.
— А у ведьм какие тогда? Зельеваровы, Проклятовы, Колдуновские? — я с любопытством уставилась на подруг.
— Есть такие. И Ведуновы, Колдуновы, Ворожеевы… — начала перечислять Тимея. — Да что на тебя нашло, глупости какие! Мадина, он из Московской стаи?
— Нет, он из Башкирских, — ответила та, роняя слёзы.
— А что, у нас несколько стай в России? — удивилась я, но на меня опять шикнули.
Оказалось, что стаи четыре: Московская, Уральская (она же Башкирская), Хабаровская и Красноярская (она же Сибирская).
— Хорошо, давай заканчивай слезоразлив. Лейла сегодня вечером узнает, всё ли с ним в порядке, а по поводу работы у тебя ещё есть время подумать. Никуда он от тебя не денется. Раз сказал, что ты его пара, теперь его драными тапками не отгонишь. Тем более когда вопрос инициации встанет, — упёрла руки в бока Тимея. — Твою нехай, откуда вы все свалились на мою голову со своими оборотнями! Ну-ка, сразу мне как на духу выкладывайте: есть ещё у кого женихи хвостатые?
Эльвира с Сашей испуганно замотали головами, всем видом показывая, что таки нет — ни хвостатых, ни волосатых не имеется.
— Мама, меня же в род не возьмут! — взвыла Мадина, слёзы катились по юному лицу, оставляя мокрые дорожки на щеках.
— Да подумаешь! Не возьмут — и чёрт бы с ними! — внезапно твёрдо ответила Эльвира. — Меня не взяли, и ничего. И пусть! Оно, может, и к лучшему. Будем втроём держаться — ты, я и Лейла. И даже круг у нас получится. И я себе тоже оборотня найду — высокого, красивого, верного. Нарожаю ему волчат… А ведьмаков буду видеть только в страшных снах. Тем более самая лучшая на свете дочка у меня уже есть. А остальные пусть к чёрту катятся! Надоело!!
От неожиданности я даже рот открыла.
— Мама, ты что, серьёзно? — Мадина, кажется, тоже не поверила.
— Серьёзно, солнышко моё. Что нам род сделал вообще хорошего, если разобраться? Девять классов сельского образования. У меня половина, а у тебя вся жизнь в избе с нужником на улице. Только и слышу издевательства, что у меня дара нет. До того как ты родилась, я вообще, считай, прислугой в доме матери жила. Только и делала, что за всеми убирала, мыла и чистила. Когда стало понятно, что у меня седьмой ранг, так меня вовсе за личность считать перестали. Кого мне поддерживать, кроме тебя?
— Мама, но бабушка будет в ярости!.. — пролепетала Мадина.
— И дальше что? Что она нам сделает? От оборотней выдачи нет. Как тебе поставят метку, так перестанешь для остальных существовать. А я как-то приспособлюсь. Оборотни же дружные, живут общинами, что-то найду для себя. Или твоих малышей помогу нянчить, — Эльвира воинственно вздёрнула подбородок.
Впервые за время знакомства я посмотрела на неё другими глазами. Худенькая, хрупкая, с почти прозрачными пальчиками, огромными гречишного цвета глазами — и неожиданно решительная и любящая, если дело касается единственной дочери. Готовая отказаться от всего ради родного человека.
Не знаю, как у остальных, а у меня появилось непреодолимое желание обниматься. Сгребая в охапку зарёванную Мадину, оторопевшую от собственной храбрости Эльвиру и довольно ухмыляющуюся Тимею, я улыбалась. Я была не одна!
— Точно, будем держаться вместе. Может, Игорь не против будет переехать в Московскую стаю. У них же бывают переходы из стаи в стаю? — я вопросительно посмотрела на Тимею, и та уверенно кивнула в ответ. — Ну, или ещё что-нибудь придумаем.
